Персона
Программа-2020 впечатляет изобилием громких имен и броских оперных названий. Это «Воццек» (дирижер С. Рэттл, режиссер С. Макбёрни), «Так поступают все» (Т. Хенгельброк – Д. Черняков), «Золотой петушок» (А. Шохакимов – Б. Коски), «Коронация Поппеи» (Л. Г. Аларкон – Т. Хаффман), «Невинность» Саариахо (С. Мялкки – С. Стоун) и еще – в концертном исполнении – «Орфей» Монтеверди (Л. Г. Аларкон). Афишу представил директор фестиваля, режиссер Пьер Оди (ПО), личность незаурядная. Родился и вырос в Ливане, сделал блестящую карьеру на Западе как интендант Нидерландской национальной оперы и фестиваля современного искусства Holland Festival, с 2015 по сей день – арт-директор амбициозного молодого проекта «Оружейная палата Парк-авеню» в Нью-Йорке, а с 2018 – руководитель фестиваля в Эксе.
Разговор Ольги Русановой (ОР) с Пьером Оди затянулся, ниже представлена лишь его часть, однако харизма этого человека, как нам кажется, чувствуется сразу.
ПО Я происхожу из страны, где не было ничего. Именно поэтому еще в детстве мне хотелось привезти моей публике все самое лучшее, что есть на Западе. Будучи школьником, я создал киноклуб, который давал возможность демонстрировать западное кино ливанцам, показать Пазолини, Жака Тати… Теперь, спустя много лет, когда я стал во главе фестиваля в Эксе, мне все так же хочется привезти своей публике весь мир, чтобы она ничего не пропустила, чтобы людям никуда не надо было ехать, а все самое интересное было бы предложено «с доставкой на дом».
ОР Из множества арабских стран Ливан мне всегда казался наименее арабским, а Бейрут – маленьким Парижем. Я права?
ПО Да, таким он, по крайней мере, был. Ну и страна в целом, действительно, всегда была космополитична.
ОР А вы лично чувствуете в себе арабскую кровь, арабские корни?
ПО Ну конечно, я там родился, прожил 17 лет, мне многое дал Бейрут – еще тот, каким он был до Гражданской войны (1975–1990. – Прим. ред.). И все же с самого начала я знал, что моя судьба – не там.
ОР Пьер, так сложилось, что именно фестиваль в Экс-ан-Провансе имеет наиболее плотные связи с российскими театрами, прежде всего с Большим и Театром Станиславского и Немировича-Данченко. Как вам кажется, почему?
ПО Во многом благодаря Антону Гетьману, который сначала работал в Большом театре, теперь в МАМТ. Началось все с «Дон Жуана» в постановке Чернякова, потом была «Альцина» (оба в ГАБТ), потом «Похождения повесы» в МАМТ, снова в Большом театре – «Дидона и Эней» (все – совместные постановки с фестивалем в Эксе. – Прим. ред.)… Один проект тянул за собой другой, наши отношения развивались и превратились теперь уже в братско-сестринское взаимодействие. Я думаю, для Экса чудесно, что есть такая связь с Москвой и появляются проекты, позволяющие вашим людям не ехать в Прованс, чтобы ничего не пропустить. Фестиваль сам приезжает и «показывает» все здесь.
ОР Какие у вашего детища главные конкуренты, как вы считаете?
ПО Во Франции их нет, потому что в стране мы абсолютно уникальный форум мирового уровня, который создает оригинальные постановки, заказывает новые сочинения. А за пределами Франции – это в первую очередь Зальцбургский фестиваль. Он больше, с бóльшими бюджетными возможностями, бóльшим количеством площадок, бóльшим количеством спектаклей и концертов. Но, я думаю, художественные устремления и амбиции этого фестиваля, как и уровень того продукта, который он предлагает, примерно такой же. Отличие в том, что Зальцбург ориентирован прежде всего на Австрию и Германию, у него своя аудитория. Есть люди, которые едут только туда, но есть и те, кто едет к нам – и не только из Европы, но и из Америки. Как оказалось, у нас значительный процент русских зрителей – возможно, как раз благодаря тому взаимодействию, которое развивается между нами в последние годы. И конечно, у нас много своей публики – местной и приезжающей со всей Франции.
Ответ стоит искать в музыке, ведь она в опере главная. Музыка – тот ключ, тот мостик, который может соединить все
ОР Но раньше при всех этих связях не было такой презентации программы грядущего фестиваля. В этом году вы, а буквально пару лет назад и Зальцбург, начали анонсировать в России свою афишу. Это делается для привлечения русской публики или в качестве имиджевой рекламы?
ПО Из всех партнеров, которые у нас есть, больше всего мы дорожим российскими. Поэтому предложение сделать презентацию сезона в Москве нам показалось совершенно естественным. Конечно, мы заинтересованы, чтобы больше русских приезжало в Экс, чтобы они почувствовали атмосферу города, фестиваля. Кроме того, нам бы хотелось объяснить тот контекст, в котором создаются наши постановки и, возможно, привлечь российских спонсоров, потому что до сего времени у нас их не было. Думаю, у Зальцбурга примерно те же ожидания и намерения. Но разница в том, что мы все-таки уже достаточно давно взаимодействуем с Россией, и эта презентация – естественное продолжение наших контактов.
ОР Насколько я понимаю, вы полностью унаследовали концепцию фестиваля, которой придерживался ваш предшественник Бернар Фоккруль (был интендантом до 2018. – Прим. ред.). Я подробно посмотрела программу-2020 – шесть оперных названий обнимают огромную эпоху: барокко – классика – наши дни. Сохранение этого объема и есть незыблемая основа концепции? Именно в этом русле вы пойдете дальше или будете что-то менять?
ПО Каждый год что-то меняется, но идея состоит в том, чтобы соединить оперы разных эпох, разные музыкальные периоды и делать такой вот микст. Я бы сказал, что это идеальный вариант. Кстати, и раньше, когда я, к примеру, руководил Нидерландской оперой (на протяжении 30 лет. – Прим. ред.), я подходил к каждому сезону так, будто бы это не просто сезон, а это фестиваль. Такая концепция позволяла мне соединять классику с чем-то новым.
ОР Я правильно поняла, что в программе этого года ваших режиссерских работ нет?
ПО Да, вы правы, моих работ, действительно, нет.
ОР Тогда такой вопрос. Что для вас интереснее: быть режиссером или менеджером, ставить самому или улавливать самые современные тенденции и приглашать топовых людей на постановки?
ПО Для меня эти роли существуют отдельно. Безусловно, мне интересно быть директором-менеджером. Именно поэтому я так долго работаю в самых разных институциях. Но при этом редко совмещал амплуа директора и режиссера. Как режиссер я люблю браться за то, к чему коллеги часто не прикасаются: это либо современная музыка, либо какое-то необычное решение, или, возможно, проекты, требующие длительной комплексной подготовки. Если говорить о тех организациях, которыми я руководил, то, поскольку я в них находился чуть ли не 365 дней в году, это давало мне больше возможностей, чем приглашенному режиссеру, который приезжает в театр на строго ограниченное время. Соответственно, как режиссер я мог взяться за что-то более сложное. Если говорить об Эксе, когда я согласился на эту работу, я сразу принял решение, что ничего большого, сложного делать не буду. То есть для главных площадок я не буду делать постановки.
ОР Ну хорошо, до сих пор вы для Экса ничего не ставили, а собираетесь?
ПО В следующем году будет один небольшой проект, но не на главных сценах.
ОР А какие сцены у вас задействованы? «Большой театр» на 1350 мест – это раз…
ПО Еще открытая площадка на территории бывшего епископского дворца (Théâtre de l’Archevêché), с которой, собственно, и начинался фестиваль в 1948 году. Еще есть театр Du Jeu de Paume. В следующем году к этим трем добавится четвертая площадка…
ОР Какие проекты грядут у вас с Большим театром, с Театром Станиславского и Немировича-Данченко, а, может быть, еще что-то совместное с Россией?
ПО В первую очередь я бы хотел сказать, насколько потрясающе взаимодействовать с двумя театрами, не чувствуя между ними никакой враждебности, соревновательности. Напротив, есть ощущение одной семьи, внутри которой мы работаем. У нас намечены проекты и с Большим, и с Музыкальным театрами. С МАМТ мы делаем оперу «Так поступают все» Дмитрия Чернякова (совместная постановка, будет представлена в Москве в сезоне 2021/2022). А в апреле 2022 года на сцене МАМТ мы покажем Реквием Моцарта (дирижер – Р. Пишон, режиссер – Р. Кастеллуччи) и «Коронацию Поппеи» Монтеверди (Л. Г. Аларкон – Т. Хаффман).
ОР Здорово! Кстати, это совместный проект с фестивалем «Золотая Маска». А что вы планируете с Большим театром?
ПО Две постановки, но пока, до официального объявления наших совместных планов с Большим, я не могу их назвать. Но они точно будут в следующем сезоне.
ОР Все фамилии, которые мы видим в программе ближайшего фестиваля, будь то Черняков, Коски или Рэттл, – это люди, которых вы лично приглашали? Или у вас есть советники, которые вам предлагают идеи, кого и на что позвать?
ПО Нет, приглашаю я сам. Тем более, что и Чернякова, и Саймона Рэттла я знаю очень хорошо. Мы с ними работали, когда я был еще в Амстердаме. Есть в программе и новые имена для фестиваля: например, Саймон Стоун или Барри Коски, в этом году в Эксе их дебют.
ОР А как складывается ваш год? Вы все 365 дней работаете над этим фестивалем или заняты и другими делами?
ПО В основном, конечно, фестивалем. А кроме того, я художественный руководитель проекта «Оружейная палата Парк-авеню» в Нью-Йорке, хотя живу, тем не менее, по-прежнему в Амстердаме (смеется).
ОР Немножко еще о фестивальном бюджете. Вы вот сказали про Зальцбург, что у него большой бюджет. Действительно, они многократно увеличили бюджет за последние годы, в том числе благодаря развитию индустрии туризма, конфетам «Моцарт» и так далее. Но при этом там безумно дорогие билеты: на оперную премьеру в партер, например, 400 евро. Какова ваша политика в этом смысле? Какую часть доходов вы получаете от билетов, какую – от государства и спонсоров? Как вообще все это строится?
ПО У нас получается три части: 34% – это субсидии Министерства культуры, а также региональные и городские. Кроме того, есть вклад частных спонсоров – тоже примерно треть, а еще треть – это продажа билетов и доходы от копродукций.
ОР Хорошо, но какова максимальная цена билета, допустим, на оперную премьеру?
ПО 290 евро.
ОР Это еще по-божески.
ПО Для французов это высокая цена. Но огромное количество билетов стоят намного дешевле.
ОР Как вам кажется, опера уже потихоньку шагает на восток – прежде всего, в Японию, Китай, Эмираты, где построены и строятся музыкальные театры? Вообще, насколько реально восточную публику завоевать этим европейским жанром? Или оперный театр там – скорее нечто статусное?..
ПО Я скептически настроен к продвижению того вида театра, который мне интересен, на восток, потому что во многих местах, о которых вы говорите, точка отсчета – это здание, просто наличие некоего оперного дома. Часто люди не представляют, что они будут здесь показывать, что может быть интересно публике. А поскольку публика неподготовленная, не знакомая с этим видом искусства, часто ей предлагается что-то уже давно ушедшее, неактуальное (вполне возможно, лет через пятьдесят уровень готовности публики будет другим, но до этого пока далеко). Правда, если мы говорим о Китае, Японии, в целом о странах Дальнего Востока, там немного другая ситуация, потому что это страны с очень сильной театральной традицией, с традиционными формами театра, которые близки по своей сути к опере. Именно поэтому восприятие оперы там может быть другим, более глубоким. На мой взгляд, здесь есть любопытный потенциал соединения западной культуры с традиционной формой театра, и это интересно. А дальше плоды этого союза могли бы вернуться в Европу, и это было бы интересно уже и нам. К сожалению, пока я не вижу заслуживающих внимания инициатив, а вижу только работу предприимчивых импресарио, которым хочется в Японии или Корее что-нибудь поставить. Словом, проблема сложная. Но ответ стоит искать в музыке, ведь она в опере главная. Музыка – тот ключ, тот мостик, который может соединить все.
