Персона
«Одна из наиболее ярких и устойчиво светящих звезд современного русского балета», – так пишут критики о приме-балерине Большого театра, народной артистке России Екатерине Шипулиной. Отметив двадцать лет творческой деятельности, в течение которых были и мировые премьеры, и первые роли в главных классических балетах («Лебединое озеро», «Спящая красавица», «Жизель», «Эсмеральда», «Дон Кихот», «Баядерка», «Спартак» и др.), артистка решила дополнить свои амплуа еще одной ролью – художественного руководителя частной балетной школы, пойдя по пути великих предшественниц, таких как Матильда Кшесинская, Тамара Карсавина, Айседора Дункан.
Подробности о новом учебном заведении, а также о балетных буднях и не только Екатерина Шипулина (ЕШ) рассказала Евгении Кривицкой (ЕК).
ЕК Сегодня мы встречаемся в выходной день, спектакля нет, но вы все равно приехали в театр на «зарядку».
ЕШ Как мы шутим между собой: балерина – это жертвы, упрямство и фанатизм. Класс, или «зарядка», – это обязательные ежедневные упражнения и поддержание физической формы. Они тем более важны, когда в текущих спектаклях случается перерыв: это способ не выйти из формы. Если заболел, то можно денек отлежаться. Но вообще-то большинство артистов вопреки всему встанут, придут на класс, и тем более не станут пропускать спектакль. Все хотят работать, танцевать.
ЕК Фактически каждый день – как с чистого листа?
ЕШ Да. Особенно, когда ты на пике физической формы: стоит пропустить день, и возникает ощущение, что тело как будто деревенеет. Это своего рода «наркотик» для мышц – они сами начинают «просить» нагрузку.
ЕК Расскажите о вашем детище – балетной школе, или, точнее, Pre-Академии. Что означает это название?
ЕШ Мы открылись, как и все школы, в сентябре. Набирали ребят от трех до одиннадцати лет, которых распределили в группы в соответствии с возрастом и уровнем. Первая, для малышей трех-четырех лет, затем дошкольники пяти-шести лет, ребята шести-семи лет и так далее. Степень подготовки тоже разная: одни уже посещали гимнастику или хореографические кружки, а некоторые пришли попробовать себя «с нуля», для общего развития. Назвали себя Центральной балетной школой «Pre-Академия» – по аналогии с «Pre-school»
в Америке,то есть, подготовительная ступень к высшему учебному заведению.
У нас целая команда педагогов – и по классическому танцу, и по народному, по современному, есть актерское мастерство, музыка. Каждый ведет свое направление. Сама я провожу отдельные мастер-классы, репетиции. Большинство детей приходит, не собираясь становиться профессионалами, – их родители приводят к нам, чтобы они получили у нас физическое и эстетическое воспитание, чтобы ребенок чувствовал ритм, музыку. Некоторые мамы отдают своих детей для правильной осанки, для красивой фигуры. Но есть и те, кто видит свое будущее в балете. Для них у нас существует программа «интенсив», и мы готовим непосредственно к поступлению в Хореографическую академию.
У нас жесткая дисциплина, без уважительной причины пропускать нельзя, и в любом случае надо заранее предупредить в школе. Каждые три месяца мы проводим открытые уроки – родители могут наблюдать, как и чему учатся их чада. Конечно, концерты – дети должны публично выступать, чтобы видеть конечную цель своих занятий.
ЕК И спустя четыре месяца ваши детки участвовали в концерте в Большом театре – впечатляющий результат!
ЕШ Ежегодно в Большом театре компания Bosco устраивает елку для своих друзей, для семьи. В Бетховенском зале они организуют представление для гостей. В прошлом году был взрослый бал, вечером, а сейчас сделали утренник – для детишек. Воспитанники из нашей школы танцевали на этом празднике, а потом мы устроили флэшмоб – мастер-класс по изучению балетных па и воплощению их в «жизнь». В конце дня уже все дети – и профессионально обучающиеся, и из публики – пошли танцевать.
ЕК Танцевать в Большом театре – это очень круто, и для детей – огромный бонус…
ЕШ Один ребенок после елки сказал: «Мама, представляешь, многие всю жизнь мечтают выступить в Большом театре, а мне только семь лет, и я уже тут танцевала». И неважно, что это Бетховенский зал, а не Историческая сцена: для первого шага – это прекрасно.
ЕК Где вы базируетесь?
ЕШ На Старом Арбате, Сивцев Вражек, 45. Это помещение нашла наша основательница Людмила Андрюшина. Она раньше не имела отношения к искусству, но когда отдала дочку заниматься балетом, то поняла, что существует дефицит на рынке образования в этой сфере. И решила сама организовать школу: увидела изнутри, как все происходит. Ведь часто уроки ведутся в плохо оборудованных полуподвальных помещениях или в спортзалах, где утром йога, вечером фитнес, а педагоги зачастую не имеют хореографического диплома, не то что специального педагогического. У нас все сделано по образцу профессиональных балетных училищ – раздевалки, классы со специальным балетным полом, зеркалами.
ЕК А свою дочку будете учить?
ЕШ Да, мы даже пытались начать с сентября, но тогда Анечке не было еще трех лет, дисциплины никакой – могла петь на уроке, дурачиться. И я поняла, что для начала ей надо походить в детский садик, понять, что такое коллектив. Надеюсь, что после Нового года сможем возобновить балетные уроки: мы сделали такое расписание, чтобы малыши могли заниматься или утром, или, наоборот, после дневного сна.
ЕК Наверное, ваша жизнь резко «уплотнилась»?
ЕШ Нагрузка возросла. Я же не ушла из театра, у меня большой репертуар. Но это несколько иное амплуа, тоже творческое. Дети – наше будущее, и я отдаю свое время, опыт с огромным удовольствием.
ЕК Вы процитировали слова ребенка, что танцевать в Большом – мечта многих. А вас в детстве первый театр страны манил?
ЕШ Сказать, что я мечтала танцевать в Большом театре – такого нет. Я родилась в Перми, там поступила в наше знаменитое хореографическое училище. И только после того, как родителей пригласил в Москву Дмитрий Брянцев, руководивший тогда труппой в Театре Станиславского и Немировича-Данченко, встал вопрос, что семья должна быть вместе. Тогда меня перевели в Московскую хореографическую академию. Спасибо родителям, что они не испугались, не спасовали в столице. Живя в Перми, они имели все, мама открывала «ногой» любую дверь, будучи звездой Пермского театра оперы и балета. Но родители рискнули переехать в город, где их «не ждали», где свои примы и звезды, да еще и нас с сестрой взять с собой – могли же оставить в интернате, где жили и учились многие ребята, и тогда бы жизнь сложилась совершенно иначе…
ЕК У вас есть сестра-близнец?
ЕШ Мы двойняшки. Анна начинала вместе со мной учиться в Перми, но при переезде в Москву решила бросить танцевать, сказала, что устала от бесконечных нагрузок.
ЕК Наверное, предполагалось, что вы пойдете по стопам папы с мамой и начнете карьеру в «Стасике». Как вы оказались в Большом?
ЕШ Знаете, попав в Москву, амбиции возросли, моя мама как раз не хотела, чтобы я шла в МАМТ, и была счастлива, когда меня по окончании пригласили в Большой. Естественно, всех брали четко во второй кордебалет, мы ходили в придворных, сидели на лавке – чем только не занимались. Все стадии мной пройдены, я перетанцевала все второстепенные партии «от и до». Было прекрасное время – афиша строилась не по принципу блоков, а каждый месяц шли спектакли разных балетмейстеров: я могла выучить роль и потом ее закрепить, «расти» в ней, так как постановки через месяц-два повторялись. Не через год – как сейчас, когда восстанавливать партию гораздо сложнее. Приезжало много хореографов, работа шла творческая и плодотворная.
ЕК В вашем послужном списке есть фактически все крупные балетмейстеры рубежа XX–XXI веков. Кого-то можете выделить в топ?
ЕШ Естественно, Юрий Григорович, мы все его обожаем, с удовольствием танцуем его балеты и ждем «Легенду о любви», «Спартак». Мне также повезло, что начало моего творческого пути совпало с приходом в Большой Юрия Посохова. С его первой работы – «Магриттомании», где я танцевала главную партию, пошла наша творческая любовь. Потом были его «Золушка», «Классическая симфония», «Герой нашего времени», «Нуреев» – все балеты очень удачные, приносящие артистам радость. Мне сложно выделить кого-то из балетмейстеров – всех очень люблю. И Алексей Ратманский, и Джон Ноймайер, и другие – все разные, со своими характерами, подходами. Кто-то ставит очень быстро, кто-то медленно, один строг, другой – более открыт. Но сотрудничество с каждым – счастье!
ЕК Артист балета может «покапризничать», если хореографический рисунок, жест кажется не органичным вашей природе?
ЕШ Балерина всегда делает какие-то предложения, просто некоторые балетмейстеры категоричны – делай так и все. А есть те, кто в зависимости от твоих данных может варьировать детали. Многие идут навстречу, естественно, не разрешая кардинально менять хореографию. Алексей Ратманский, напротив, любит сделать наоборот. Если артист скажет: «Давайте оставим так, было удобно», он обычно говорит: «Тогда поменяем». Алексей очень принципиален, и мне это нравится: если идти на поводу у артиста, то хореография будет «топтаться» на месте.
ЕК На заре вашей карьеры вы станцевали две ведущие партии в «Коньке-Горбунке» Щедрина – Кобылицу, а потом Царь-девицу, роль, созданную для Майи Плисецкой. Вы ведь общались с ней лично?
ЕШ Да, но наше знакомство не связано впрямую с этой постановкой. Мы уже позднее пересекались на разных музыкальных фестивалях, бывали в одной компании. Что касается общения на профессиональные темы, то Майя Михайловна лестно отзывалась о моем «Лебеде», а, говоря о состоянии балетного искусства в мире, восхищалась техническим прогрессом. И шутила: «С моими данными меня бы сейчас в училище не приняли». В ее время были, безусловно, другие стандарты, другие физические требования. Но в основном мы вели отвлеченные разговоры – она любила в жизни не только балет. Ее интересовал футбол, музыка, волновали какие-то бытовые вопросы.
ЕК А вы сами как считаете: технический прогресс движется в позитивном направлении?
ЕШ Как сказать. Балет теперь граничит со спортом и цирком – что только балетмейстеры тебе не предлагают сделать. Конечно, для нас технический скачок произошел не так резко – мы все-таки имели возможность постоянно соприкасаться с манерами разных современных балетмейстеров. К нам приезжали и такие радикальные новаторы, как Начо Дуато, МакГрегор, которые предлагали необычную пластику. Мы даже удивлялись сами себе, в случае с МакГрегором, что смогли осилить его язык: он словно лепил нас из пластилина, предлагая такие движения, которые, казалось бы, человеку не подвластны. С другой стороны, мы продолжаем танцевать классику, и этим отличаемся от многих зарубежных трупп. Там они зачастую «сидят» на хореографии только одного автора – как в труппе Бежара, например, или Ноймайера. А у нас есть возможность танцевать все и в разных редакциях – то же «Лебединое озеро», к примеру, или «Щелкунчик». Классика дает тот стержень, ту основу, от которой можно двигаться в любом направлении.
ЕК В последнее время есть тенденция – называть современным танцем композиции, где вообще никто не танцует: могут петь, ходить…
ЕШ …или просто лежать на полу. Честно говоря, я такое не люблю. Понятно, что у каждого художника – свое видение. Но преподносить людям под видом балета перформанс, где артист сорок минут лежит на сцене, завернутый в полиэтилен или обсыпанный мукой, нечестно. Тут нет ни красоты идеи, ни хореографического текста – одна претензия на современность и актуальность.
ЕК В соцсетях на ваших страницах часто встречается хэштег #ялюблюсвоюработу. Это искренне?
ЕШ Если не любить, тогда, в принципе, здесь делать нечего. Какие-то спектакли ты обожаешь, какие-то меньше нравятся, но ты должен и в них найти что-то хорошее, иначе никакой роли, образа не получится. У большинства из нас работа уже становится хобби, в том смысле, что она поглощает всю жизнь.
Когда меня брали в штат, то старшие коллеги, педагоги нам объясняли, что основное место работы – это Большой театр, все остальное – в свободное время. Такого, чтобы куда-то поехать на заработки, отказавшись от спектаклей в Большом театре, не было раньше никогда. Может быть, конечно, что-то суперинтересное в творческом плане, но, в принципе, приоритеты расставлены четко. Я отпрашивалась как-то, чтобы выступить в «Анне Карениной» у Бориса Эйфмана. Но в тот период ничем особо и не была занята в театре.
ЕК Это ведь не первая ваша встреча с ним?
ЕШ Он ставил в 2000 году в Большом «Русского Гамлета»: я только пару лет, как пришла в театр, и Борис Яковлевич отобрал меня сразу на главную роль – это было почетно, но в то же время сложно, непривычно. И спустя годы было интересно вновь попробовать себя в его хореографии.
ЕК Как вы запоминаете балетный текст, особенно в современных композициях?
ЕШ По-разному: иногда зрительно, но чаще всего – мышечно. Бывает, что балет долго не идет, начинается возобновление, и через пару репетиций тело вдруг «включается» и вспоминает всю партитуру. Или звучат первые такты музыки, и тело непроизвольно движется в нужном рисунке – могут какие-то нюансы выпасть, но большая часть сохраняется.
ЕК А какие балеты любимые с точки зрения музыки?
ЕШ Чайковский, безусловно, пожалуй, Прокофьев и, наверное, Стравинский – на его музыку у нас ставились «Симфония псалмов», Симфония in C, «Рубины» (Каприччио для фортепиано с оркестром) в «Драгоценностях» Баланчина.
ЕК Катя, в 2018 году вам присвоили звание Народной артистки России, вы отпраздновали 20-летие своей работы в Большом, но, глядя на вас, поверить в это сложно – вы такая легкая, как девочка.
ЕШ Про некоторых из нас говорят: «Вы как будто законсервировались».
ЕК Это все благодаря режиму?
ЕШ Да, система физической подготовки. Потому что специально питаться не получается: иногда завтракаешь и до поздней ночи – на репетициях. Успеваешь только где-то съесть шоколадку, чай с печеньем…
ЕК Не так давно, в 2017 году, в кинотеатрах демонстрировался фильм «Большой» Валерия Тодоровского про будни балетных. Вы видели его?
ЕШ Я выдержала двадцать минут и выключила, потому что, на мой взгляд, нет ни одного фильма, где реалистично показано, что происходит в нашем мире. То ли надо делать документальный фильм, потому что в художественных картинах или приукрашивается действительность, или сгущается – причем постоянно встречаются стереотипы из серии слухов и басен: про битое стекло, лезвия, интриги. Это просто какой-то кошмар. Наиболее правдив фильм Григория Константинопольского «Кошечка»: там четыре новеллы о разных героях, одна – «Бешеная балерина» в исполнении Михаила Ефремова. Это стоит посмотреть.
ЕК К вопросу о слухах и мифах. Считается, что многие балерины не хотят иметь детей, чтобы не сломать карьеру. Вы родили ребенка, будучи на пике, – не боялись, что не сможете вернуться на сцену?
ЕШ Даже не задумывалась об этом. Видимо, пришло время, и я очень рада, что все так получилось. Для некоторых – это вообще повод плавно уйти.
ЕК Но вы поступили не так. Возвращаться было сложно?
ЕШ Нет. Я вернулась к гимнастике, репетициям через два с половиной месяца после родов, а спустя еще месяц вышла на сцену. Врачи, конечно, ругали, говорили, что все балетные сумасшедшие. Но я почувствовала: либо я сразу вернусь в привычный ритм, либо быт затянет – и все.
В нашем деле все время надо глядеть вперед, но при этом чуть-чуть оглядываться по сторонам – чтобы тебе сзади не «придавили пятки» конкуренты. Я испытываю от этого азарт, и у нас ребенок такой же. Спать ее невозможно уложить: ей все время кажется, что что-то пройдет мимо нее, и нужно быть в курсе всего. Я тоже полуночница: из-за того, что весь день в театре, хочется потом куда-то пойти – встретиться с друзьями, в кино, не говоря уже о хозяйственных вопросах.
ЕК Катя, вы родились и выросли на Урале. За эти годы Москва стала для вас родным городом?
ЕШ Да, ощущаю себя москвичкой. Люблю этот город за сумасшествие: хотя он высасывает из тебя энергию, но и заряжает одновременно – встречами, интересными событиями, яркостью улиц. И в Москве удобно жить, что для нас, артистов, с «круглосуточным» графиком, особенно важно: можно пойти в книжный магазин в два часа ночи, или в бассейн, или в магазин за продуктами. В этом мы отличаемся от многих европейских городов, где с пятницы до понедельника магазины вообще могут быть закрыты, и тебе придется из Франции ехать в соседнюю Швейцарию в дежурную аптеку.
ЕК Невозможно не задать вопрос о вашем супруге, Денисе Мацуеве – вы оба такие известные публичные люди, но в творчестве пока мало пересекались. Есть ли планы сделать что-то глобальное?
ЕШ Мы думаем, но для масштабного проекта – чтобы получился не просто набор номеров, но целостный спектакль, – нужно найти время, потому что у Дениса график сумасшедший. А так мы пробовали выступать вместе. В Иркутске, на фестивале «Рождественские встречи Дениса Мацуева» показали специально поставленный Алессандро Каггеджи балет на четыре пары на музыку «Рапсодии на тему Паганини» Рахманинова, где Денис солировал с оркестром. У нас есть с ним номер «Думка» Чайковского, естественно, он играет «Лебедя»… Но полноформатный вечер еще будем готовить – не хочется халтуры.
ЕК Я вас часто встречаю на концертах Дениса. А ему удается выбираться на ваши премьеры?
ЕШ Гораздо реже, потому что часто мы одновременно выступаем, он играет концерт на гастролях, я – в театре. Но все же бывало, прямо с самолета приезжал на спектакль.
ЕК Вы обсуждаете творчество друг друга? Можете покритиковать?
ЕШ Мы поддерживаем друг друга. Можем пошутить иногда, задать вопрос, а почему так. Но поскольку и он, и я – профессионалы в своих областях, то критиковать было бы странно. Все равно остаются свои нюансы, в которых каждый из нас разбирается лучше.
