Мой соблазнитель роковой

Брызги от накатывающих волн повседневного сексизма регулярно долетают до театральных подмостков на разных континентах, и далеко не всегда тема сексуального насилия и домогательств остается лишь в рамках сценического пространства. Достоверные или не имеющие прямых подтверждений обвинения в адрес неосторожных мужчин на солидных должностях зреют как яблоки в райском саду, и в какой-то момент «провинившихся» попросят покинуть Эдем. Если же дистанцироваться от флешмоба #MeToo и окинуть взглядом оперные либретто разных эпох, то вывод напрашивается сам собой: парные образы соблазнитель/соблазняемый – ключевые для жанра. Примеры чувственных побуждений, выраженных языком музыки, без труда обнаруживаются в эпохе барокко, и наиболее провокационно в этом отношении выглядит одно из лучших творений венецианского Сейченто – «Каллисто» Франческо Кавалли (премьера относится к 1651 году). Пикантность сюжета этой оперы в том, что половое влечение мужчины к женщине и признаки сексуальности связаны здесь с такими явлениями, как кроссдрессинг и сапфическая любовь. Именно о «Каллисто» пойдет речь.

Девятый совместный труд Франческо Кавалли и либреттиста Джованни Фаустини – «Каллисто» («La Calisto») – не получил популярности при жизни его создателей, но стал кульминацией одного из самых продуктивных и прочных партнерских союзов в истории жанра. Действие «Каллисто» происходит в идиллической стране пастухов и пастушек, земле любовных игрищ древнегреческих богов – Аркадии. Подобно виллам Венето, Аркадия представала заповедным местом наслаждения первородной эротикой (Фаустини не ошибся в расчетах: бессмертные обитатели Олимпа, полубоги, мифические животные наделены неограниченной свободой в поисках пределов сексуальности). Ее населяли противопоставленные друг другу эмансипированные сообщества: дочери Геи – нимфы и спутники Диониса – козлоногие сатиры. Девам претила сама мысль о контакте с существами со звериными детородными органами, так что сатиры были вынуждены сублимировать либидо из-за неспособности достичь желаемого расположения у дам (у Кавалли этот момент подчеркнут введением танца, в который трансформируется сексуальная агрессия сатиров). Фаустини учитывает это в либретто, направляя повествование по оригинальной траектории и усердно избегая таких клише большинства венецианских опер, как счастливый брак в финале.

По сути, лейтмотивом оперы становится тема ложных ожиданий и разочарования как эмоционального ответа на несбывшиеся желания, отсутствие их удовлетворения. В основе «Каллисто» Кавалли/Фаустини – фрагмент эпической поэмы «Метаморфозы» Овидия: внимание Юпитера привлекает Каллисто, блуждающая по пепелищу, – это все, что осталось от так любимого ею заповедного леса. Верховный бог демонстрирует свое могущество, возвращая земле ее богатства, а затем пытается добиться взаимности Каллисто, но получает отказ. Тогда, иссушив все источники, Юпитер расставляет ловушку – наполняет фонтан водой и предлагает гордой деве «погрузить коралловые губы» в струи воды. Измученная, мечтающая о глотке воды Каллисто непоколебима (жажда здесь – красивая аллегория желания, вода – его осуществление, а огонь, поглотивший Аркадию, – пылающая страсть Юпитера). Когда она отвергает назойливые ухаживания, Юпитер решает пойти на хитрость и принимает телесный облик богини охоты Дианы, чтобы овладеть нимфой. Настоящая Диана, обнаружив, что аркадянка беременна, отлучает ее от своего окружения и накладывает вето на пребывание Каллисто в священном лесу. На этом неприятности не заканчиваются. Узнав об измене мужа, Юнона в ярости превращает несчастную в медведя. Преображение Каллисто в скопление небесных светил – созвездие Большой Медведицы – совершается по воле Юпитера.

Двойное наказание нимфы за потерю девственной чистоты выделяет интерпретацию Овидия среди других мифографов. Римский поэт также отрицает версии Гесиода и Эратосфена о любовном акте по обоюдному согласию, склоняясь к насильственному овладению Каллисто. Фаустини же, опираясь на литературные памятники, подает историю в ином ракурсе, кардинально меняя драматургию встречи Юпитера с Каллисто (очевидно, соавтор Кавалли изучил достаточно адаптаций мифов, известных его современникам, включая образцы художественного искусства – картины Тициана, Рубенса и Пуссена, а также фрески Карраччи) и сцену с настоящей Дианой. У Овидия Каллисто разоблачает замысел Юпитера, без труда идентифицируя под женской личиной истинную анатомию соблазнителя. Оперная Каллисто не только не сопротивляется происходящему, но уверена, что испытала блаженство в объятьях женщины. Интригу создает двусмысленность ситуации: сохранил ли Юпитер мужскую физиологию, прикинувшись Дианой? Дает ли ответ на этот вопрос Кавалли?

Главные женские роли, а также партию ревнивицы Юноны композитор писал для сопрано. Голос Юпитера – бас. Но либретто диктует свои правила, и в момент соблазнения Каллисто Кавалли вводит сопрановую партию. Венецианская публика с воодушевлением относилась к любовным дуэтам, спетым равнозначными по тесситуре мужским и женским голосами, поэтому бас, переходящий на сопрано, можно рассматривать как явление не столь тривиальное для эпохи кастратов. Роль верховного божества могла быть поручена баритону, который удобно бы себя чувствовал в контратеноровом регистре (бельгийскому маэстро Рене Якобсу удалось с успехом использовать это решение в постановке «Каллисто» в начале 90-х – с задачей справился Марчелло Липпи). По мнению музыковеда Роджера Фрейтаса, вокальный регистр в операх того времени воспринимался как средство выражения пылкости, любовного темперамента и горячности. Поэтому в той же «Каллисто» другие герои – очарованные Дианой пастух Эндимион и его соперник Пан – изначально писались для исполнителей-кастратов. Образ же Юпитера в опере – не статичный: вначале это владыка, приходящий в мир, чтобы воскресить погибшую землю (его речитатив исполнен замысловатых метафор), затем – восхищенный влюбленный, готовый на все, чтобы удовлетворить свое желание (при первом же появлении Каллисто в его партии возникает лирическое начало). Превратившись в Диану, Юпитер на короткое время заимствует вокальный диапазон своей потенциальной любов­ницы и пытается очаровать ее даже одним из ее собственных мелодических мотивов (ария «O decoro»).

У Фаустини, в отличие от Овидия, Каллисто не страдает от стыда за произошедшее – напротив, неожиданное рискованное приключение погружает ее в состояние экстаза. Игривый дуэт Каллисто с Дианой исполнен неги, но лишен переплетения вокальных линий – приема, свойственного классическим любовным дуэтам (что также может восприниматься двояко). Встреча с реальной богиней не дарит Каллисто новых совместных переживаний. Откровенная, пылкая ария «Piacere maggiore», воспевающая блаженство их уединения, становится для героини роковой: отверженная нимфа проводит оставшуюся часть оперы словно парализованная воспоминаниями об утерянных наслаждениях. Плач «Piangete, sospirate», с преобладающим мелодическим хроматизмом, нагнетающе-напряженными гармоническими интонациями, существенно меняет общее настроение и стилистику музыкального высказывания, характеризующего Каллисто.

Каждая линия взаимоотношений, прочерченная Фаустини и Кавалли в этой опере, устремляется в никуда: Каллисто не вернется в объятья лже-Дианы; Эндимион хоть и добился доказательств взаимного чувства, но может получить от возлюбленной только непорочные поцелуи; Пану также не суждено убедить Диану поступиться своим целомудрием. Тем не менее в разделенном на всех разочаровании авторы оперы видят и окончательное принятие в духе quasi неоплатонических воззрений. В третьем акте Юпитер спасает свою возлюбленную, принимая на себя роль ее создателя. Обещание бессмертия вдохновляет Каллисто, и она, добровольно подчиненная Юпитеру, отвечает христианским смирением: «Eccomi ancella tua» («Вот я, твоя служанка»).

После премьеры «Каллисто» в 1651 году в маленьком театре Сант-Аполлинаре спектакль выдержал еще одиннадцать показов и более никогда не возрождался. Новую жизнь «Каллисто» получила в 1970 году, когда британский дирижер Рэймонд Леппард показал ее в Глайндборне. В последующие десятилетия интерес к ней возрос – популярность опер Кавалли укрепили постановки в Ля Моннэ, Ковент-Гардене, Театре Реал Мадрид. В конце первого десятилетия XXI века «Каллисто» вошла в репертуар оперных домов по всему миру.