Аптекарский огород» – оазис красоты, который не ожидаешь найти в центре мегаполиса. Проходишь через фудкорт и внезапно попадаешь в «десятое королевство», где царит природа во всем своем великолепии: цветы, могучие деревья, клумбы разных форм, а главное – оранжереи с тропическими, субтропическими и бог знает какими еще редкостями. А еще здесь любят музыку – классическую, современную, джаз, перформансы… Афиши встречают посетителей еще на подступах к входу и являются частью местного ландшафта. Но так было не всегда, и главная заслуга в этом Алексея Ретеюма – директора Ботанического сада МГУ «Аптекарский огород». Профессиональный ботаник и страстный меломан, автор программы «Органика» на «Радио Культура», ведущий концертов в Большом зале Московской консерватории и в то же время депутат Муниципального округа Мещанский Алексей Ретеюм рассказал Евгении Кривицкой о Тропических концертах, «Таперском клубе» и Главном Цветочном коте.
В аптекарских огородах в эпоху Петра I разводили лекарственные растения для использования их в качестве сырья для приготовления медикаментов – отсюда и современное название. Императорский Московский университет выкупил это место и превратил его в полноценный научно-образовательный ботанический сад, а после революции его переименовали в Ботанический сад МГУ. Мы же решили вернуться к первоначальному названию – «Аптекарский огород».
«Аптекарский огород» больше всего отличает от всех ботанических садов России и мира невероятно насыщенная культурная программа: концерты, спектакли, детские сказки, джазовые и таперские вечера… Для наших культурных событий мы задействуем целых четыре площадки.
Самая необычная из них – историческая субтропическая оранжерея, построенная в середине XVIII века и сгоревшая при московском пожаре 1812 года. Ее восстановление было поручено мастерской Доменико Жилярди, тогда – главному архитектору Императорского Московского университета. Уже в наши дни над историческим зданием оранжереи возвели новую конструкцию, но при этом все ценные архитектурные детали (аркатура, капители, плафоны, белокаменный пояс, ставшие элементами интерьера) были сохранены. С сентября по май это, наверное, самое необычное концертное пространство в России.
Сейчас мы начинаем перепланировку, чтобы увеличить вместимость: будем пересаживать некоторые растения, переносить сцену в центр оранжереи. Изначально было сложно предположить, что наша оранжерея окажется настолько востребованной как концертная площадка. Здесь не только обстановка (агавы, фейхоа, пальмы, магнолии, азалии и руины древней оранжереи), но и даже обонятельные ощущения очень необычные: в воздухе витает запах цветущих цитрусовых – лимонов, бергамотов.
А еще тут есть редкие хвойные растения. Частично приобрести их помог народный артист России Николай Басков. Он с нами дружит, часто здесь бывает. В самом конце 90-х в горах Австралии был открыт новый род хвойных растений – воллемия благородная. Это растение стоило баснословных денег, и мы давно мечтали украсить им нашу коллекцию. В результате Николай, к огромной нашей радости, согласился профинансировать приобретение.
Один из самых необыкновенных и, вероятно, не имеющих аналогов в мировой истории проектов, который мы хотим реализовать в апреле в «Аптекарском огороде», – это цикл концертов, посвященных певческому голосу как феномену человеческой культуры. Относительно недавно я узнал, что существует даже Международный день голоса (ежегодно отмечается 16 апреля). И вот, мы в одной программе планируем продемонстрировать все возможности человеческого голоса и все певческие диапазоны – от контральто до сопрано, от баса до контратенора, тирольский йодль, алтайское горловое пение, экстремальное звучание голоса в различных эстрадных и джазовых композициях.
Ну а еще мы – единственный в мире Ботанический сад, где есть свой собственный репертуарный театр с постоянной труппой и собственными, неантрепризными спектаклями. Театр С. А. Д., который расшифровывается как Содружество Артистов Драмы, размещается в специально построенном для него зале, рассчитанном на 130 мест, со всем необходимым театральным техническим оснащением. С момента открытия театра в 2011 году его возглавляет невероятно талантливый артист Театра имени Евгения Вахтангова Кирилл Рубцов. В этом же зале проходят и самые разнообразные музыкальные выступления, в том числе цикл «Цветущая классика» Дениса Апполонина, концерты этнической музыки Сати Казановой, вызвавшие такой ажиотаж, что пришлось организовывать два концерта в один и тот же день.
Историческая лаборатория, находящаяся в так называемом лабораторном корпусе Сада постройки 1883 года, также часто используется как камерный зал. Здесь все подлинное – своды, балки, двери, мебель. Вместимость лаборатории – около 100 человек. В этих стенах проходят вечера романсов Чайковского, концерты барочной музыки.
18 мая мы планируем открыть очередной сезон под открытым небом: на концертном поле несколько лет назад была установлена сцена, перед которой во время концертов разбрасываются пуфы и разбивается VIP‑шатер для почетных гостей. Нам даже пришлось купить морские контейнеры, чтобы держать в них все это оборудование. 13 июля на нашем концертном поле в формате open air отметит окончание 100-го сезона Московский музыкальный театр имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко. Кстати, эта идея возникла у директора театра Антона Гетьмана после посещения им одного из концертов в субтропической оранжерее.
Но совсем недавно я пришел к мысли, что кроме драматического нам нужен самостоятельный музыкальный театр, и даже присмотрел кандидатуру на пост художественного руководителя: это Филипп Чельцов, композитор, импровизатор, пианист, органист, студент Московской консерватории. По моему мнению, он чрезвычайно одаренный музыкант. У нас много разнообразных программ с его участием, в частности, созданный им «Таперский клуб», в котором шедевры немого кино демонстрируются под живые фортепианные импровизации. Филипп делает это феноменально талантливо, стилистически очень изобретательно, зачастую с невероятно тонким юмором.
Один из последних таперских вечеров был посвящен сразу трем фильмам знаменитого режиссера Владислава Старевича: «Ночи перед Рождеством» с Иваном Мозжухиным в роли Черта и двум мультипликационным фильмам, первым в мире опытам кукольной анимации – это «Месть кинематографического оператора» и «Рождество у обитателей леса» 1912–1913 годов. Когда эти фильмы вышли на экраны за границей, многие авторитетные журналы писали, «каких потрясающих результатов, оказывается, можно добиться, занимаясь дрессировкой насекомых!» Они не поняли, что на экране не живые существа, а впервые в истории примененная покадровая съемка моделей насекомых. Великий Уолт Дисней, знавший работы Старевича, говорил, что он на десятилетия опередил свое время.
А еще у нас был вечер «Пиковых дам»: мы продемонстрировали как знаменитую полнометражную картину Якова Протазанова с тем же Иваном Мозжухиным в роли Германа, а также самую первую в истории экранизацию повести А. С. Пушкина «Пиковая дама» 1910 года, длящуюся буквально несколько минут… Все это под блестящие импровизации Филиппа Чельцова – благо сюжет этой великой повести, наполненный исключительным драматизмом, дает огромную волю для фортепианных фантазий.
Для проекта «Таперский клуб» мы специально приобрели антикварный рояль – ездили с Чельцовым по частным объявлениям, пока не понравилось звучание рояля фирмы R. Rathke конца 1860-х годов. Инструмент изготовлен еще до начала эпохи кино, но легко можно вообразить, что, когда изобретение братьев Люмьер вошло в моду, сеансы сопровождали звуки именно такого инструмента.
В субтропической оранжерее, где относительно невысокая и постоянная влажность, стоит еще один абсолютно новый рояль, предоставленный Ботаническому саду МГУ компанией Becker. Он прекрасно держит строй и получил высокую оценку самых именитых пианистов, выступающих в субтропической оранжерее.
Недавно я побывал в Школе акварели Сергея Андрияки. Пришел туда в пятницу, школа гудела, как улей – жизнь кипела, где-то рисовали натурщиков, где-то – натюрморты. Дети изображали всевозможных животных, начиная от слонов, кошек, заканчивая разными видами комара. Я был просто поражен, насколько это мило, с художественной точки зрения выразительно, сколько разных стилей – в духе Бенуа, Левитана, встречаются самые разнообразные техники, манеры, но все в академическом ключе – без провокационности. Я тут же решил, что нужно непременно привезти все эти картины в Ботанический сад, и мы договорились о том, что в июне у нас пройдет выставка этих замечательных работ, которые, несмотря на то, что они созданы детьми, на мой взгляд, ни в чем не уступают работам «взрослых» художников.
Я вовсе не ретроград, люблю, к примеру, абстрактный экспрессионизм, у меня дома много работ этого и других направлений современной живописи. Я считаю, что среди них много подлинных шедевров. Но если говорить о политике Ботанического сада в области экспонирования современного искусства, то здесь никогда, пока я тут директор, не будет выставляться ничего провокационного, эпатажного, шокирующего. Хотя я прекрасно понимаю, что такие произведения являются неотъемлемым элементом современного искусства и, безусловно, имеют право на существование. Но это не тот род искусства, который может встречать людей там, где они этого не ожидают. В частности, в Ботанический сад люди приходят за другими эмоциями. А если есть настроение познакомиться с чем-то эпатажным, провокационным, то можно пойти, скажем, на выставку современного искусства в галерею «Триумф», заведомо зная, что тебя ждет.
Такие вещи не всегда стоит выставлять на всеобщее обозрение, с моей точки зрения, потому что в них есть элемент эстетики, не приемлемой не только для детей и резко диссонирующей с их мироощущением, но и для многих взрослых. Люди должны знать, на что идут и с искусством какого направления хотят встретиться. Неправильно, если люди пришли к нам получить положительные эмоции (а в искусстве один из главных принципов – это получение наслаждения), а мы начинаем их пугать…
Вы можете мне возразить и даже напомнить, что «душа обязана трудиться», но разве этот труд не может быть совместим с положительными эмоциями? Одно другому отнюдь не противоречит. Изучать картины Ван Гога (называю сейчас первый пришедший на ум пример), пытаться понять его подтексты – разве это не «труд души»? Для общественных пространств, доступных всем, многие направления современного искусства – не применимы. У нас бывали «проколы», когда нам привозили не то, о чем мы договаривались. И приходилось в тот же вечер демонтировать выставку – несмотря на всевозможнейшие обиды организаторов, художников, их декларации, «что вы ничего не понимаете в искусстве, ботаник…», «да это такие фотографии», «у этих голых людей ничего не видно» и т. д. Повторюсь: в специальной картинной галерее – пожалуйста, показывайте образцы современного искусства, особым образом преломляющие стороны нашего бытия. У Сергея Андрияки, если вернуться к началу этого разговора, в традиционных классических направлениях живописи находится огромное поле для новых направлений, новой тематики, переосмысления старых традиций. Считаю, что это более подлинное в современном искусстве, чем те работы, которые призваны шокировать, а не послужить новым шагом в его развитии.
Даже если говорить о порнографии – я вовсе не против ее в принципе и даже убежден в том, что она должна существовать для взрослых: возможно, это способ снятия стресса, даже, быть может, способ уменьшения количества преступлений, связанных с насилием, и тут ни в коем случае нельзя быть ханжой. Но, согласитесь, правильно, что эта область также существует в некой резервации.
Интерес к музыке у меня с детства. Я, к сожалению, не учился играть, но Московская консерватория была и остается моим любимым местом. Когда я стал директором Сада, в 1993 году, в возрасте 25 лет, то никакой культурной программы здесь вообще не существовало. Ну а мне хотелось превратить Сад не только в центр науки, образования, но и культуры.
Недавно у Сада появился филиал на Фрунзенской набережной – Ботанический сад имени П. И. Травникова. Сейчас мы приступили к его восстановлению. А совсем рядом с ним находятся какие-то руины. У меня сразу возникла идея возвести на их месте здание, которое мы назвали «Капеллой-оранжереей». На первом этаже – сценическое пространство и зрительская зона, где можно проводить выставки, на втором, антресольном – кафе. Со стороны Комсомольского проспекта – глухой фасад, отгораживающий оранжерею от шумной магистрали, а остальные три стены – стеклянные, выходящие в окружающее здание сад. Причем ботаническое содержание этой оранжереи может быть тематическим – например, тропические растения юго-восточной Азии или Центральной Америки. В таком необыкновенном пространстве днем можно было бы отдохнуть среди экзотической флоры, посетить конференции, выставки, мастер-классы, а вечером – концерты. Предполагаемая вместительность зала – чуть более трехсот человек.
Время от времени я выступаю в качестве ведущего концертов, но стараюсь уйти от пафоса и лекционной манеры. Пытаюсь что-то придумать и нестандартно подойти к делу. Например, во время концерта «Музыка цветов» в Большом зале Московской консерватории, в частности, исполнялась джазовая композиция Сиднея Беше «Маленький цветок». В качестве предисловия мы с Филиппом Чельцовым придумали такую историю: вначале рассказать публике про викторию амазонскую – самую большую кувшинку в мире (ее лист в диаметре может достигать двух метров и выдерживать вес до двадцати килограмм), а затем обратиться с риторическим вопросом – произведение какого жанра могло бы быть посвящено такому растению? Очевидно, как минимум опера, симфония или даже симфонический цикл. А маленький цветок – повод написать маленькую пьесу. Самый маленький цветок в мире – вольфия бескорневая (ее размеры – менее булавочной головки). Как и викторию, ее можно увидеть в «Аптекарском огороде». И, хотя нет достоверных данных, что Сидней Беше посвятил свою знаменитую композицию «Маленький цветок» именно вольфии, тем не менее это можно легко себе представить!
Этот концерт был вообще очень необычным потому, что мы пытались собрать сочинения, так или иначе связанные с растениями, с попытками создать их музыкальные образы, с ролями, которые они сыграли в жизни тех или иных людей. Ведь есть даже концерт Жана Франсе для гобоя с оркестром, где каждая из семи частей посвящена тому или иному растению. Ну и, естественно, интересно поведать про эти растения до того, как зрители услышат соответствующую музыку. Вот я и рассказывал, что это за никтантес арбор-тристис и так далее.
Музыку вообще интересно не только исполнять, но и как можно больше рассказывать о ней. И, даже если речь о хорошо известных романсах Чайковского, мы пытаемся поведать об истории создания того или иного романса, о той роли, которую он играл в духовной жизни великого композитора. Ну а если у нас звучит музыка, скажем, композиторов эпохи Барокко Генри Пёрселла, Николы Порпоры, Якопо Пери, Клаудио Монтеверди, то эти произведения, безусловно, нуждаются в подробных комментариях, и, что особенно приятно, посетители наших концертов с огромным интересом слушают историю жизни этих композиторов и узнают содержание исполняемых арий.
Несколько лет назад у нас стали проходить и вечера джазовой музыки, а началось это с сотрудничества с клубом народного артиста России Алексея Семеновича Козлова и его легендарной группой «Арсенал» – они несколько раз выступали у нас под открытым небом. Несколько лет мы проводим в Саду собственный музыкальный фестиваль «Город Джаз». Но я лично все-таки больше за классику. Джаз способствует расслабленности, просто приятному времяпрепровождению, музыка на таких концертах служит в значительной степени фоном, слушатели отвлекаются, иногда ковыряются в телефонах… А вот на выступлении знаменитого виолончелиста, победителя Конкурса имени П. И. Чайковского Нарека Ахназаряна такого себе никто не позволил. Хотя концерт проходил в формате open air, обстановка была, как в Большом зале консерватории – все погружены в музыку.
Если говорить о нашей культурной программе глобально, я, конечно же, не принимаю окончательных решений без консультаций с моими коллегами из управления креативного директора Сада Александра Альмина и не апеллирую только к собственным вкусам. Понятно, что на «Времена года» Антонио Вивальди придет триста человек, а на современный американский минимализм – тридцать. Но мы сознательно идем на такие решения, чтобы в нашей программе были представлены все направления музыкального искусства. Это интересно!
Кто наша публика? Сад посещает в год более полумиллиона человек, в «пиковые дни» – до восьми тысяч человек. Что касается слушателей, то есть постоянная аудитория: многие уже знают, что в Саду есть музыкальная программа, они следят за афишей, узнают меня и других сотрудников Сада, музыкантов. Мы часто неформально общаемся. Особенно приятно, когда люди уходят с концертов счастливые и благодарные: я обычно стою на выходе и провожаю, и радуюсь, что они пережили незабываемые минуты, не только благодаря качеству исполнения, но и из-за антуража места, его атмосферы.
Предложи все то же самое в академическом зале, быть может, это и не воспринималось бы с таким энтузиазмом. Кстати, билет на любой концерт включает также и посещение всего Сада, оранжерей, выставок. Для людей это дополнительный стимул прийти, потому что «будет не только музыка».
Конечно, большую роль играет наша активность в соцсетях. У Сада самый популярный в мире инстаграм (запрещен в РФ)среди всех ботанических садов и парков – свыше 315 тысяч подписчиков! Для сада это очень много! Наш аккаунт также самый популярный среди достопримечательностей России (на втором месте – инстаграм (запрещен в РФ) Государственного Эрмитажа, на третьем – Большого театра).
Один из символов «Аптекарского огорода» – Главный Цветочный кот (ГЦК). Он у нас живет уже лет шесть, и откуда он взялся – неизвестно. Просто однажды он пришел и дал всем понять, что он здесь главный. ГЦК совершенно свободно может зайти в любой из ресторанов, все пытаются его подкормить – он один из самых степенных, изящных, благородных, интеллигентных котов, которых я когда-либо знал. Его снимали и для Первого канала, и для разных программ, где его называли «Главный котик страны».
По многолетнему опыту я понял, что часто кажущиеся на первый взгляд незначительными не очень интересные предложения и идеи могут оказаться ключевыми, блестящими и, в конечном счете, приведут не только к расширению круга нашей деятельности, но и зададут новые направления в деятельности Сада. Поэтому у меня такой принцип, даже, я бы сказал, органическое свойство – не отказываться сразу ни от каких предложений, рассматривать, пытаться найти для них место.
Для этого надо быть предельно открытым. Поэтому мы в наших материалах, буклетах не резервируем авторские права, они сразу делаются общественным достоянием, публикуем официально все наши личные контакты, чтобы с нами можно было легко, без проблем связаться. Предельная открытость Сада вовне – один из принципов нашей политики, и я глубоко убежден, что он очень правильный.
