События
Организованные Союзом композиторов России, Московским ансамблем современной музыки (МАСМ) и казанским Центром современной музыки Софии Губайдулиной, читки стали очередной региональной прививкой опыта, принятого в университетах США, Канады и Австралии. Там эта дисциплина называется «composer`s reading». В образовательной программе музыкальных кафедр она реализуется в виде ежесеместровых исполнений и обсуждений музыки молодых композиторов статусными исполнителями. То есть раз в полгода (а не пару раз за весь цикл обучения, как это происходит в России) молодые авторы имеют возможность услышать свои сочинения и их разбор. Квалификация экспертов-исполнителей позволяет уточнить многие аспекты – от формулировки замысла до точности его графического воплощения в партитуре. О пользе подобных занятий говорить излишне.
Kураторами казанских читок, посвященных «Проблемам электроакустической музыки», стали москвичи Николай Хруст и Александр Хубеев, самый продвинутый из композиторов Татарстана – Эльмир Низамов и самый «парижски-просвещенный» из южнокорейских музыкантов, директор Центра электроакустической музыки и аудио в Сеуле (CREAMA) – Джон У Им. Корейский куратор – выпускник знаменитого Института исследования и координации акустики и музыки в Париже (IRCAM), детища легендарного Пьера Булеза. Но если в Европе электроакустическая музыка – традиция, в России – пока еще новаторство.
Хотя, как посмотреть. Практика сочинения музыки в программах Sibelius и Finale наполовину приближает молодых (и не только) российских композиторов к реалиям и возможностям электроакустики. Система изобретателя нот Гвидо Аретинского – еще неявный, но анахронизм. Музыку нашего времени можно писать не только нотами, но и зигзагами, линиями и прочими графическими способами, коим нет числа. Компьютерные рукописи точно не горят. И пусть далеко не все консерватории пока могут похвастать оснащенными электроакустическими студиями и соответствующими педагогами-специалистами, горизонты сочинительского мышления раздвигает именно электроакустика. Тем более что все не так сложно, как кажется, за некоторыми идеями даже далеко не надо идти.
Если у вас в руках есть смартфон, а это, как выразился Джон У Им, «настоящая фабрика, на которой можете производить видео, фото и ежесекундно узнавать новую информацию», просто загрузите соответствующую программу и вперед! Звуковым преобразователем в смартфоне можно моделировать скорость вашего движения и превращать это движение в звук. Тем же смартфоном можно контролировать и преобразовывать звуки прямо на концертной сцене. К примеру, берете трубу, подключаете дилэй (устройство, имитирующее повторы исходного сигнала или сигналов), включаете дорожку с электронной фонограммой, и полная иллюзия, что вас окружает целый оркестр и еще нечто, общеупотребительной музыкальной терминологии не слишком-то поддающееся.
На лекции Николая Хруста слушатели поначалу морщили лбы от обилия терминов – «модуляционный синтез», «гранулярный синтез», «коэффициент гармоничности», «индекс модуляции», «слышимый порог vibrato» (20 Гц), зато потом расслабились.
Хотите услышать свое сочинение в Карнеги-холле, но не имеете возможности это осуществить? Прокрадитесь туда ночью с пистолетом и рекордером. Выстрелите в воздух холостым патроном и запишите акустический отзвук зала. Дома помещаете свое сочинение в этот отзвук – и voilà, как говорят французы.
Сумасшедшая изобретательность выводит электроакустическую музыку из условного гетто с той же легкостью, с какой в свое время ваял свои первые композиции Моцарт. Достаточно спроецировать зальцбургского вундеркинда на живость мысли и остроту ума сегодняшних композиторов, способных применить свои электроакустические «подвижки» ко всему, что скорее живо, чем мертво, скорее весело, чем грустно, и скорее делается «чисто эвристики ради», а не для попадания в композиторские хрестоматии. Хотя были показаны сочинения, вполне таких хрестоматий достойные. Например, «Кодекс мыслепреступлений» Александра Хубеева – ни на что не похожее дантовской силы сочинение для ансамбля препарированных инструментов и хора. Идея «Кодекса» подвернулась композитору под руку в одной из глав романа Дж. Оруэлла «1984». В качестве текста автор собрал цитаты двадцати человек, которые подвергались репрессиям за свои мысли, а не за осуществленные действия. Перед тем, как поставить запись, композитор озвучил формулировку собственных действий (и слова эти уже звучали музыкой): «Я не хотел поддаваться соблазну декларировать эти тексты и отдал их хору, поющему с помощью “медвежьих манков” (я их использовал как преобразователи звука). Поэтому тексты стали неразличимыми, как неразличимы для нас мысли других людей».
Собственно, второй аспект казанских читок – исполнение опусов пятнадцати участников, приехавших из Беларуси, Армении и разных городов России, – как раз и был посвящен обнаружению новых, старых, заимствованных или самостоятельных авторских мыслей. Гигантская нагрузка легла на музыкантов МАСМ, чьей задачей было не просто сыграть, но проанализировать каждое сочинение на предмет его материала, драматургической логики, художественной задачи и даже точности указаний темпов, штрихов и прочих партитурных тонкостей.
Казалось бы, признанным во всем мире виртуозам современного исполнительства слегка не по рангу играть сочинения ученически-старательные («Барочная фантазия», Нина Голова, Ростов-на-Дону) либо нарциссически графоманские («Рыцарские песни», Вадим Генин, Саратов), загадочные («Erinia», Елизавета Лобан, Минск) либо простодушно-многословные («Дикий мир», Роман Пархоменко, Казань). Но пропустить все это через «критический фильтр» рассуждений молодым композиторам было невероятно полезно.
И когда сочинение «говорило само за себя», становилось просто человечески приятно, что такое происходит.
В режиме читок это случилось трижды. Благодаря Джемме Минасян из Еревана («Атмосферы» для флейты, кларнета, скрипки, виолончели и фортепиано), Кириллу Архипову из Москвы («PRAY» для скрипки, бас-кларнета, виолончели и фортепиано) и Дмитрию Мазурову (Новосибирск – Москва), переименовавшему в «Квинтет» опус с ранее вынесенным в его заглавие «именем» МАСМ.
«То, что современная музыка должна звучать, – очевидно. Но в России собрать полный зал на такие программы пока еще дело героическое, – призналась на заключительном Круглом столе директор МАСМ Виктория Коршунова. – Потому что надо либо делать ставку на самые известные имена, стало быть, обойти вниманием имена новые, либо прыгнуть выше головы». К слову, на заключительном концерте МАСМ, где звучали электроакустические сочинения композиторов-кураторов, Центр современной культуры «Смена» был забит до отказа.
