Естественность и неистовость События

Естественность и неистовость

Малер в интерпретации Теодора Курентзиса

В заключительном концерте Дягилевского фестиваля 2018 года Теодор Курентзис снова искушал меломанов музыкой Малера. Он не выходил за ее пределы, но раскапывал корни, искал переплетения идей и интонационных завёрток, которые, в конце концов, в 1901 году, произвели на свет новый миракль.

Четвертой симфонии Густава Малера принадлежит во всей его симфонической эпопее особое место. «Поиском пути в рай» занимается – на том или ином уровне – каждый мыслящий человек, независимо от своей религиозности. Впрочем, сегодня и религиозность, если она серьезная, не освобождает нас от рациональных «достроек». Дело ведь не в буквальности «рая», а в его великой значимости в нашем мировоззрении.

В конце Четвертой – роскошная вокальная часть, песня про рай из «Волшебного рога мальчика», текст из самого знаменитого немецкого сборника народных стихов и песенок, изданного романтиками Ахимом фон Арнимом и Клеменсом Брентано в начале XIX века. Поет эту «песенку» как будто бы детский голос, и, собственно говоря, вся «концепция» (кавычки обозначают нежелание обидеть Малера) симфонии в целом словно разворачивается из иллюзий наивного отрока. (В записи Леонарда Бернстайна 1987 года вокальную партию поет мальчик из мюнхенского Tölzer Knabenchor.)

Тут мне придется сделать «лирическое отступление» и рассказать одну «байку» из собственной жизни. Было мне лет этак двадцать, я уже «баловался» переводами зарубежной поэзии, в том числе Верлена и Карла Орлеанского, и внезапно Лев Киселев, сын знаменитого вирусолога Льва Зильбера – мой шеф по части совершенно не лирической, а вовсе даже молекулярно-биологической, попросил перевести для московского исполнения Четвертой симфонии Малера вот эти самые стихи про рай. Вокальную партию должна была исполнять Наталья Рождественская, мать нашего великого недавно скончавшегося дирижера. Малером я бредил, потому что музыковед Давид Абрамович Рабинович, настоящий светоч разума, обладал магнитофонными записями всех симфоний Малера и «кормил» меня ими в многочасовых «сессиях». К тому же это был период моего страстного и даже экстатического взаимодействия с Евангелием, и тема рая как яростного и бескомпромиссного сияния владела мной. Заказ на перевод я получил впервые в жизни. Переводил текст с полной выкладкой, видел всех жителей рая, какими бы они ни были, добрыми или не очень (Евангелист Лука, например, закалывает быка), прямо перед собой. Недели через две перевод дочистил до ума, передал заказчице, но к тому времени было принято решение исполнять эту часть симфонии на языке оригинала. И до сих пор, слушая эту музыку, я вспоминаю свои строчки, которые сочинились довольно давно…

Вернемся к Курентзису и Дягилевскому фестивалю. В концерте в первом отделении звучали песни из вокального цикла Малера «Волшебный рог мальчика», который во многом стал основой и для Четвертой симфонии тоже. Не будем вдаваться в излишние подробности, но начинённость этих песен диалектными приколами и некоторыми даже солдатскими прибаутками «прокладывает дорогу» не только к тому лендлеру (или вальсу), который прямо-таки разухабисто несет нас в пляс во второй части Симфонии. Из 24 песен цикла Курентзис выбрал 12, расположил их в своем весьма органичном порядке – и увлек «на полную катушку», потому что исполнителей выбрал просто-таки первейших.

Песни «Волшебного рога» стали галактикой, тем Млечным Путем, в котором расположились, каждая строго на своем месте, Вторая, Третья и Четвертая симфонии, они же Симфонии Волшебного Рога. Самой любимой песней Малера была «Побудка» – он отмечал, что в ней все его существо. Потому что мальчиком он обожал военные оркестры, «отрывался», когда слушал размашистые раскаты барабанов, окрики труб, переливы флейт; а взрослым относил себя к жертвам любой военной разборки. К тому же «Побудка» и «Барабанщик» – самые поздние сочинения среди этих песенок, в них фарс и трагедия соединены самым органичным образом.

Анна Люсия Рихтер и Флориан Бёш вместе с Курентзисом буквально вгрызлись в самую суть песен – и детальнейшим образом проработали их «фольклорную», рустикальную сторону. У Рихтер светлый, чистый, «баховский» голос, потому все девические и даже подростковые интонации обретают в ее исполнении удивительную органику. Бёш щеголяет своим грандиозным опытом и умением причудливо менять окраску голоса и переходить от искренности к страшному «пафосничанью». Сое динившись вместе, два голоса вывели двенадцать песен как одно цельное произведение, но при этом две мужские «крутые истории» «Побудки» и «Барабанщика» заняли неоспоримое главное место.

Четвертая симфония развернула всю свою наивную натурфилософскую панораму в цельной картине – и в детальных мелких проработках. Все мы знаем, что Курентзис строит нечто «большое и главное» совсем не так называемым крупным мазком. Малер завораживает обилием звуковых микромиров – и Курентзис не дает своим музыкантам лениться: каждый уход в сторону выделан как крупное событие, красота звука и динамические нюансы преобразуют «отступление» в событие жизни. Вместе с тем иронические, даже гротескные места сделаны с такой простотой и отчаянностью, что веришь им с пол-оборота. Волны из «Волшебного рога» наезжают на нас время от времени, заставляя ждать финальной части как преображения, перехода в другую реальность.

Анна Люсия Рихтер спела «Небесные радости» на одном дыхании. Голос стал почти мальчишеским, отроческим, и все детали парадизной фрески с ее бытовыми картинками прорисовались, как на гравюрах Дюрера. Цецилия со своими родственниками сошла с экрана, как в фильме Вуди Аллена: Рихтер почти переборола Курентзиса во власти над оркестрантами. Короче говоря, обычный триумф Курентзиса в утверждении триумфа Малера обрел новые, сногсшибательные черты. А нас наполнил тем ощущением света и счастья, которое случается в самые редкие, оттого оглушительные моменты нашей жизни.

Мейерхольд и одушевленные предметы События

Мейерхольд и одушевленные предметы

В Москве проходит выставка, приуроченная к 150-летию со дня рождения первого авангардного режиссера в СССР

Музыка для Ангела События

Музыка для Ангела

В Московской филармонии продолжается «Лаборатория Musica sacra nova»

Будь в команде События

Будь в команде

Второй день «Журналистских читок» открыл новые творческие перспективы молодым журналистам

Что сказано трижды, то верно События

Что сказано трижды, то верно

В Российской академии музыки имени Гнесиных открылся Всероссийский семинар «Журналистские читки»