текст: Елена Черемных
Формат мировых премьер в пышном теле сочинского Фестиваля искусств постоянен, даже неизменен, но дипломатично не выпячивается Юрием Башметом на первый план. Худрук фестиваля как бы игриво избегает обязательности современной музыки в деле приобщения всероссийского курорта-здравницы к культурному достоянию времен и народов. Заботливо уберегая курортников от сильных и сложных впечатлений, фестиваль предоставляет им самим открывать новых авторов, как бы невзначай находимых между всем прочим и всеми прочими фигурантами сочинского Ноева ковчега. Иногда, и правда, приятно сюрпризом и невзначай нащупать в сложно драпированных программах-кроссоверах с классическими хитами и потертым мейнстримом что-то новенькое, на остальное не похожее и нигде доселе не исполнявшееся.
Например, концерт «Диалоги сквозь время и пространство» совместил хрестоматийные классико-романтические «полотна» вроде Концертино Вебера для валторны с оркестром (с малоаккуратным испанским валторнистом Хосе Висенте Кастелло) или моцартовского Фортепианного концерта № 23 (с будто ластиком стертой индивидуальностью корейским пианистом Даеджином Кимом) с целыми тремя мировыми премьерами современных композиторов.
«Свет благодатный» написал Валерий Воронов из Германии, «Песнь V на стихотворение Ф. Сологуба “Друг мой тихий, друг мой дальный…”» – Патрик де Клерк из Бельгии, «Снежный путь» – Чжии Ван из Китая. Вопреки исходной идее, доказывающей уживчивость чего-то давнего с чем-то свежесочиненным, едва ли не впервые за все фестивальные годы концерт позволил заметить другое: абсолютно осмысленную реакцию публики на новую музыку. Обнаружилось, что классические слои этой откровенно затянутой программы (кроме Моцарта с Вебером тут были и Венявский, и Гуммель) люди вежливо пережидали, тогда как премьерные опусы слушали с заинтересованностью, которую, как умел, подогревал конферанс Юрия Башмета. Ему вполне удалось опробовать себя в словесном формате этакого «Курентзис-light»: пара слов о новом композиторе плюс признание, что это – его друг, плюс загадочно-ироничное недопонимание, почему тот или иной новый опус назван так, как он назван. Ничего просветительски-дидактичного, напротив – как-то по-свойски полуофициально…
«Спросите у него, что он имел в виду, называя эту вещь “Cвет благодатный”», – под смех в зале басил Башмет в спину Валерию Воронову, который смущенно покидал сцену после заслуженных аплодисментов. В личной беседе с 48-летним автором из Кёльна выяснилось, что он этой башметовской реплики даже не расслышал – настолько волновался. Название же «Свет благодатный» объяснил вовсе не заимствованием из Апостола Павла, а впечатлением от поездки в Португалию, где в ноябре наблюдал невероятной красоты закаты. Его сочинение для флейты, трубы, тромбона, саксофона и баяна со струнным оркестром – и есть звуковой портрет этой зачарованности. Перфекционистского обаяния композиторской задаче придал абсолютный отрыв от стандартных тембровых характеристик солирующих инструментов.
Слушая, как в пастельном миноре плавали линии саксофона, больше похожего на дудук, а приглушенные вспышки трубы мерцали поверх бархатистого тромбона на фоне сумеречных гулов аккордеона с флейтой, становилось хорошо и необычно, как во время заката на морском берегу. Минут пятнадцать автор химически смешивал придуманные им тембровые модификации, добиваясь конечного слияния в единый звуковой монохром. Сделано это было и с изящной грациозностью и одновременно с исследовательской сосредоточенностью. Обернувшуюся реальностью ирреальность этого сочинения в приватном разговоре композитор пояснил без кокетства: «Когда я это сочинял, вспомнил фразу религиозного философа Трубецкого: “А почему мы все время уверены, что завтра взойдет солнце?!” По существу – фраза о смерти. Но я размышлял не о смерти, а о том, что дальше появится? Взойдет ли солнце? Музыка, по-моему, – это, безусловно, способность проникать и работать с миром чистых идей. С каким-то проникновением в сакральные смыслы это навряд ли связано, потому что в вере, мне кажется, не надо искать “исходника” для искусства, Искусство – это “прекрасное”. Вера – тоже прекрасно, но это ведь еще и что-то большее».
…Вкус к горизонтам – не только мистическим и философским, но в первую очередь звуковым и музыкально-историческим, делает давно осевшего в Германии бывшего минчанина заметной фигурой башметовского продвижения новой музыки. В прошлом году в Сочи звучала мировая премьера его сочинения «Пять сокровищ великих снегов» (для симфонического оркестра и солирующего альта). На нынешнем фестивале Воронов дебютировал еще и как педагог Департамента композиции (видели бы вы его беспокойство по поводу загрипповавшего коллеги – швейцарца Оскара Бьянки, второй раз приглашенного преподавать молодым композиторам в Сочи. – Е. Ч.). Очередной европейский заказ Валерий Воронов сейчас выполняет для Шёнберг-ансамбля и Нидерландского камерного хора. А предыдущий – опять же для Башмета, сыгранный на недавнем фестивале «Солистов Москвы» в Минске, – был сделан на материале немецкого композитора начала ХVI века Арнольта Шлика. Называется он «Ландшафты исчезающей памяти мастера Арнольта Шлика». Вот бы услышать в рамках фестиваля Владимира Юровского «Другое пространство»! Но до Москвы Валерий Воронов странным образом пока никак не доберется. Ну что ж, на сочинском фестивале он – находка. Будем слушать его сочинения на черноморском берегу.
Еще одну премьеру – бельгийца Патрика де Клерка на стихи Федора Соллогуба в разряд «мировых» можно отнести скорее для галочки. Ни эффектные стати блондинки Лоры Бинон (сопрано, Бельгия), ни настроения символистской поэзии Соллогуба не добавили внятности 14-минутному опусу, в котором слов стихотворения «Друг мой тихий, друг мой дальный…» было не услышать, а в заурядности «монтажной сборки» мутного материала автор рекомендовался тем видом творчества, который в народе называется «носить воду в решете». Сколько ни носи – все вытекает.
Гораздо больший успех выпал на долю сочинения с неприхотливым названием «Снежный путь». Его автора – Чжии Вана можно назвать китайским Вангелисом. Как и греческий композитор и друг Демиса Руссоса, в свое время ставший знаменитым благодаря киномузыке и олимпийским позывным, Чжии Ван (1980 г. р.) работает в индустрии звуковых услуг, обеспечивающей ему на родине достаточное количество заказов на саундтреки к фильмам, фанфары для Олимпийских Игр в Пекине в 2008 году и академические сочинения для азиатских (главным образом, китайских) музыкальных институций – от оркестров до оперных театров. Иногда возникают заказы от малоизвестных европейских коллективов вроде Львовского камерного оркестра.
«Снежный путь» – это музыка, рождающая параллельный сюжет о том, как китаец, работая в европейской мажоро-минорной парадигме, умно сочетает ее с рафинированной манерой звуковой гравюры, в результате чего «китайщина», почти лишенная национальной ладовой специфики, приобретает качество хорошо адаптированного к европейскому слуху музыкального бренда.
«Снежный путь» – это сплошное удовольствие от неперегруженных сложностями оркестровых линий, уклоняющихся от превращения в навязчивую мелодию. Наконец, «Снежный путь» – это размеренное и легкое, хорошо контролируемое разумом и поддающееся восприятию простыми чувствами движение музыки, которой не видать ни начала ни конца – настолько она естественна и приятна. Похоже, все это и есть рецептура эталона, к сочетанию в котором «красивости» и «современности» с самого начала стремился Сочинский фестиваль искусств Юрия Башмета. Современная музыка тут – скорее добавка, специя ко всему остальному. Что, однако, не умаляет, а скорее, подчеркивает значение специй в долгоиграющем процессе вырабатывания слухового вкуса.
Текст: Евгения Кривицкая
Идея соединить музыку, проекцию живописных полотен и декламацию стихов не в первый раз посетила Юрия Башмета. Программа «Параллельные миры» стартовала в 2013–2014 годах – тогда звучали и «Остров мертвых» Рахманинова с параллельной проекцией одноименной картины Бёклина, «Музыка машин» Мосолова и Первая симфония Хренникова, а стихи Маяковского, Заболоцкого и Анненского читал Константин Хабенский.
Теперь создатели продвинулись вглубь XX столетия, вовлекая в орбиту замысла полотна Пластова, Юона, Петрова-Водкина, Дейнеки и других. Все изображения предоставил партнер программы – Русский музей в Петербурге. Живописные изображения сопровождали такие популярные в свое время сочинения, как эффектный Скрипичный концерт Кабалевского, невероятно романтичный Концерт для арфы с оркестром Глиэра (трудно поверить, что композитор написал его в 1938 году в разгар тоталитаризма в СССР), а также репертуарные Адажио из балета «Спартак» Хачатуряна и «Румба» Свиридова из музыки к кинофильму «Время, вперед!» (которую рожденные в СССР еще помнят как заставку к программе «Время»). Наряду с этим – Восьмая симфония Шостаковича, раритетная Симфония № 2 «Родина» Гавриила Попова (жаль, что прозвучала только вторая часть) и первая часть Фортепианного концерта № 1 Готфрида Гасанова, основоположника дагестанской композиторской школы.
В «Параллельных мирах»-2019 за поэзию отвечала актриса Анна Ковальчук, хорошо известная и по детективному сериалу «Тайны следствия», и по фильму «Мастер и Маргарита», и по театральным работам (год назад она побывала на фестивале в Сочи, выступив в пьесе «Женитьба» по Гоголю в версии Бутусова). В эффектном костюме с блестящими пайетками она читала суровые строки Твардовского, Светлова, Ахматовой о новом социалистическом рае («Как памятники выжженных селений, встают громады новых городов»), внося в них женский шарм и изрядную долю гламурности.
«Уровень музыки, живописи, поэзии, показанные сегодня, гораздо выше, чем то, что предлагает современное искусство. Если не обращать внимание на идеологическую подложку, то качество этих произведений пока не перепрыгнуть, – прокомментировал режиссер этой программы Виктор Крамер. – Люди неожиданно получили возможность вернуться в прошлое, от которого мы смело открестились, при этом вычеркнув большое количество прекрасных произведений».
С этим утверждением не станем спорить: оркестр «Новая Россия» под управлением Юрия Башмета достойно представил свою часть, вдохнув жизнь в запылившиеся на полках партитуры. Думается, программа всколыхнет новую волну интереса к этому пласту отечественной культуры. Но визуальный ряд оставил место для дискуссий. Конечно, название «Параллельные миры» дает простор для маневров режиссеру и даже формальное основание отбирать картины, соответствующие музыке только по хронологии создания. Но все же невольно ждешь, что видеоряд как-то войдет с ней в резонанс. Были явные удачи, когда, к примеру, под сладкие переборы арфы Валентины Борисовой на экране плыли фрагменты цветочных натюрмортов, футажная звездная пыль, поэтичные женские лица. Но когда под суровую, имитирующую народную протяжную песню тему из симфонии Попова нам демонстрируют полотна с бодрыми гимнастками, мускулистыми атлетами, то это вызывает вопросы… И пусть в видеопроекции использованы самые современные мультимедийные возможности – виджеинг, световые эффекты, 3D‑графика, но технологиям не стоит подменять смыслы.
«Сегодня вечером в Зимнем театре – китайские барабанщики, садитесь подальше от сцены, иначе оглохнете». Так примерно «рекламировали» перед концертом гастроли прославленного Театра «У» из Тайваня, существующего более тридцати лет. Их эко-программа «Звуки океана» построена на полифонии ритмов, на контрасте тембров гонгов, больших и малых барабанов. Это завораживающее зрелище, где музыканты не только играют на инструментах, но обладают еще и профессиональной танцевальной пластикой, так что каждый жест приобретает некий символический смысл, а все действо оказывается сродни шаманским ритуалам.
Спектакль начался с оглушающей барабанной дроби, причем на такой частоте, что звук вступал в резонанс с сердечным пульсом – эффект сродни дискотечному сабвуферу с его заглубленными низкими частотами. Недаром начальный номер имеет название «Обрушение»: мир словно раскалывается на частицы, проходящие сквозь тебя. Но, в отличие от дискотеки, партитура номера была придумана похитрее. Большие барабаны чередовались с малыми, дробь на которых выходила суше и воспринималась не так травматично, потом исполнители стали «играть» с амплитудой удара, и стало ясно, что мы имеем дело с весьма изощренной историей.
Каждая из последующих частей вносила что-то новое в наше знание о природе ударных инструментов. Совсем не то же самое, если вы ударяете тонкими бамбуковыми палочками или большими колотушками, принципиально – обтянуты ли они нейлоном, войлоком или шерстью. Две большие разницы, если вы бьете по ободу или по центру барабана, если у вас подвесной гонг или тибетские чаши…
Магию ритмов и звуков усиливал сценический антураж: атлетические обнаженные тела в красных набедренных повязках, издающие то воинственные крики в прыжке, то переходящие на крадущиеся, «кошачьи» движения, сопровождаемые протяжным, вводящим в транс пением.
Зрители в Зимнем театре дружно включили мобильники и снимали это экзотическое шоу, насколько хватало зарядки. Благо, что организаторы были лояльны, и это правильно: пусть выкладывают видео в соцсети, рассылают друзьям, чтобы «сарафанное радио» разнесло слух, как круто у Башмета.
В уикенд на Сочинской набережной кого только не встретишь, вплоть до мэра города Анатолия Пахомова, который демократично может сидеть за столиком, пить кофе и дружелюбно отвечать на вопросы проходящих журналистов. Вот и нам удалось узнать главную новость: фестиваль и Башмета никто не бросит. Хотя вопрос этот поднимался на пресс-конференции, где организаторы выражали недовольство отсутствием поддержки городских властей. Ан нет, Сочи ценит фестиваль, считает своим брендом и понимает, что за рубежом имя города часто произносится в связи с культурными или спортивными событиями.
Мэр уточнил, что в этом году поддержал образовательное направление, которое с самого начала было поставлено на серьезную основу. Департаментом композиции заведовал композитор Александр Чайковский, художественный руководитель Московской филармонии, почетный председатель Совета Союза композиторов России. Вокальным – Дмитрий Вдовин, возглавляющий Молодежную оперную программу в Большом театре.
«Особенность этого года – большой возрастной разрыв, “вилка” между опытными и совсем юными. Здорово, что они тут все вместе занимаются, слушают друг друга. Молодые смотрят на то, что уже могут их более опытные товарищи, а те, в свою очередь, видят задор начинающих, и это их мотивирует и мобилизует. Они тут постоянно вместе – и на репетициях, и в совместных трапезах в гостинице, и на прогулках. Общение – это тоже опыт, одно дело, когда они получают советы от педагога, другое – от коллег-недавних студентов или артистов нашей Молодежной программы», – поделился после гала-концерта своих подопечных Дмитрий Вдовин.
Слушателям этих мастер-классов повезло с педагогами – что ни имя, то эпоха: Сергей Лейферкус, Ева Вагнер-Паскье (между прочим, правнучка композитора), Любовь Орфенова и Алессандро Аморетти – знаменитые вокальные коучи и концертмейстеры, Себастьян Шварц, экс-директор венского Театра «Ан-дер-Вин», отвечавший за сценическое мастерство и музыкальный бизнес. Да, ребят учили не только петь, но и правильно строить свою артистическую карьеру.
Выступления на концерте были неравнозначны, но Дмитрий Вдовин отнесся к этому философски: «Качественный разброс велик. У каждого – свое время, свой разгон. Для меня как для педагога самое важное – смотреть за развитием ребят, следить за их успехами. У нас много хороших голосов и много талантливых людей, но “хромают” вокальная культура и музыкальная дисциплина. Часто поют небрежно, неточно, есть проблемы с внутренним темпоритмом, и тогда нужен “методический” репертуар. В этот раз такой школой стали моцартовские оперы».
И правда, ансамбли из «Волшебной флейты», «Дон Жуана» запомнились азартной виртуозностью, легкостью и артистизмом. Василий Соколов, 24-летний баритон из Камерного театра имени Б. А. Покровского (ныне филиал Большого) и Софья Цимбал из Петербурга познакомились в Сочи и уже через неделю спели и разыграли дуэт Папагено и Папагены так, как будто этот номер находился в их багаже годы. Большие симпатии публики вызвал Игорь Коростылев из Молодежной оперной программы Большого театра. У него оказались недюжинные способности буффонного баса. В арии Базилио из «Севильского цирюльника» Россини он разошелся не на шутку, изображая, как «клевета вначале сладко ветерочком чуть-чуть порхает…», а потом «гремит уж общим гласом». Юмористический эффект усилило участие в этой арии в качестве «немого» партнера Алессандро Аморетти, картинно пугавшегося каждого жеста разбушевавшегося собеседника.
В партии Гремина Игорь, обладатель красивого, благородного по тембру баса, был пока не так свободен, и в финальном ходе к нижнему соль-бемоль схитрил, сделав глубокомысленные ферматы, чтобы облегчить себе жизнь.
Андрей Кимач и Василиса Бержанская уже вовсю выступают за рубежом и, думается, могут претендовать в недалеком будущем на статус звезд. Они уже мастера, прекрасно владеющие голосом, харизматичные, думающие. Именно поэтому они приехали в Сочи – на профессиональную «профилактику», на повышение мастерства. По словам Василисы Бержанской, уроки проходили очень интересно, «поскольку Лейферкус и Вдовин абсолютно разные, каждый по-своему слышит и оценивает певцов. Получилась интересная комбинация».
Василиса, спевшая сложнейшую арию Золушки из одноименной оперы Россини, здорово выстроила ее по форме, умно распределяя силы, динамику, как учил молодежь Сергей Лейферкус. В то же время «по походке», по уверенной стати ученики Дмитрия Вдовина безошибочно узнаваемы: он любит вселять в них азарт, уверенность в победе, без чего артисту вообще не стоит выходить на сцену.
Праздник завершился дуэтом Ганны (Ксения Скороходова) и графа Данило (Тарас Присяжнюк): милая мелодия сняла все эмоциональное напряжение этого вокального ринга, добавив легкой эйфории. Все участники концерта выстроились на задней линии сцены, подпевая солистам, – такой вот ожидаемый хэппи-энд, и общая радость, что все задуманное свершилось.
На последний день фестиваля припасли еще одну мировую премьеру, да какую! Заказали сочинение нейронной сети «Яндекса»: пусть искусственный интеллект проявит свои способности. Оказалось, что музыкальный язык, в отличие от математики, осилить намного сложнее. И тогда призвали композитора Кузьму Бодрова. «Я получил в декабре письмо с заголовком: “Ты только не пугайся”, где было предложение от директора фестиваля Дмитрия Гринченко принять участие в создании пьесы на основе мелодий, сочиненных нейросетью. Там было 20 файлов, они звучали как фортепиано соло. Я отобрал самые удачные паттерны и начал их развивать. Все соло альта и фортепиано – идеи нейросети. А мои оркестровые аранжировки – это надстройка и добавление голосов фактуры».
На пресс-конференции журналисты атаковали представителя компании «Яндекс» Александра Крайнова, интересуясь, как это все функционирует. «Чтобы программа могла создать нечто, что напоминает музыкальное произведение, мы должны предоставить ей существующие музыкальные произведения и попытаться сделать так, чтобы она их воспроизводила максимально похожим образом». Предложение загрузить учебник по композиции Крайнов решительно отверг: «По учебникам не получается, мы лишь можем сделать свою версию правил. В искусственном интеллекте используется инфлюэнс, а не правила языка. Мы загружаем тексты, и на этих примерах машина обучается переводить с одного на другой. С музыкой то же самое – мы даем ей музыку, и она учится делать музыку».
Мы выспросили Кузьму Бодрова, что же в итоге сочинила нейросеть. «Я взял самые яркие мелодии, а были такие, которые из-за своей закольцованности напоминали Райха или Райли. Повторяемый набор нот в духе минимализма, но бессвязный».
«Цифровой восход» (а именно так называлась нейронная композиция) пришлось ждать весь гала-концерт. Неожиданно почувствовал себя плохо Юрий Башмет, и до последнего номера публика гадала: «выйдет-не выйдет». Классическую часть программы на дирижерском подиуме провел Денис Власенко, внимательно аккомпанируя Николаю Луганскому в Концерте Грига и Идиль Бирет в Рапсодии на тему Паганини. Но финальная точка худруком фестиваля все же была поставлена: вместе с Кузьмой Бодровым за роялем Юрий Башмет на альте воспроизвел нейронные мелодии, подхваченные оркестром «Новая Россия». И бодрящая, расцветающая в лучах техногенного завтра пьеса стала удачным завершением 10-дневного марафона.
