#СочиняемМузыкуВместе

Мацуев, Noize MC (Иван Алексеев внесен в реестр иноагентов) и Бетховен

Музыке по традиции отвели отдельную секцию, и, кроме дискуссий и круглых столов, артисты «высказывались» в концертном пространстве, так сказать, подтверждая теоретические выкладки практикой. В Мариинском театре огромным мультижанровым гала-концертом завершился театральный марафон. В Государственной академической капелле Санкт-Петербурга состоялась презентация созданного в 2019 году Челябинского симфонического оркестра. Им дирижировал его руководитель Адик Абдурахманов, а поддержал коллег Денис Мацуев, солировавший в Первом концерте Чайковского. Но интересные события проходили не только на статусных парадных сценах. В пространстве «Севкабель Порт» на Васильевском острове рокер и рэпер Noize MC (Иван Алексеев внесен в реестр иноагентов) выступил с оркестром русских народных инструментов Белгородской государственной филармонии. Неисповедимы пути: Иван Алексеев (настоящее имя Noize MC) в детстве учился игре на гитаре у Евгения Алешникова, теперь возглавляющего оркестр филармонии и предложившего такой необычный альянс бывшему воспитаннику.

Еще одна клубная площадка – пространство Freedom на Казанской площади, модный досуговый центр, работающий в режиме тайм-кафе, где введен поминутный тариф пребывания. Там обустроились джазмены, в том числе московская группа Ivanov Vibe Band под руководством композитора и вибрафониста Иннокентия Иванова.

Не осталась без попечения на СПб-форуме современная академическая музыка. В рамках презентации фестиваля СТАМ в Дубовом зале Доме композиторов прозвучали Соната для двух фортепиано Ю. Буцко, цикл «Осенние листья» В. Ребикова, а также сочинения лауреатов фестиваля разных лет в исполнении молодых пианистов Московской консерватории Юлии Куприяновой и Алексея Чернова. Этот проект уже существует более десяти лет, и его центральным событием становится конкурс композиторов, на котором победителей выбирает публика. Необычный формат призван подчеркнуть одну из главных идей всего проекта: разворот современной музыки к слушателям.

А что же классика? Одним из постоянных хедлайнеров Санкт-Петербургского культурного форума с самого основания является скрипач, дирижер Сергей Стадлер. В этом году он предложил в программу постановку оперы Моцарта «Дон Жуан», показанную в Эрмитажном театре, и совместный проект с Камерным хором Московской консерватории. Выбор именно «Дон Жуана» символичен, так как опера – ровесница театра: оба шедевра – музыкальный и архитектурный – были созданы в 1787 году. Александру Соловьёву, руководителю Камерного хора, маэстро Стадлер предложил другую юбилейную тему – навстречу 180-летию Чайковского и 250-летию Бетховена, чьи даты отмечаются в 2020 году. Слушателей ожидал сюрприз, так как программа началась с «бисового» номера: Сергей Стадлер признался в увлеченности музыкой Шуберта и сыграл его Первую симфонию, открыв череду редкостей этого вечера. Кантаты Бетховена «На восшествие Леопольда II на императорский престол» (прозвучал финал-­апофеоз) и «Морская тишь и счастливое плавание» также редко услышишь в концертной интерпретации. Они представили особый интерес, продемонстрировав гибкий ансамбль Симфонического оркестра Санкт-Петербурга и Камерного хора МГК, европейский саунд без громогласного «героизма». Творческий альянс двух столиц оказался удачен, и в данном контексте уместным и дипломатичным показался выбор кантаты «Москва» Чайковского, где в хоровых фрагментах солировали хормейстеры Камерного хора Мария Челмакина и Тарас Ясенков.

Евгения Кривицкая

Замуровали, демоны

Образ коварного соблазнителя, похитителя женских сердец, «наказанного развратника» Дон Жуана и по сей день привлекает внимание режиссеров. Жизненность сюжета в современной реальности находит отклик у публики, что обеспечивает спектаклю посещаемость. Подобный «бум» «Дон Жуанов» составляет сложность новым постановщикам, которые рискуют оказаться тривиальными в собственной трактовке оперы. Режиссер-­постановщик петербургского «Дон Жуана» Ирина Фокина совместно с художником-постановщиком Алексеем Левданским и не стремятся удивить зрителя чем-то ультрановым. В век отказа от архаичности в сценографии и трактовке фабулы сюжета авторы создают себе вполне обычную версию «Дон Жуана», с некоторыми минималистичными оттенками в декоративном оформлении пространства сцены. И костюмы не современные, и гаджетов на сцене нет. Главным для Фокиной становится осмыслить всю сложность психологических состояний героев оперы и представить свою оценку их внутреннему миру. И вот тут как раз и кроются некоторые задатки нетривиального подхода.

Ефим Завальный – Дон Жуан, Полина Ящук – Церлина,
Лев Эльгардт – Мазетто

В этой опере Моцарта во главе угла стоят противоречия между двумя основными сферами выразительности: полумрачной и полукомической. И это проявляется не только в общей атмосфере действия, но и во внутреннем мире главного героя. За маской веселья кроются демоны, которые в любой момент готовы погубить персонажа. Эта идея красной нитью проходит через весь спектакль, причем решенная довольно-таки «в лоб». Демоны-­слуги, которые помогают Дон Жуану организовать разгульный пир, они же – языки адского пламени, кружащие героя в дьявольском танце, то ли с желанием спасти от разъяренных мстителей, то ли поглощающие, отрезающие последний путь к спасению через раскаяние. Они же (демоны) наблюдают и за гибелью Дон Жуана, словно присяжные, безмолвно выносящие окончательный вердикт суда. Насмехаясь над памятью Командора, персонаж сам идет в объятия вечного огня, отвергая покаяния и оставаясь верным самому себе. Что для него ад: наслаждение или наказание – вопрос, повисший в воздухе. Самая драматичная сцена спектакля решена катарсически: призрак Командора, поющий в зале, полумрак на сцене, дымовая завеса, которую прорезают световые молнии, эмоциональное звучание оркестра под управлением Сергея Стадлера – все это усиливает трагизм ситуации, внушая зрителям мысль о неумолимой силе рока.

Не остаются без некоторого внимания и психологические портреты других героев оперы. В особенности женские образы. Обманутые соблазнителем барышни, мечтающие отомстить коварному обольстителю в финале оперы, неожиданно «снимают маски», демонстрируя, что «старая любовь не ржавеет». Не в этом ли попытка режиссера оправдать главного героя, который, несмотря на свои пороки, смог подарить избранницам мгновения чарующего счастья? И не собственные демоны ли в душах девушек толкнули их в объятия к соблазнителю? Зрителю представлено самому найти ответы на эти вопросы.

Анна Конивец

Конечно, во времена Моцарта и даже Чайковского такой эксперимент вряд ли бы удался. Сидеть не дыша и смотреть, как гусиным пером выводятся ноты, – не очень-то увлекательно. Но теперь, в век мультимедиа, на помощь отважному композитору пришли компьютер, различные софты, с помощью которых он мгновенно фиксировал найденную мелодию, гармонию, тембровые «одежды». На экранах мерцали синусоиды, цифровое табло отсчитывало секунды, и, кроме того, Танонов вовлекал аудиторию в процесс сочинения, спрашивая совета или эмоциональной оценки: «Оставим такой вариант?», «Удачна ли флейта тут?» Публика живо реагировала, а в конце группа товарищей с галерки попросила разрешения использовать получившуюся пьесу как саундтрек к анимационному фильму «Горынычи». Написав в Фейсбуке (организация, деятельность которой запрещена в РФ) Антону Танонову (АТ), Евгения Кривицкая (ЕК) попросила рассказать, «как же он дошел до жизни такой», как пришла идея вынести на публику такой интимный процесс, как сочинение музыки?

АТ Как правило, я стараюсь специально не концентрироваться на решении той или иной проблемы – решения, как и музыкальные темы, рождаются спонтанно, в день и час, когда им удобно. Как и любой композитор сегодня, я заинтересован в расширении аудитории концертов современной музыки. Форма коллективного сотворчества, которую я предлагаю, может оказаться действенным инструментом активного погружения слушателя в звуковые миры новой музыки, поможет преодолеть «проблемы перевода» актуального музыкального языка, привлечет новых слушателей. На практике, после окончания концерта или до, я бы предлагал композитору выйти к аудитории и вместе с ней сочинить миниатюру, используя «фонемы» своего музыкального языка. В процессе коллективного создания композиции происходит естественное сближение аудитории и автора, музыка композитора через призму сотворчества воспринимается иначе.

Что же касается интимности процесса написания музыки – думаю, у всех авторов он индивидуален. Меня часто, в хорошем смысле, подстегивают внешние раздражители – временные дедлайны, отвлекающая суета мессенджеров и звонков мобильного.

ЕК Уже есть опыт проведения подобных проектов?

АТ Нет, это первый раз. Говоря «на практике», я имею в виду продолжение и развитие этой идеи применительно к концертам разных стилистических направлений – от пост- и метамодерна до романсиад.

ЕК В Манеже вам пришлось долго «держать» внимание большой аудитории – вы заранее обдумывали, как это сделать?

АТ У меня был очень условный план по психодраме будущей пьесы, но он с самого начала был отвергнут. Аудитория в качестве второго раздела пьесы вместо предложенной «просветленной грусти» выбрала комедию. А в музыке комедия – не самый простой жанр. Что же касается удержания внимания аудитории – тут все просто, сочинение музыки – увлекательный процесс. Надо было только создать «творческую атмосферу», и зал превратился в удивительного криэйтора.

ЕК Приглашенные «живые» инструменталисты внесли элемент театральности. В драматургии мастер-класса это создало контраст: вы как бы «подстраховались» на тот случай, если аудитория заскучает…

АТ Да, абсолютно верно, я пригласил своих коллег-инструменталистов поучаствовать в проекте, они с радостью согласились. Сюрпризом оказался приход на мастер-класс исполнителя на кристаллофоне, волшебном инструменте, созданном в Петербурге.

ЕК Вы планируете развивать формат интерактивного сочинения музыки?

АТ Да, мне кажется такая форма взаимодействия со слушателями-соавторами очень перспективной. В следующий раз интересно будет поработать с аудиторией на концерте музыки минимализма.