Ермак вновь покорил Сибирь События

Ермак вновь покорил Сибирь

В Красноярском театре оперы и балета показали премьеру оперы Александра Чайковского

На сцене степенно беседуют меценат Павел Третьяков, художники Илья Репин, Василий Поленов, Михаил Нестеров, обсуждая новую картину Василия Сурикова «Покорение Сибири Ермаком». К ним присоединяется Лев Толстой, произнося страстный спич. Зритель ошеломлен таким скоплением исторических личностей и в первый момент пытается предугадать ход событий. На самом деле это такой драматургический ход, придуманный композитором. По признанию Александра Чайковского, когда театр обратился к нему с предложением написать оперу о Василии Ермаке и его деяниях, то поначалу идея эта не вдохновила. Ведь невозможно же всерьез, в XXI веке создать иллюстративное полотно про события более чем 400 летней давности. Но потом осенило: есть же знаменитая картина Василия Сурикова, кстати, красноярца по рождению. И вот  придумался сюжет: Суриков пишет картину, долго ищет типаж для Ермака, к нему по протекции Гиляровского приходит колоритный мужик (Алексей Бочаров) и вдруг начинает подсказывать художнику, как проходило сражение на самом деле. И так разматываются шаг за шагом подробности этой истории.

Либретто по этой канве, сделанное Дмитрием Макаровым в тесном сотрудничестве с композитором, закручено очень лихо. Авторов не подводит чувство времени и психологии восприятия. Достаточно краткие, хотя и емкие эпизоды динамично сменяют друг друга. Вот Суриков (Александр Михалев) приехал в станицу искать модели для своей густонаселенной картины, затем он вспоминает о покойнице жене, и она является ему в белом призрачном платье.

Важнейшая, магистральная тема – отношение власти к тем, кто ей служит. «Ты хороший воин, но плохой политик» – такую эпитафию произносит над Ермаком хан Кучум (Илья Кривчиков), подосланный на расправу с народным кумиром, чья популярность тревожит Ивана Грозного. Этого правителя в русской опере раньше не слишком жаловали и выводили в виде мимических персонажей (в «Псковитянке» или в «Царской невесте»). Но в опере сцена в покоях Грозного – одна из сильнейших. Ему  поручен развернутый монолог, где мы видим не только портрет психопата, но и хитрого политика-интригана («мертвые герои трон лучше сохраняют, чем живые» – рецепт, годный и в наши дни). Назовем имя певца Владимира Александровича, который мастерски воплотил этот образ, пополнив галерею царственных особ новым ярким персонажем. А вот Николаю II повезло в этом смысле меньше, его роль – драматическая: он появляется в заключительной картине, чтобы выкупить «Покорение Сибири Ермаком» за сорок тысяч рублей (кстати, баснословная сумма даже по нашим меркам – около двух миллионов долларов) и произнести знаменитую фразу: «Пусть с этой картины начнется наш национальный музей».

Александр Чайковский остается верен себе и не отступает от традиционных канонов оперы: выходные арии, сцены-монологи, ансамбли, трактовка хора как участника драмы и как комментатора событий – все, как у классиков. Наверное, поэтому новое произведение сразу получило одобрение зрителей и оглушительный успех: все спектакли премьерой серии прошли при аншлагах, очень внимательном отношении публики и стоячих овациях в конце.

А еще потому, что для красноярцев опера на такой сюжет однозначно оказалась актуальной, затрагивающей патриотические чувства и вызывающей ощущение общности каждого с героями, находящимися на сцене. Ведь и в самом Красноярске дом-музей Сурикова, находящийся в центре города, это историческая резервация – бревенчатые постройки, утварь XIX века. Открыл дверь с улицы – и перенесся на две века назад.

«Моя шестилетняя дочка впервые в оперном театре, смотрела, не отрываясь», – поделилась впечатлениями молодая мама, а ребенок добавил: «Понравилась тетя в белом». А для опытных слушателей были интересные ассоциации с другими историческими операми, ниточки, тянущиеся от Мусоргского, Римского-Корсакова в музыку нашего современника. Притом, что мелодический язык Александра Чайковского базируется на современной стилистике со всем ее тяготением к диссонансности, к расширенной тональности, но слушатели как-то естественно приняли этот звуковой мир. Тем более, что композитор оказался щедр и на мелодии и подарил несколько бесспорных «хитов», таких как: к примеру, хор «Ну-ка, други, будем драться» в конце первого действия – так что публика весь антракт напевала этот забойный мотивчик.

Для хора в этой опере – вообще раздолье, много массовых сцен, в том числе несколько акапельных фрагментов, исполненных музыкально и точно по интонации – за что респект хормейстеру Дмитрию Ходошу. Именно хор подводит итог, исполняя финальную молитву, переключающую сюжет в категорию вневременной саги о духовном подвиге.

Композитор удачно решил и проблему батальных сцен, написав драйвовые симфонические эпизоды «про татарский полон»  и поручив их сценическое воплощение балету. Художественный руководитель театра Сергей Бобров насыщает ткань оперы характерными танцами, метафорически выражающими противоборство казаков и тюркских воинов. Не придумывая новых пластических решений, Бобров умело пользуется традиционной лексикой, создавая динамичные многофигурные композиции.

И, конечно, успеху способствовала режиссура. Георгий Исаакян занял сознательную позицию: «Актуализация, как мне кажется, допустима к произведению освоенному, имеющую историю постановок. Но не к новому, в котором, к тому же, есть узнаваемые персонажи из недавнего прошлого – Лев Толстой, Третьяков, Николай II. Можно, конечно, показать их в современных одеждах, сидящих в модном офисе и разглядывающих на мониторах дизайн господина Сурикова. Такое было бы уместно, если бы оно изначально закладывалось в либретто…»

Вместе с режиссером зритель путешествует во времени и пространствах. После выставки передвижников в Петербурге действие перемещается в казачью станицу, затем в мастерскую Сурикова, а далее – прыжок через века, в 1581 год, в острог купцов Строгановых, обороняющих российские границы от войск сибирского хана Кучума…

В этих «играх со временем» и в сменах эпох Исаакян видит проявление эстетики постмодернизма: «представить себе написанную так, например, оперу Верди, невозможно». Для зрителя, разумеется, эти переключения из одного исторического периода в другой, не являются чем-то шокирующим: опыты кинематографа, популярного жанра фэнтези делают диалог времен, столкновение реальности и воображаемого мира чем-то само собой разумеющимся. В сценографии Вячеслава Окунева кроме обычных декораций важное место занимает видеопроекция разного рода – от футажей с переливающимися волнами до работы с деталями живописных полотен в духе современных мультимедийных шоу. И когда в финале картина Сурикова «расчленяется» на отдельные крупные планы, то мы видим и сходство лиц с участниками спектакля, и мизансценические параллели. Разумеется, так и задумывалось, чтобы в конце «пазл» сложился, и все исторические пласты совместились в едином пространстве.

Для театра эта работа – этапная, тем более, что проделана она была с опытным маэстро Валерием Платоновым. Если певцы, хор и балет без напряжения справились с новой партитурой, то оркестру есть еще над чем поработать – но дорогу осилит идущий.

Сезон завершен на кульминации, с новинки планируют начать и следующий, а там, глядишь, «Ермак» пойдет покорять и столицу, и тут уж придется выдержать главное сражение –  за право быть собой.

Суздалини со льдом События

Суздалини со льдом

Первый фестиваль Дениса Мацуева во Владимирской области принес много сильных ощущений

Дивный новый мир События

Дивный новый мир

Юсуповский сад стал декорацией к постановке «Мадам Баттерфляй»

Кто она такая, эта ваша Кармина Бурана? События

Кто она такая, эта ваша Кармина Бурана?

Летний фестиваль «Зарядье» завершился кантатой Карла Орфа

Инструкция к применению События

Инструкция к применению

В Екатеринбурге завершился образовательный этап проекта «пиши балет»