Сказочный приз

Вечером 22 декабря Московский музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко показывал пятилетней давности постановку «Сказок Гофмана», которую украсил – словно елку игрушками – лучшими мировыми исполнителями. Самый манкий из них – Ильдар Абдразаков выступил в партиях четырех оффенбаховских злодеев Линдорфа, Коппелиуса, Дапертутто и Миракля, уже знакомых сценам Мариинского театра, La Scala, театра Metropolitan и Венской оперы (в июле 2017 года Абдразакова услышат и в Баварской опере). Но этим дело не ограничилось. Две роли – Антонии и Стеллы – играла Хибла Герзмава, кстати, выступающая партнершей Абдразакова в нью-йоркской постановке режиссера Бартлетта Шера. В ответственной роли Музы-Никлауса блистала Ксения Дудникова, заключительной арией буквально «взорвавшая» зал: так полыхало и звенело страстью ее густое меццо. Ну а две «игровые» женские роли – венецианской куртизанки Джульетты и механической куклы Олимпии были отданы, соответственно, местному сопрано Натальи Петрожицкой и приглашенной из Перми колоратуре – Надежде Павловой. Для последней выступление в роли Олимпии стало московским дебютом.

В предновогоднем режиме этот спектакль с двойной предысторией смотрелся необычайно. В 1987 году Александр Титель с художником Валерием Левенталем и дирижером Евгением Бражником покорили «Сказками Гофмана» публику Екатеринбургского театра оперы и балета. Четверть века спустя в 2011 году они повторили успех в Москве, сочинив для МАМТа новую версию «Сказок», выдвинутую на «Золотую маску» в 2012 году. В том же году оффенбаховская тема цепной реакцией зажглась в Мариинском театре, где оперу ставил Василий Бархатов, а номинированному в четырех образах злодеев Ильдару Абдразакову постановка принесла «Золотую маску» (за «лучшую мужскую роль»). Ныне в составе постановщиков по-прежнему активно дирижерское место: Евгений Бражник и вел спектакль. По-прежнему щекочет нервы и чувства режиссура Александра Тителя, соединившего восторженно-театральную тему с внушительной долей стилистических безумий вплоть до хоррора. Но, пожалуй, особой свежестью на показе отозвалась одна из последних сценографий Валерия Левенталя, чьи аттракционы в «Сказках Гофмана» выглядят не по-сегодняшнему щедрыми, одержимыми той энергией живого искусства, перед которой схлопываются мутные обстоятельства новейшего времени.

Радостный образ огромного белоснежного Пегаса, выкатываемого в начале и в конце «Сказок Гофмана», лишен монументальности, но легок тем объемом возбуждаемых Левенталем смыслов, от которых захватывает дух. В картинах, сменяющих одна другую, пропадают и вновь возникают разные культурные горизонты. Мир фантазий поэта Гофмана, символизируемый театральным фасадом парижской Opera Garnier, то отвлекает нас от реалий сюжета, то заставляет в них верить с утроенной силой. Старинная куколка-Олимпия оживает в ретро-лаборатории времен братьев Люмьер, чей фильм «Прибытие поезда» проецируется на задник кино-павильончика. Куртизанка Джульетта плетет нити обольщения в жанре комедии дель арте, разыгрываемой на фоне панорамы венецианской ведуты, и эта иллюзия красоты оборачивается чем-то вроде «древнейшей из иллюзий». Чахнущая певица-Антония из чертогов обывательской мансарды возносится во внезапно открывшееся нутро театрального зала-рая, где ее принимает в объятия умершая мать. Во всем этом искреннем и прихотливом столько электрики чуда, возвышающего вечность театра над эпизодичностью жизни, сколько мыслей и в мнимо опереточном мозге Оффенбаха, кромсавшего «священную корову» европейской оперы радикальной идеей запечатленных – как сквозь туман – вдохновений.

Альянс красивых голосов добавил всему этому и смака, и смыслов. Калейдоскоп абдразаковских злодеев восхитил неодномерностью: от вкрадчивой нежности до соперничества с Гофманом (Нажмиддин Мавлянов) было рукой подать в его Линдорфе; зато от горбуна Коппелиуса к восхитительно вдохновенному убийце-Мираклю самый востребованный российский бас шел, казалось, эмоционально необозримым маршрутом. Хибла Герзмава, вызвав понятное сочувствие к погибающей Антонии, в то же время, сумела ужаснуть холодом ее творческого эго: посмертный театр явился этой героине единственной формулой рая. Наталья Петрожицкая подчеркнула в партии Джульетты двусмысленное очарование манипулянтки, играющей неотличимостью коварства от любви. Зато совсем безгрешным механизмом соблазна предстала Надежда Павлова в образе винтажной куклы Олимпии. На сцене пермского Театра оперы и балета, где она с 2014 года исполняет эту роль в образе резиновой куклы из сексшопа, рекордному количеству оффенбаховских колоратур сопутствует невероятное количество сложнейших цирковых телодвижений. С момента пермского дебюта в партии Олимпии у Павловой случились некоторые перестройки вокала: прошлогодняя работа над образом Виолетты Валери для «Травиаты» Роберта Уилсона увели ее точеное сопрано на глубину, затянули юную «блескучесть» голоса женственной светотенью. Тем, кто впервые услышал эту певицу в Москве, ее выступление понравилось. После «поломки» Олимпия грохнулась на пол с задранными ручками-ножками и лежала, не шелохнувшись, пока медленно закрывали занавес. Зал устроил пермской гостье овацию.

После антракта Надежда Павлова снова вышла на сцену в сопровождении критика Алексея Парина, который вручил ей Приз Ассоциации музыкальных критиков – 3D статуэтку с изображением певицы в роли Виолетты Валери из спектакля «Травиата» Пермского театра оперы и балета. Свой ежегодный Приз Ассоциация музыкальных критиков присуждала во второй раз в своей истории и впервые – между половинами оперного спектакля, идущего в режиме реального времени. В волнующей тишине неожиданно модулировавших в церемонию «Сказок Гофмана» была оглашена призовая формулировка: «Травиате» пермского Театра оперы и балета. За сотворчество мэтров и музыкантов нового поколения: Роберт Уилсон, Теодор Курентзис, Надежда Павлова». Принимая статуэтку, Надежда Павлова обошлась минимумом слов благодарности, впрочем, трепет и гордость читались в ее позе с высоко поднятой, наподобие «Оскара», фигуркой.

В прошлом году Приза критики была удостоена Полина Вайдман (1947-2016), ведущий в стране исследователь творчества П.И.Чайковского, увы, ушедшая из жизни в ноябре прошлого года. В шорт-лист Приза нынешнего сезона, помимо пермской «Травиаты», вошли еще четыре номинанта. Каждый – с формулировкой, убеждающей в уникальности призовых претендентов. По итогам сезона 2015/16 таковыми оказались Госоркестр России под управлением Владимира Юровского («за просветительский максимализм и открытие новых партитур: от Шостаковича в реконструкции до Вустина в резиденции»), «Роделинда» («за Большой театр без границ: успешное овладение искусством барокко в партнерстве с Английской национальной оперой»), «Безумные дни» в Екатеринбурге («за творческую адаптацию европейского фестивального формата, вызвавшую рост популярности классической музыки среди широкой публики»), бокс «Рихтер» фирмы «Мелодия» («за комбинацию архивного дела и издательского мастерства») и «Хроника мировой оперы» Михаила Мугинштейна («за сопряжение эпох истории оперного жанра, выявленное в трехтомном энциклопедическом труде»).

Если продолжением декабрьской церемонии, проведенной Ассоциацией музыкальных критиков в партнерстве с руководством МАМТа и Антоном Гетьманом лично, стал венецианский акт «Сказок Гофмана», то продолжение истории ежегодного Приза критики за сезон 2015/16 года сказочным образом перекинулось в наступивший год. Полагая свою деятельность обращенной как к артистам, так и к тем, для кого их и надо открывать, основным своим Призом Ассоциация музыкальных критиков мыслит не фигурку, а организуемый в Московском доме музыки сольный концерт Надежды Павловой. Пока согласованной с ММДМ и Надеждой Павловой датой концерта является 9 апреля 2017 года. Помимо арий Донны Анны из оперы Моцарта «Дон Жуан», Виолетты Валери из оперы Верди «Травиата» в программе концерта обязательно прозвучит ария Олимпии из оффенбаховских «Сказок Гофмана».

 

Фото Олега Черноуса предоставлены пресс-службой МАМТ имени К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко