Леденящая душу история

Нынешний, пятый по счету, фестиваль поразил уже на старте российской премьерой оратории немецкого классика XX века Ханса Вернера Хенце (1926–2012) «Плот “Медузы”», претендующей на звание «событие года» по самому что ни на есть гамбургскому счету. Даже среди многочисленных театральных произведений Хенце – а он написал почти два десяткаопер и 12 балетов – ее место особое. Тут удивительно все, но особенно – сам сюжет и способ его воплощения.

В его основе – реальная трагедия далекого 1816 года, когда король Франции Людовик XVIII отправил в Африку четыре корабля для защиты своих колоний. Один из них – фрегат «Медуза» – сел на мель, на имевшихся шести шлюпках разместились лишь офицеры и чиновники, остальные (примерно 150 человек) построили плот, который лодки должны были буксировать к берегу. Но пассажиры шлюпок перерезали канаты. Почти все, кто был на плоту, погибли от шторма, болезней, голода и даже каннибализма. Эта жуткая кровавая драма нашла воплощение во многих романах и фильмах, но особенно ярко – в одноименной картине французского живописца начала XIX века Теодора Жерико, которая, в свою очередь, вдохновила Хенце. О влиянии полотна Жерико (которое, кстати, находится в Лувре) композитор писал в своей автобиографии так: «Мне удалось избежать ошибки и не рассказывать о чувствах умирающих людей через их фольклор или через фольклор, придуманный для них. Я поступил, как Жерико: я посмотрел на них и, пользуясь своими собственными средствами и своими собственными критериями, сделал их такими прекрасными и величественными в своем страдании, какими никогда не были ни один герой и ни одно божество».

У композитора оказался сильный соавтор – либреттист Эрнст Шнабель (1913–1986), тогда директор Радиовещания Северо-Западной Германии. Вместе они создали архитектурно точно выстроенное и вместе с тем драматургически захватывающее полотно. Действие ведут три протагониста: два певца и чтец. Это, прежде всего, африканский моряк Жан-Шарль (его прообразом стал центральный персонаж на картине Жерико), который в оратории «отвечает за жизнь», борется за каждого, но сам в конце погибает. В его роли – немецкий баритон Хольгер Фальк, настоящий мастер и знаток музыки XX–XXI веков, великолепно справившийся со своей нелегкой партией, написанной в стилевом диапазоне «от бельканто до Sprechstimme». Ему под стать немецкое сопрано Сара Вегенер – виртуозная и обольстительная «Смерть», сладкими увещеваниями призывающая в свои ряды все новые жертвы. Ну, а текст от автора читает рассказчик по имени Харон (в греческой мифологии – перевозчик душ умерших через реку Стикс в подземное царство мертвых) – в его роли Владимир Огнев – бас, певший на многих российских сценах. Это интересное решение – пригласить на роль чтеца именно опытного вокалиста, который читал необычайно музыкально, выразительно, без излишнего надлома даже такой страшный текст: «Восемь ночей поднималась луна, число пассажиров на плоту “Медузы” неумолимо уменьшалось… Четырнадцать убило истощение, девятнадцать – солнце, одиннадцать – море, восемнадцать погибли в борьбе за глоток воды, сорок девять – во время бунта за бочки с вином, которые наутро были разбиты волной. Некоторые, закрыв лицо, бросились в море…»

Мощный сдвоенный хор (Симфонический хор филармонии и Концертный хор мальчиков и юношей Свердловского мужского хорового колледжа), согласно авторскому замыслу, поделен на три группы: «живых», «мертвых» и «умирающих», и постепенно с левой, «живой» части сцены хористы переходят в правую, где царит смерть. Инструментально Хенце тоже разграничивает мир живых (это в основном духовые) и мертвых (струнные), а слова Харона, который находится как бы между обоими мирами, часто сопровождают ударные.

Всей громадной многослойной звуковой массой (хорами, солистами, Уральским филармоническим оркестром) мастерски управляет Дмитрий Лисс. Как ни странно, это сложносочиненное, неизвестное нам произведение слушается буквально на одном дыхании. Будто и не Хенце это вовсе, а что-то гораздо более знакомое. И вот тут как не похвалить Свердловскую филармонию, которая постаралась и создала информационное сопровождение события на самом высоком уровне. Были подготовлены двуязычные титры: русско-немецкие в переводе Марии Дрибински (Юровской) или – там, где в оратории используется текст «Божественной комедии» Данте, – русско-итальянские; при этом они проецируются прямо на репродукцию картины Жерико, висящую по центру сцены, что усиливает эффект восприятия.

С огромным интересом, как детектив, читается программка – с полным текстом либретто и вступительной статьей директора Фонда Х. В. Хенце Михаэля Керстана, который прилетел на премьеру и даже прочитал в антракте лекцию об истории оратории. На нее в Камерный зал сбежалось столько публики, что людям не хватило мест: стояли и сидели на полу (зловещая ассоциация с «Плотом “Медузы”», на котором тоже не хватило места всем). Михаэль поведал о тернистом пути произведения на сцену, связанном в том числе и с политическими событиями вокруг нее, ведь прокоммунистически настроенный композитор сочинил свою ораторию в 1968-м, в разгар студенческих волнений, и посвятил ее памяти Че Гевары, который незадолго до этого был убит. В итоге премьера в Гамбурге, которая должна была состояться 9 декабря 1968 года, оказалась сорвана. Первый раз оратория прозвучала лишь в 1971 году в Вене, с тех пор время уже давно доказало ее уникальность, особость: к сегодняшнему дню «Плот “Медузы“» исполнили уже сорок раз.

Как сказал мне после концерта Михаэль Керстан, на его взгляд, это одно из пяти самых важных произведений Хенце, наряду с операми «Бассариды» и «Федра», Седьмой и Девятой симфониями. И ему стоит верить, ведь Михаэль – это настоящий специалист и знаток творчества Хенце. Он провел с ним и его музыкой почти всю свою жизнь: они познакомились в 1982-м на фестивале в Шветцингене, где композитор предложил Михаэлю стать его помощником, и больше не расставались вплоть до самой смерти Хенце в 2012 году. Я спросила Михаэля, что это был за человек. Он ответил так: «С одной стороны, бескомпромиссный – например, не терпел, когда кто-то “разбрасывался”, что-то делал параллельно. Как известно, он преподавал в консерватории в Кёльне, и если узнавал, что его студенты-композиторы брали заказы “на стороне”, немедленно изгонял из своего класса. Вместе с тем это был один из самых бескорыстных людей на свете. Скажем, он считал, что молодым композиторам обязательно надо слушать музыку коллег. И когда в Лондоне проходил фестиваль современной музыки, он повез туда весь свой композиторский класс: оплатил студентам дорогу, отель, и целую неделю они жили за его счет и посещали по три раза в день все концерты этого фестиваля».