Пять варягов, не считая Собакина

«Нам хотелось, чтобы на фестивале появился такой спектакль с молодежным составом перспективных певцов, которые лет через десять станут очень востребованными по всему миру артистами. А у нас они побывают сейчас, в начале своей карьеры. Владислав Куприянов спел дважды Грязного в Мариинском театре, Айгуль Хисматуллина прекрасно там дебютировала в Лючии де Ламмермур. Их потенциал уже виден», – прокомментировал главный дирижер театра Евгений Хохлов.

Четверо солистов приехали из Мариинского театра: там они стажируются в программе «Atkins», созданной в 2015 году специально для молодых талантливых вокалистов. По словам Марии Кейт, куратора программы, с ними занимаются коучи, им дают участвовать в концертах, постановках, гастролях Мариинского театра, платят стипендию.

Ребята действительно отличные, а, главное, легко вписавшиеся в устоявшуюся концепцию спектакля. Режиссер Георгий Миллер, ныне уже покойный, сделал классическую постановку с теремами, кокошниками, кафтанами. Для Самары, где бережно сохраняется низкая застройка в исторической части, где кое-где попадаются трогательные деревянные домишки со старинными  наличниками, такой спектакль не смотрится музейно. А потом обнаруживаешь, что за внешней простоватостью в нем есть ясная внутренняя логика – от статичной, спокойно развивающейся экспозиции к напряженным сценам в середине оперы и трагической развязке, где страсти уже кипят нешуточно. Кажется, впервые, слушая финал третьего действия, осознаешь: не яд «испортил» Марфу, а известие о браке с царем Иваном, от которого она и падает, как громом пораженная. А ее безумие – попытка заблокироваться от ужасной реальности, не допустить мысли о смерти жениха Ивана Лыкова.

Айгуль Хисматуллина – Марфа и Евгений Ахмедов –  Иван Лыков

Робевшая в первой сцене Айгуль, к финалу все больше раскрепощалась, и в четвертом действии показала, какой сильной энергетикой и совершенным вокалом она обладает.

Москвича Сергея Спиридонова в Самаре любят и считают «своим»: он приезжает сюда постоянно и поет в разных постановках. В день спектакля ему исполнилось 45 лет, и Сергей был «на подъеме». Лекарь Бомелий в его трактовке получился хитровато-нагловатым, с напускным смирением и «елеем» в голосе.

Сергей Спиридонов – Бомелий и Анна Костенко – Любаша

Хотя в названии оперы отсылка к Марфе, но Любаша способна оттянуть на себя внимание, так как она – самый земной и реалистичный персонаж этой оперы. По замыслу композитора ее обуревают черные чувства: зависть, ревность, гнев. Все это вполне убедительно сыграла солистка театра Анна Костенко – стройная, пластичная, типажно очень подходящая к образу страстной Любаши. К ее пению, пожалуй, была единственная претензия – иногда неясная дикция, так что глаза периодически невольно искали бегущую строку с субтитрами…

Блистала в роли Домны Сабуровой колоритная Евгения Тенякова: чуть резковатые верха в данном случае не мешали, а вот мастерскому легато, четкой артикуляцией у нее стоит поучиться младшим коллегам.

Дмитрий Григорьев – Василий Собакин, Евгений Ахмедов – Иван Лыков, Евгения Тенякова – Домна Сабурова

Мужские персонажи – все как на подбор – радовали глаз и слух. Редко так бывает, чтобы и главные, и второстепенные роли пелись с равноценным качеством. Но на то и фестиваль, чтобы реализовывать фантазии и мечты. Стабильно и качественно проявила себя троица стипендиатов программы «Atkins». Дмитрий Григорьев создал образ простодушного новгородского купца Василия Собакина. Он искренне желает свадьбы Марфы и Лыкова, и нисколько не амбициозен, хотя и отмечен царской милостью. Лыков у Евгения Ахмедова вышел паникером и «тревожной» личностью. Певцу удались быстрые смены настроений, переход от восторженности к нервической напряженности. И венцом ожидаемо стала эффектно прозвучавшая ария «Туча ненастная» в третьем действии – момент, когда иллюзии так прекрасны и счастье, кажется, так близко.

Григорий Грязной – Владислав Куприянов ожидаемо раздираем страстью. Линия нарастающей истерии, доводящей героя до саморазоблачения, актерски и вокально выстроена точно, так что с интересом наблюдаешь за игрой этого артиста, полностью раскрывающего свой темперамент в финальной сцене.

Еще одним героем вечера стал симфонический оркестр, приятно удививший качеством общего звучания и стабильностью духовой группы, хорошо проявив себя уже с первых таков увертюры. Евгений Хохлов излучал уверенность и от начала до конца держал «нерв» спектакля. Несмотря на то, что было много новых певцов, присутствовало ощущение целостности, все действовали слаженно и динамично. После спектакля Евгений Хохлов (ЕХ) ответил на несколько вопросов Евгении Кривицкой (ЕК), поделившись повседневными заботами.

ЕХ Мы много потратили времени на увертюру, она задает градус и нерв всей опере. Музыканты постарались выполнить все мои пожелания – по штрихам, фразировке. И я горжусь нашими духовиками, особенно медной группой. Мы ведь живем сложно, так как у нас один состав оркестра. Четыре валторны, которые фактически постоянно должны играть все спектакли. А это серьезная нагрузка на губы – их главный игровой аппарат. Приходится иногда отпускать с репетиции, чтобы поберечь силы до вечернего спектакля. Замечательная группа тромбонов, с великолепным концертмейстером, хороший трубач.

Но нагрузки большие, особенно в фестивальный период, когда приходится каждый день репетировать или выступать с новой оперой или аккомпанировать в гала-концерте.

Наша проблема – это сравнительно низкие зарплаты, я очень надеюсь, что в Год Театра на нас обратит внимание губернатор. Мы действительно выкладываемся на сто процентов, чтобы провести и этот проект, и уже прошедший фестиваль Пуччини, текущий репертуар. Нас в этом году номинировали с балетом «Эсмеральда» на «Золотую маску», и оркестр на гастролях в Москве играл блестяще. Они могут, хотят, готовы мобилизовываться и выдавать хороший результат.

Я постоянно создаю ситуации, где нужна мобилизация, дающая новый импульс. Конечно, я понимал, что рискую, открывая фестиваль спектаклем «Риголетто». Мало того, что я вынудил за две репетиции режиссера Филиппа Разенкова сделать мини-спектакль, с мизансценами, активным движением хора и лаконичной сценографией. Но кроме того я поставил оркестр вглубь сцены, попросив сделать акустику с помощью отражающих пластин. Чтобы закрыть яму, и дать возможность певцам действовать на авансцене, как в драматическом театре. При этом оркестр получил гораздо большую свободу, оказавшись на сцене – за что я постоянно ратую. Но, поместив за свою спину певцов, я очень рисковал слаженностью ансамбля – тем более спектакль уже не в репертуаре, снят два года назад, в Риголетто и Герцог – приглашенные солисты. Но все получилось, и мне такой экстрим очень нравится.

ЕК Тут фактически все спектакли – из вашей текущей афиши. Но согласно концепции этого года, вы их обновляете за счет приглашенных звезд. А специальные постановки планируются?

ЕХ Да, как раз весной 2020 года мы откроем фестиваль премьерой «Бала-маскрада» Верди в постановке Филиппа Разенкова – главного режиссера Башкирского театра оперы и балета.

ЕК В Самаре ведь есть филармония и свой симфонический оркестр. Музыканты одни и те же, или вы не пересекаетесь?

ЕХ Очень редко. Несколько струнников работают в обоих коллективах, иногда нас выручают отдельные музыканты, но в принципе расписание у нас разное, мало совместимое. Филармония живет по другим законам, чем оперный театр, и наши два оркестра абсолютно автономны. Хочется, чтобы власти области обратили внимание на наше усердие, на то, что мы работаем за идею – наши оркестранты глубоко мотивированные, влюбленные в профессию люди.

ЕК В оркестре много иногородних?

ЕХ Еще одна «больная тема». В свое время в Самаре не была открыта консерватория, а местный институт искусств, при все моем уважении, не поставляет нужное количество кадров такого уровня, который соответствует качественным запросам нашего театра. Мы тратим огромные деньги на приглашенных музыкантов, платим за их жилье. Я постоянно езжу на ярмарки выпускников консерватории в Нижний Новгород, слушаю музыкантов в Петербурге, но мы вчистую проигрываем оркестрам, имеющим гранты и предлагающим гораздо более высокие зарплаты.

Мы ведем серьезные переговоры, была встреча с министром культуры, подключился Валерий Абисалович Гергиев, который ежегодно выступает в Самаре –  и в рамках Пасхального фестиваля, и в проекте, посвященном Мстиславу Ростроповичу (сейчас, после ребрендинга, он получил название фестиваль «Мариинский»). Гергиев, выступая в ноябре на пресс-конференции,  нас обещал поддержать вопросе об открытии консерватории.