События
Поучительную историю о молодом человеке, который легкомысленно растратил внезапно свалившееся на него наследство и окончил свои дни в лондонском Бедламе, Игорь Стравинский позаимствовал из гравюр Уильяма Хогарта. Он увидел их в 1947 году на выставке в Чикаго и сразу загорелся идеей представить этот сюжет на оперной сцене. В процессе совместной работы с либреттистами (Уистен Хью Оден и Честер Коллмен) хогартовский сюжет оброс подробностями и новыми персонажами. Выдумщик Оден украсил действие двумя колоритными дамами – хозяйкой борделя Матушкой-Гусыней и цирковой звездой Бабой-Турчанкой, бородатой женщиной-монстром: на ней женится пресыщенный Том Рэйкуэлл, желая доказать обществу безграничность своей свободы. Но главным новшеством в опере стал джентльмен по имени Ник Шэдоу, немыслимый у реалиста и рационалиста Хогарта, – тень-дьявол, который и приводит главного героя к гибели.
Заимствуя сюжет из английского XVIII века, Стравинский принял и музыкальные условности того времени. Он написал оперу в моцартовском роде, с речитативами под клавесин, ариями, «дуэтами согласия» и хорами – вещь совершенно невозможную в 1951 году, когда на оперной сцене царила музыкальная драма, а молодое поколение композиторов неодобрительно косилось на неоклассические опусы стареющего мэтра. Премьера «Похождений повесы» на Венецианской биеннале была принята почтительно, но без большого энтузиазма. По-настоящему оперу оценили только спустя годы, когда она стала одним из самых репертуарных произведений музыкального театра ХХ века. «Повесу» ставили и на российской сцене, с большими перерывами: впервые в Камерном музыкальном театре Бориса Покровского (1978) и затем в Большом, в режиссуре и сценографии Дмитрия Чернякова (2003). Нынешний спектакль – третий по счету.
На сцене – пустая сценическая коробка, сооруженная из белой бумаги: сразу после вступительных фанфар ее заселяют поэтические пейзажи в английском духе – фон для любовной идиллии юных Тома и Энн. Ее нарушит появление Шэдоу, вездесущей Тени, с треском вламывающейся в карточный домик влюбленных. Дьявольские шрамы-разрезы на стенах им так никогда и не удастся залечить. Пейзажи придут в движение, когда полный надежд Том полетит в Лондон, и их вытеснят видеокадры «похождений» – бурлящая суета уличной жизни, антураж борделя Матушки-Гусыни, интерьеры роскошных апартаментов Тома и лондонские трущобы, в которых блуждает Энн в поисках возлюбленного. Трехмерные движущиеся кадры дополнены крупными планами живой видеопроекции, на сцене то и дело щелкают селфи, завлекательная афиша Бабы-Турчанки тут же размножается в мозаику, покрывающую бумажные стены, а ее роскошные хозяйственные приобретения сюрреалистически свисают с потолка. Зритель втягивается, как в воронку, в стремительный поток сценических событий. Но временами действие замедляется и даже намертво застывает; контрасты темпоритма ощущаются, как шаги судьбы, влекущей героя к финальному краху и к смерти. Весь этот кинематографический реализм заставляет почти забыть об условностях неоклассической «старинной оперы». В сущности, это настоящий Хогарт, но на новый лад: автор гравюр каким-то образом переместился во времени и сумел ловко воспользоваться плодами технического прогресса.
Однако в спектакле нет никаких излишеств осовременивания. Режиссер Саймон Макбёрни и его команда – художник-постановщик Майкл Левин, Уилл Дюк (видео), Кристина Каннингем (костюмы) и Пол Андерсон (свет) действуют на территории Стравинского–Одена, сохраняя изысканную стилистику их великого создания. Они союзники, а не полемисты. Макбёрни дает возможность оценить старинный слог речей и музыки, не мельтешит в оперных ансамблях и спокойно позволяет Энн спеть свою классическую арию с кабалеттой как положено, стоя на авансцене без лишних телодвижений, чтобы финальное высокое «до» певица подала во всеоружии, ни на что не отвлекаясь. Молодая Мария Макеева прекрасно справляется и с труднейшей арией и с вершинной нотой (кстати, сам Стравинский с иронией относился к этому атрибуту «настоящей» партии примадонны).
О чем же рассказывает этот спектакль? Он кончается смертью Тома, вообразившего себя Адонисом, возлюбленным Венеры – то есть покинутой им Энн Трулав, «верной любви», которая убаюкивает его детской колыбельной. Лишь в безумии герой обрел свою истинную сущность – таков горький вывод жизнерадостной оперы, ее истинный финал. В следующем затем нравоучительном эпилоге, в духе моцартовского «Дон Жуана», квинтет героев рассказывает зрителям, что с дьяволом водиться нехорошо, а мужчины вообще-то все безумцы. Публика вольна воспринимать это как угодно – как чистую правду детских прописей, как насмешку или как призыв к раскаянию. В «Похождениях повесы» вообще много смысловых слоев. Саймон Макбёрни, судя по всему, видит в опере Стравинского прежде всего простую человеческую коллизию греха и расплаты, где вина лежит не только на главном герое, бедном малом, вляпавшемся в нехорошую историю, но и на обществе, которое склоняет его к неправедной жизни. В этом режиссер опять-таки следует Уильяму Хогарту, с его беспощадной сатирой и обличительным пафосом. При этом постановщику интересны психологические подробности пути Тома, его противоречивый внутренний мир, соскальзывание к безумию и его гротескному внешнему выражению. Богдан Волков полностью отвечает этой драматургической задаче, он внутренне гибок, и его лирический тенор достаточно надежен для того, чтобы справиться с партией, подразумевающей незаурядную вокальную выносливость. Энн Марии Макеевой, хрупкая и изящная, в первой сцене резвая, как ребенок, тем не менее обладает характером большой внутренней силы – как и подобает возлюбленной слабого мужчины. У певицы красивый тембр, и голос прекрасно сливается в дуэтах с Волковым. Облик Ника Шэдоу, дьявола-тени, очерчен выпукло: в очках на носу, с неизменным деловым кейсом в руках, он похож на офисного клерка, суховат, но почти безобиден с виду. Дмитрий Зуев в этой роли вполне хорош и точен, и как актер, и как певец. Ансамбль основных героев гармонично дополняют Роман Улыбин (Трулав), Оксана Корниевская (Матушка-Гусыня) и Валерий Микицкий (аукционщик Сэллем). Украшением команды солистов стал контратенор Эндрю Уоттс – единственный «заморский» солист московского спектакля, блеснувший в роскошной роли неотразимой Бабы-Турчанки.
Хотя Стравинский считал, что его оперу легко исполнять, но трудно поставить, сценическая история «Похождений повесы» доказывает чуть ли не обратное. Тем приятнее отметить высокий музыкальный уровень спектакля – не только солисты, но и оркестр и хор оказались в целом достойны великой партитуры, с ее почти камерной манерой звучания и тембровыми деталями, требующими филигранной отделки. Главная заслуга здесь принадлежит Тимуру Зангиеву, музыкальному руководителю и дирижеру новой постановки – дебют стал большим успехом молодого музыканта.
И последнее: спектакль, хоть и с грустным концом, насыщен забавными деталями, и сочиненными авторами, и привнесенными постановщиками. Уморительно жульничает Шэдоу, сооружающий на глазах у публики чудо-машину для производства хлеба из камней – но Том, новый мессия, конечно, ничего не замечает. Далее, первое появление новобрачной-Бабы отмечено задниками с надписью модного дома «Шанель», и на одной из панелей угадывается сам Игорь Федорович, взирающий на происходящее (возможно, мы должны вспомнить здесь об их любовной связи, увековеченной в бульварном романе). И, наконец, один из обитателей Бедлама что-то царапает на скрипке, словно посылая привет другой, русской истории Стравинского о договоре с нечистой силой – «Сказке о Солдате и Черте». Ее в репертуаре МАМТ пока не значится.
