События
В Международный день музыки в Концертном зале имени П. И. Чайковского выступил один из лучших интерпретаторов композитора – Маттиас Гёрне. В репертуаре этого немецкого баса-баритона – партии Тангейзера в одноименной опере, Вотана (в «Кольце нибелунга»), Амфортаса (в «Парсифале»).
Поет он Вагнера и в концертах, и это каждый раз – экзамен: в Московской филармонии Гёрне его сдал блестяще. Оставшись один на один с «бесконечной мелодией», бушующим оркестром, певец продемонстрировал, что для Вагнера столь же важна кантилена, красота голоса, тонкая нюансировка, как и для Моцарта, Беллини или Верди.
Программа была выстроена так, что симфонические фрагменты дополняли вокальные, образуя тематические блоки. Вступление к опере «Тристан и Изольда» и Сцена смерти Изольды обрамляли патетичный монолог Короля Марка. Обманутый другом и супругой, герой страдает, и оттенки его переживаний Гёрне выразил, не форсируя голос, но очаровывая его объемностью и гибкостью фразы. Слушая его интерпретацию монолога из оперы «Летучий голландец», где сплелись боль и ярость, подумалось: какая удача, что этот певец приезжает к нам в расцвете, полный творческих сил и в изумительной вокальной форме.
Галерею трагических героев дополнил Вотан. Здесь Гёрне вознес публику в заоблачные высоты, создав психологически достоверный образ тяжко скорбящего отца и одновременно бога, чьему повелительному жесту покоряется мир. После того, как отзвучали последние ноты в его партии, Гёрне застыл, устремив взгляд в вечность, пока оркестр окутывал зал «пляшущими» язычками пламени. И в этот момент мы безоговорочно поверили в величие и искренность верховного бога.
«Прощание Вотана с Брунгильдой» предварил «Полет Валькирий», где второй герой этого вечера, австрийский дирижер Манфред Хонек смог воодушевить Национальный филармонический оркестр России на настоящий «вагнеровский» звук. Вообще говоря, НФОР показал себя очень хорошим партнером – гибким, сыгранным, аккуратным. Прекрасно проявила себя медная группа – слушаясь дирижера, они точно интонировали все аккорды. Но есть еще нечто неуловимое, связанное с органикой исполнения чужой музыки, и тут ощущалась некоторая дистанция между Вагнером и российскими музыкантами. Впрочем, это вопрос более углубленного и частого общения с творчеством данного композитора, и на прекрасные впечатления в целом от программы это мало повлияло.
Спустя месяц с концертным исполнением «Тангейзера» в Москву приехал Валерий Гергиев. После байройтских перипетий, когда интернет полнился разноречивыми слухами о дебюте маэстро в вагнеровском святилище, зал «Зарядье» собрал почти аншлаг (в отличие от шедшей накануне оперы «Пеллеас и Мелизанда» Дебюсси, хотя бы и показанной в полноценном сценическом формате). Многим, видимо, захотелось составить собственное мнение, как это получается у Гергиева. Поначалу возникло ощущение, что мы слышим саундтрек к байройтской постановке, в которой во время увертюры по полям несется цирковой фургончик, населенный фриками. Подвижность темпов вкупе с суховатым звучанием оркестра Мариинского театра лишило увертюру главного – романтического пафоса и чувственности. Музыка обрела цвет и плоть ко второму действию: парадоксально, что как раз там выходит на первый план Елизавета, воплощающая чистоту и возвышенность помыслов. Но, так или иначе, второе и третье действие прозвучали на ином градусе чувств и более высоком инструментальном качестве. Поначалу смутившие медные за сценой, которые в первом действии явно чувствовали себя не в своей «тарелке» и оказались не в ансамбле с основным оркестром, реабилитировали себя в начале третьего акта, по-органному сопровождая молитву Елизаветы и романс Вольфрама.
Так же постепенно «раскачивались» певцы, влезая «в шкуру» своих персонажей. Звездой вечера стал Сергей Скороходов, прекрасно владеющий немецким языком и стремившийся не только хорошо спеть, но актерски отыграть каждую деталь текста. Вначале он даже несколько переборщил с «истеричностью» Тангейзера, рвущегося на свободу. «Не только радость мне нужна, взамен утех мне хочется страданья», – эта фраза стала центральной в первом акте. Но дальше в его партии появилось много интересных нюансов, и оба кульминационных номера – выступление на состязании певцов и финальный рассказ о паломничестве в Рим – прозвучали с музыкальными подробностями и почти барочной риторикой.
Манера Юлии Маточкиной – Венеры – показалась более стильной и подходящей к Вагнеру: ее вокал, несмотря на мощь, не терял округлости и ровности во всем диапазоне. У Ирины Чуриловой – Елизаветы – то и дело «проскальзывали» славянские интонации, более подходящие для Чайковского или Римского-Корсакова. Да и тесситурно партия эта оказалась певице сложноватой – все верха звучали резковато и не так свободно, как средний регистр. Может быть, излишне страстная трактовка образа Елизаветы тому причина. А ведь эта героиня должна, по замыслу Вагнера, противостоять Венере и воплощать собой жертвенную натуру (неслучайно центральный момент в ее партии – молитва Деве Марии в третьем действии). К концу оперы распелся Владислав Куприянов, выразительно и музыкально исполнивший коронный номер Вольфрама – «О ты, вечерняя звезда».
Очень хорошо проявил себя хор Мариинского театра. В «Тангейзере» много разномастных эпизодов – и комментирующего, и деятельного характера. Есть и интересные ансамблевые конфигурации, как, например, пасторальный эпизод у хора без сопровождения с солирующим английским рожком. Или, напротив, полновесное, с репликами труб, приветствие ландграфа перед турниром певцов – духоподъемный гимн, спетый мариинцами с таким воодушевлением и с таким высоким градусом внутреннего патриотизма, словно они перевоплотились в истинных арийцев. Кстати, стало понятно, почему фюрер так любил и возносил музыку Вагнера: в ней, безусловно, витает дух соборности, способный сплотить нацию.
Отсутствие режиссуры хотя и лишило зрелищного элемента, но позволило сосредоточиться собственно на исполнительской трактовке и проверить актуальность «Тангейзера» сегодня. Каков итог? Команде Валерия Гергиева удалось создать сильную, пусть и не эталонную интерпретацию и подарить столичной публике возможность живого контакта с великой музыкой Вагнера, которая захватывает, восхищает и провоцирует на множественность решений, как и 175 лет назад.
