Представьте, что Моцарт умер не в 35 лет, а в 31, как Шуберт, или даже в 26, как Перголези. Не успев написать ни одной оперы из трилогии да Понте. Вероятно, в этом случае репертуар оперных театров сегодня бы украшали не «Свадьба Фигаро», «Дон Жуан» и «Так поступают все женщины», а «Директор театра», «Обманутый жених» и «Каирский гусь». Молодой и деятельный французский дирижер Рафаэль Пишон, руководитель ансамбля Pygmalion, изучил музыку Моцарта, созданную в период между «Похищением из сераля» и «Свадьбой Фигаро». Оказалось, там золотые залежи. И музыканты представили их во всем блеске.
В неоконченных моцартовских операх, концертных ариях и музыке к драме «Тамос, царь Египта», во фрагментах из опер Сальери, Паизиелло и Мартина-и-Солера, которые Моцарт слышал в те годы, Пишон обнаружил лабораторию, где создавались модели будущих шедевров. Из них он составил двойной альбом – три эскиза воображаемых опер, которым дал альтернативные названия частей трилогии: «Безумный день», «Наказанный развратник» и «Школа влюбленных».
Слушанье это поразительное; в каждую секунду диву даешься, как много Моцарт нашел и опробовал заранее, в бурную пятилетку поисков и экспериментов (1782–1786), когда он бросил службу у архиепископа и стал по-настоящему свободным. Типажи, ситуации, ансамбли, приемы, спецэффекты – все найдено уже тогда! В увертюре к «Обманутому жениху» – вся «Свадьба Фигаро». В 20-минутном фрагменте неоконченной оперы Моцарт набросал характеры героев и нашел динамичную форму большого ансамбля, ставшую его фирменным знаком. А арию с мандолиной из «Севильского цирюльника» Паизиелло Моцарт будто разъял на несколько идей и гениально развил каждую.
Леденящий ужас «Дон Жуана» он научился вызывать уже в «Тамосе»: его увертюра – сестра-близнец знаменитой оперной. Другие фрагменты достраивают важное звено между драмами Моцарта и Глюка, тут линия преемственности слышна невооруженным ухом. Концертные арии, найденные Пишоном, демонстрируют сложившиеся характеры – дон Оттавио, донна Эльвира, Лепорелло; есть здесь даже эскиз квартета мстителей. И есть фрагмент из «Редкой вещи» Мартина-и-Солера, цитируемый в сцене последнего ужина Дон Жуана. Либретто «Школы влюбленных» Сальери уже обладает основными драматургическими чертами «Così», что подтверждают речитатив и секстет, вошедшие в альбом. А арии двух примадонн из оперы «Директор театра» в таком контексте звучат как генеральная репетиция выходов Фьордилиджи и Дорабеллы.
«Libertà!» – феноменальная работа, которая доставляет бездну удовольствия уму, сердцу и уху. Альбом полон сюрпризов, но выстроен так убедительно, что думаешь, как же раньше никому не приходило в голову проделать подобный фокус. Внутри каждой сцены действие развивается динамично, а солисты, подобранные в соответствии с типичными амплуа – Сабина Девьей (легкое сопрано), Шивон Стагг (лирическое сопрано), Серена Мальфи (легкое меццо), Линард Фрилинк (изящный тенор), Джон Чест (лирический баритон) и Науэль ди Пьеро (буфонный бас) – составляют виртуальную труппу, исполняя по несколько ролей, перевоплощаясь из служанки в графиню, из графа в слугу.
Неоконченные фрагменты опер, арий и ансамблей для альбома оркестровали коллеги Пишона – певец и композитор Винсен Манак и Пьер-Анри Дютро, известный другими оркестровками моцартовских сочинений, три года назад представивший свою версию Реквиема. Их работа мастерская, и различить швы между оригиналами и современными версиями под силу только специалисту. Иллюзию аутентичности нотного текста местами может смущать нарочито молоточковое (а не привычное теперь клавесинное) звучание фортепиано, но на это есть ответ в буклете: в записи принимало участие пианофорте 1790–1795 годов из знаменитого Германского национального музея в Нюрнберге.
