События
В этом году конкурс был приурочен к 80-летию со дня рождения Образцовой, в связи с чем организаторы учредили специальную премию – «За лучшее исполнение произведения из репертуара Е.Образцовой» и специальный приз «Выступление в Гала-концерте “Оперный бал Е.Образцовой” на Исторической сцене Большого театра России». Впрочем, последний не нашел своего получателя.
Санкт-Петербург, благодаря усилиям семейства Гергиевых, постепенно становится столицей отечественного вокального исполнительства. Монополизация стала заметна после переноса на площадки Мариинского театра Конкурса Чайковского в номинации «сольное пение». А ведь Петербургский климат, пожалуй, самый неподходящий для культивирования вокального искусства.
Конкурс Образцовой существует с 1999 года. По одной версии, он учрежден самой певицей с целью поддержки молодых исполнителей, по другой – подарен ей на день рождения Л.Гергиевой. Пафос его в том, что почувствовать себя молодым оперным певцом может любой желающий в возрасте от 18 до 32, вне зависимости от образования или опыта. Раньше каждый участник получал рекомендации Елены Образцовой, до конца жизни возглавлявшей судейскую комиссию. К сожалению, с ее уходом традиция обратной связи оборвалась, а пустующее с 2015 года кресло председателя жюри конкурса постепенно превращается в мемориал.
В этом году международное жюри было представлено оперными артистами первой величины, мужским менеджментом и Л.Гергиевой, которая олицетворяет стабильность постоянно меняющейся реальности конкурса.
На конкурс было подано 222 заявки, реально же участвовали в прослушиваниях 165 певцов из восемнадцати стран. Средний уровень участников сегодня – это уровень вступительных экзаменов в консерваторию лет двадцать назад. Как справедливо заметила Л.Гергиева, «сейчас все хотят петь», а наличие множества образовательных программ дает доступ к таинствам вокального мастерства всем, кто готов за это платить.
Платить готовы многие, и это чисто социальное явление спровоцировало упадок вокального исполнительства в целом. Вокальные конкурсы обнажают эту проблему: выбор неадекватного репертуара, низкий уровень техники, задавленный, поджатый, трубный, писклявый, сиплый звук, тотальное непонимание содержания произведений и неспособность передать его голосом, утрата искусства кантилены, страх быть эмоционально-искренним в передаче чувств. Да и просто катастрофически мало уникально-красивых, неиспорченных школами природных тембров.
Среди всеобщей бледности и уныния лучших было слышно сразу. Сразу было слышно и худших. Решения жюри по первым двум турам выглядели адекватно: сильнейших пропустили во II тур, самых слабых не пропустили в III, а все остальное – средний уровень и погрешность системы, при которой кто-то пострадает.
Участников, ярко заявивших о себе в первом туре и претендовавших на звание лауреата, было немного. Представим их.
Сопрано Самира Галимова легко, технично и в быстром темпе исполнила арию Фьордилиджи из оперы «Так поступают все» Моцарта. Большую роль в ее ярком выступлении в прямом смысле сыграл пианист Даниил Рабовский. Это был равный и опасный дуэт двух артистов. Опасный в первую очередь для самой Самиры, ибо при малейшей слабости пианист мог затмить ее своей харизмой. Во II туре хорошо прозвучало «Воспоминание» Малера, с выстроенной драматургией и дифференцированными фактурными пластами. А в арии Лиу из «Турандот» Пуччини и в «Отчего?» Чайковского поддержки «оркестра» ощутимо не хватало, да и ритм в романсе был слишком пунктирным, что для Чайковского в целом не характерно. В финале Самире немного не хватило плотности тембра, да и арию ей выбрали не самую удачную, но она была чуть ли не единственной участницей, выступившей одинаково хорошо на всех турах.
Андрей Скляренко явил себя подвижным высоким тенором в арии Оронта из «Альцины» Генделя, а в арии Ассада из «Царицы Савской» Гольдмарка продемонстрировал уверенное «до» второй октавы «à la Николай Гедда». Многие прочили Андрею лауреатство, но коварный петербургский климат и отсутствие дежурного фониатра не оставили ему шансов ни на победу, ни на прохождение во II тур.
Бас Страхиня Джокич артистичным исполнением Арии Лепорелло из «Дон Жуана» Моцарта оживил и даже разрядил напряженную обстановку конкурса. Он с первых звуков завладел вниманием слушателей и держал его до самого конца, чем заслужил искренне-восторженную реакцию зала. Во II туре, в произведениях камерно-вокальной лирики, он с трудом сдерживал своего харизматичного оперного демона. Это была тяжелая борьба с будто бы чужеродной материей, которую он, увы, проиграл.
Самый молодой конкурсант, 18-летний тенор Павел Бурцев в Арии Париса из «Париса и Елены» Глюка и в Песне Вакулы из «Черевичек» Чайковского показал мягкий, ровный на всем диапазоне, лирический тембр, озвученные нижние ноты, крепкое уверенное «ля» второй октавы. Он выделялся качеством исполнения, не свойственным тенорам в столь юном возрасте. Несмотря на то, что высокое «ля» – рабочий теноровый диапазон, а спетые им арии – скорее учебного плана, в следующий тур он попал вполне заслуженно, хоть и авансом. Однако в III туре и с Павлом произошли печальные метаморфозы: казалось, что он поет не свой репертуар.
Блестяще выступила сопрано Наталья Коротышева с «Alleluja» из «Exultate, Jubilate» Моцарта. В почти идеальном исполнении слышалось вдохновенное и радостное ликование. Во II туре флер испарился. В «Сне в летнюю ночь» Римского-Корсакова Наталье не хватило понимания эстетики композитора, основанной на очаровании красотой. Красота в ее исполнении была, а очарования – нет. И все три произведения II тура звучали одинаково отстраненно.
Меццо-сопрано Марина Русеишвили заинтересовала жюри сложностью программы, особенно Каватиной Урбана из «Гугенотов» Мейербера. Арии Мейербера – катастрофа для неподготовленного голоса, особенно 20-летнего, но легкость, с которой Марина справилась, несмотря на некоторые погрешности, – впечатляет. Во II туре она пела проникновенно, душевно и интонационно осмысленно, но вокально не дожила до конца выступления.
Тенор Эрдэнэ-Очир Дашноров взорвал зал страстным «рватьрубашечным» исполнением Арии Канио из «Паяцев» Леонкавалло. Во II туре его выступление оказалось не таким удачным, в основном из-за Плача Федерико из «Арлезианки» Чилеа, где вся форма растеклась и растворилась в бесплотной фортепианной фактуре рояля, имитирующего колокольчики, а не звучащие в оркестре скрипки.
Это были лучшие участники по результатам прослушивания I тура, и все они оказались во II, где, к сожалению, не смогли закрепить свой успех. Кроме них соревнование продолжили сорок певцов, из которых недоумение вызвали четверо: выпускники музыкальных ВУЗов, они пели по-разному плохо: фальшиво, по слогам, прямолинейно, с завываниями, неровно, пискляво, без энергии, без дикции, бездумно и беспомощно. На II туре они тоже себя никак не проявили. Очевидно, они и есть та самая погрешность системы, без которой система существовать не может, и 10% – адекватный коэффициент.
Из участников, оставшихся в I туре, заслуживает внимания прекрасная барышня Елена Епихина и ее нежное и трогательное исполнение Арии Памины из «Волшебной флейты» Моцарта. Прозрачно-хрупким pianissimo, летевшим через весь зал к самым последним рядам, она создала искренний и наивный образ-грезу. Отметим и Дарью Терещенко, обладательницу красивого сочного тембра и большого голоса, которому было тесно в Малом зале Филармонии.
На II туре однозначных лидеров уже не было, но были интересные исполнения и метаморфозы.
Например, иначе звучал Сервер Кадиров. В I туре он исходил мощным недифференцированным звуковым потоком в камерное пространство Малого зала, и, казалось, не певец управляет голосом, а голос управляет им. Большой зал оказал благотворное влияние на тембр Сервера: он стал мягким, лиричным, звучание – сдержанным, холодноватым. Пространство имеет значение.
К интересным моментам отнесем разнообразие оттенков piano и настроение пронзительной тоски в исполнении романса «Время роз» Грига Татьяной Балугиной и наполненное духом декаданса исполнение «Скрипки» Пуленка Юлией Бейбудовой. Отметим и щемяще-печальный, меланхоличный образ, созданный Михаилом Павловым и в меру прозрачным и бесплотным роялем Александра Ларионова в «Дне всех усопших» Р.Штрауса. Алла Бондарь в «Крысолове» и Эльза Исламова в «Ау» проникли в эстетскую сущность позднего стиля Рахманинова и продемонстрировали осмысленное интонирование его сложных мелодий. С артистическим наслаждением они показывали холодную красоту этой музыки. Откровением стала кульминация романса Чайковского «Не спрашивай» у Наталии Горячевой – божественно прекрасная нота «соль» второй октавы на словах «И только Бог». В этом кристально чистом и эмоционально осознанном звуке было столько боли, столько жизни, наполненности и красоты, сколько не было за всю неделю конкурсных прослушиваний. Ни у кого.
В III тур прошли 11 участников. За вычетом погрешности – участников, которые подтверждали свою вокальную состоятельность лишь уверенными верхними нотами, и по совокупности трех туров сложно было сказать, кто из них станет лауреатом международного конкурса с гран-при 700 000 рублей; разница была невелика.
Первую премию получил 27-летний баритон Дзамболат Дулаев. В III туре его Каватина Алеко из одноименной оперы Рахманинова развалилась по форме, а его «вокальное рубато» в песне «Богоматерь в городе» Свиридова, отмеченной Специальной премией «За лучшее исполнение камерного вокального произведения русского композитора XIX-XX вв.», изменило идеально ровную суть ритмического рисунка мелодии. Вторую премию отдали басу Сергею Севастьянову, третью – Оксане Секериной (Майоровой), и они оба, казалось, были немного лучше Дзамболата.
Возможно, жюри конкурса выбрало не самых лучших, но победителей не судят. Только победители ли они?
