Персона
Виртуоз, обладатель экстремальной техники, совершенно владеющий инструментом, – эти отзывы об Иване Почекине подчеркивают лишь одно из качеств его артистического облика. На новом диске, вышедшем в Германии и включившем два скрипичных концерта Дмитрия Шостаковича, он предстает музыкантом с концептуальным мышлением и интересом к истории.
В беседе с Евгенией Кривицкой (ЕК) Иван Почекин (ИП) рассказал, что побудило его обратиться к Шостаковичу, об отношении к современной музыке, а также о своей семье и роли династии в развитии карьеры.
ИП Шостакович – один из любимых, близких и родных композиторов для меня. Я давно увлечен его творчеством и специально занимался изучением истории интерпретаций его скрипичных концертов. К счастью, остались «подсказки» от автора, документальные свидетельства его общения с первым исполнителем этих произведений, Давидом Ойстрахом, и даже зафиксирован телефонный разговор о подготовке Второго скрипичного концерта, который многое раскрывает в плане деталей, темпов, агогики. Я сравнивал эту информацию с тенденциями нашего времени, как сейчас в Европе играют эту музыку. И уже многое мне «режет уши»: артисты сейчас далеко отходят от идей композитора. Все-таки Шостакович по поколениям пересекался с моими учителями, мой отец, известный скрипичный мастер, присутствовал на премьере Второго скрипичного концерта и рассказывал о своих впечатлениях. Так что хотелось в этой записи зафиксировать свои ощущения и понимание музыки Шостаковича, не покидая тем не менее поле авторского высказывания.
ЕК Раньше Шостакович воспринимался в контексте определенной политической эпохи, как ее оппозиционер. Сейчас вроде бы это уже принадлежит истории.
ИП Ключевые слова – вроде бы. В нашей стране никогда не было баланса. Только в музыке Шостаковича идея протеста оказалась ярко выраженной, как и у Солженицына, если брать параллельно литературу тех лет. Политика – глубоко рациональна, музыка – моральна, она позволяет композитору писать свою конституцию.
ЕК В этом проекте вместе с вами участвовал дирижер Валентин Урюпин. Насколько он был солидарен с вами?
ИП Наше сотрудничество неслучайно. Мы полтора года назад записали вместе с ним и с Российским национальным оркестром диск, посвященный творчеству композитора Вячеслава Артёмова. Нас записывал звукорежиссер Михаил Спасский. Сложилась команда, и я уже заранее понимал, как будет проходить наша работа. Немецкий лейбл, на котором мы выпустили альбом, Hänssler Classic, существует уже полвека. Они начинали как музыкальное издательство, потом открыли свой лейбл.
ЕК Почему вы обратились к ним?
ИП До этого я сотрудничал с Naxos, записал два диска с произведениями Паганини. Также выпустил дуэтный альбом с моим братом Михаилом на «Мелодии». А сейчас захотелось выйти в новое пространство. Меня не интересуют недавно созданные лейблы, которых появилось сейчас великое множество. Менеджеры, работавшие в крупных фирмах, уходят и открывают свои компании. Я обратился к Hänssler Classic, имеющей солидную репутацию, и пока мои ожидания оправдываются.
ЕК Диск выходит на Западе, но полностью сделан в России. Это такой «Фольксваген», но калужской сборки?
ИП Это нормальная практика. Тем более, что в данном случае я сам так предложил. Мне важно было место, Большой зал Московской консерватории, где выступали многие великие артисты. Конечно, Шостакович должен записываться с русским оркестром – это суть и часть идеи. Привозить звукорежиссера из Германии? Я не видел смысла. Михаил Спасский прекрасно знает особенности акустики БЗК. Специалисты Hänssler Classic высоко отметили его работу.
ЕК Иван, давайте поговорим о вас. Как себя сами оцениваете: в репертуаре вы – традиционалист?
ИП Я просматривал статистику того, что я исполнял за последние 5–6 лет. Обязательно в программах присутствовало хотя бы одно современное произведение в сезоне. Я сыграл российскую премьеру концерта Джона Корильяно – в Москве, Омске и Рязани. До этого принимал участие в Симфонии «In Spe» Вячеслава Артёмова, в Двойном концерте Кшиштофа Пендерецкого солировал на альте. А еще в этом списке сочинения Алексея Рыбникова, Владимира Мартынова. Все они мне нравятся, и я бы даже сказал, что вижу необходимость в обращении к современной музыке, которая дает возможность мне как артисту дальше развиваться.
Также в сезоне обязательно готовлю несколько виртуозных программ: тут первым номером, конечно, идет Паганини. Постоянно исполняю его концерты, пьесы или даже просто «держу в руках» легендарные каприсы. Далеко не все скрипачи, закончив конкурсный марафон, продолжают обращаться к виртуозной музыке. Я же постоянно это делаю и не нахожу в ней художественной бедноты. И еще Чайковский, Брамс, Сибелиус, три самых исполняемых концерта с оркестром. Таким образом получилось три направления: виртуозное, новое и традиционное, которые для меня важны и интересны в равной мере.
ЕК Объясните, ведь и Скрипичный концерт Чайковского – весьма виртуозная вещь. Разве этого недостаточно для развития?
ИП Для меня виртуозная музыка – это сочинения, написанные композиторами-скрипачами. Потому что в них абсолютно другой набор приемов, играть их хотя сложнее, но и удобнее. Такая таблица умножения для пальцев: если знание ее довести до автоматизма, то можно достичь многого. Правда есть и опасность начать мыслить шаблонами. Композиция строится через стандартный набор гамм, арпеджио, аккордов и так далее. А вот в современных произведениях ребус уже не только для рук.
ЕК Вы дружите с кем-то из ныне живущих композиторов? Не просили что-то специально для вас написать?
ИП Пока композиторам сочинения не заказывал, скорее они меня приглашали и предлагали что-то сыграть, как в случае с Ефремом Подгайцем. В проекте «Я – композитор» в «Зарядье» мы играли его опус «Времена года». С живым композитором работать интересно, Подгайц, к примеру, свое внутреннее представление, «формулу слышания» очень точно выражает словами. Идеально понятно по темпам, фразировке, что человек хочет. С ним легко общаться.
ЕК То, что ваш отец – известный скрипичный мастер, способствовало более легкому старту? Вы шли по красной ковровой дорожке?
ИП Скрипка – сложный инструмент, тут априори нет никакой ковровой дорожки. Надо «отпахать» определенное количество лет. Я благодарен родителям за поддержку, за скрипки, которые мне в детстве делал папа. Потому что в школе играют вначале на маленьких скрипках – четвертинках, половинках, которые плохо звучат. У меня такой проблемы не было. Он делал очень удобные, хорошие инструменты. В этом смысле я был в привилегированном положении. Мама посвятила мне много времени и помогла пройти процесс ремесленничества осмысленно и упорно.
ЕК Вы участвовали в международных конкурсах – что они дали вам в карьере?
ИП Когда я начинал учиться в ЦМШ, потом в Мерзляковском училище, то конкурс являлся некой целью и помогал войти в профессиональное сообщество. Теперь такого нет. Есть педагогические рецепты, как надо играть на конкурсах, чтобы побеждать. Но это не имеет никакого отношения к концертной деятельности. Конкурсный Бах и концертный Бах – две разные планеты, то же относится и к интерпретации Моцарта. На конкурсах требуется совершенно безликий Паганини – в среднем темпе, с облегченными штрихами, исключающими всякий риск. И главное, педагоги, готовящие к конкурсам, сами не всегда были скрипачами-солистами. Получается, что конкурсы выигрывают стратеги, а не герои.
ЕК Вы следили за последним конкурсом имени Чайковского?
ИП Краем уха. Я все-таки общаюсь с музыкантами, слышу обсуждения. Это, безусловно, большой проект, организованный сейчас лучше, чем раньше. Но я помню конкурсы Чайковского времен моего детства – они вызывали совсем иные эмоции.
ЕК В вашей династии есть еще один скрипач – ваш младший брат. Как вы делите территорию?
ИП Мы с Мишей близкие друзья и ничего не делим. Он живет в Европе сейчас, я в основном базируюсь в Москве. У нас разный репертуар, вкусы, подходы, хотя мы начинали учиться у одних и тех же педагогов. На наши взаимоотношения сильно повлиял альт. Сочинений для двух скрипок очень мало, и, чтобы играть вместе, я специально освоил этот инструмент.
ЕК Как вы учились на альте?
ИП Сам. И получил огромное удовольствие. Я всегда любил Симфонию-кончертанте Моцарта, Пассакалию Генделя, где раньше солировал как скрипач. Мне захотелось посмотреть в это «зеркало» с другой стороны, и эта идея так воодушевляла, что я «сквозь ноты» шел к звучанию, быстро проскочив ученическую стадию.
Вижу необходимость в обращении к современной музыке, которая дает возможность мне как артисту дальше развиваться
ЕК Браво! Не каждый брат пойдет на такие жертвы.
ИП Я не претендую называться альтистом и не планирую отдельную карьеру. Я просто хотел играть в ансамбле с братом и своей цели достиг. Мы с ним выступали в дуэте в Концерте Бруха, Пендерецкого, в Симфонии-кончертанте Моцарта, где выполняли и роль дирижеров. Миша предпочитает стиль, когда скрипач и альтист – лидеры в своих группах, ведут за собой.
Потом мы записали совместный диск, как я уже упоминал, на лейбле «Мелодия». Там Соната Прокофьева, 12 дуэтов его учителя – Глиэра, милейшая музыка, к сожалению, редко звучащая. Также на диске Дуэт Моцарта соль мажор и еще один опус Михаэля Гайдна, который долгое время значился как сочинение Моцарта.
ЕК Вы упомянули Генделя, Моцарта. Когда вы обращаетесь к старинной музыке, то исполняете ее в аутентичной манере?
ИП Пробовал играть на жильных струнах, это было интересно, но поскольку смычок у меня современный, то результат получился половинчатым. Я прислушиваюсь к тенденциям в этой области, знаю аутентичные записи Вивальди, Баха, французского барокко. Но пока своего пути не проложил. Кроме того, мы лишь начинаем осваивать этот стиль, тогда как в Европе он давно укоренился. Запись Шести сонат Баха в интерпретации Томаса Цейтмайра, сделанная в 80-х годах в России, стала известна в начале нулевых. Чуть ранее Шеринг выпустил свой диск (на который у нас принято ориентироваться), но между ними целая эпоха. Наверное, нужно время, чтобы это осмыслить.
ЕК В Московской консерватории есть целый факультет исторического исполнительства, где всему этому учат.
ИП Да, но параллельно на другом, оркестровом, факультете идет активное отрицание. Необходим консенсус, чтобы молодые люди не чувствовали себя дезориентированными.
ЕК Многие музыканты говорят так: зачем пересаживаться из машины в карету и возвращаться к несовершенным инструментам.
ИП Я не согласен с определением «несовершенный». Бах писал свои произведения для инструментов своей эпохи. А то получается, что мы берем музыку одного века, инструмент из другого, и выходят нестыковки.
ЕК Вы много концертируете, не возникало желание быть не только исполнителем, но и деятелем, что-то организовать самому, фестиваль какой-нибудь?
ИП Фестиваль фестивалю рознь. Одно дело, если это Локенхаус Кремера, лаборатория единомышленников, где реализуется накопленный опыт. Другое дело, когда это превращается в бизнес. Тут и музыкантом быть необязательно.
ЕК Судя по сюжету с вашим обучением на альте, вы – человек целеустремленный и упорный.
ИП Я – человек, который быстро зажигается, что-то делает, добивается успеха, а потом переключается на новое. Это не касается скрипки, но в остальном так. Я не делю свои дела на важные и неважные. Если я что-то делаю, во что-то влюбляюсь – скрипка, автомобили, хорошая кухня, – я к этому отношусь со страстью.
ЕК Любите сами готовить или вкусно поесть?
ИП Я скорее гурман-ценитель, мне интересна любая аутентичная кухня, авторские блюда. В Москве – один стиль, у нас в ресторан не столько кушать приходят, сколько смотреть на интерьеры. В Европе – по-другому, высокая кухня – своя история.
ЕК У нас в разговоре уже всплывало слово «карьера». Вы довольны ее развитием?
ИП Сложно быть довольным в наши дни. Сейчас такое время, когда инерционность имеет короткий срок. Нужно постоянно проявлять активность, которая будет карьеру поддерживать и развивать.
ЕК Есть такое понятие «ньюсмейкер».
ИП Оно мне не близко, но тем не менее информационное пространство настолько широкое, в нем так много всего, что эффект частого упоминания берет верх.
ЕК Приходится прилагать специальные усилия, чтобы ваше имя «мелькало»?
ИП Чтобы обо мне говорили вне музыки, концертов, без какой-то художественной идеи – это мишура. Хочется творчески высказываться, с каждым разом – более глубоко, чтобы интересовать тех людей, которых волнует суть, музыка.
