События
Масштабный опус длиною в два часа назван «16+», что подразумевает не то, что вы подумали, а всего лишь число пьес. Их 16 плюс постскриптум, где возвращается музыка начала, в виде бессловесного воспоминания-вокализа. Против «цензурной» трактовки названия автор тоже не возражает, ибо его «16+» написаны о любви, и поэтические тексты принадлежат женщинам, от шумерской жрицы Энхедуанны, славившей богиню в ХХIII веке до нашей эры, до ныне здравствующей Веры Полозковой, выстреливающей слова в бодром рок-н-ролльном ритме. А о чем же может говорить женщина, как не о любви? «О любви, которую женщина переживает глубоко и бескомпромиссно; о любви, где Бог и возлюбленный – одно и то же», – как пишет автор в пояснении к концерту. Сразу заметим, что в цикле Батагова нет ничего, что положено скрывать от детей до 16 лет: он просто рассчитан на восприятие взрослого человека. Женская поэзия, по словам автора, стала для него подлинным открытием, и цикл его – попытка этим открытием поделиться, подвергнув сомнению «снисходительно-насмешливое» отношение «нашей патриархальной цивилизации» к женскому творчеству. Гендерные проблемы нынче в моде, но доказывать полноценность плодов художественной деятельности прекрасных дам теперь вроде бы уже излишне.
Самым весомым подтверждением этого тезиса оказались стихи, избранные композитором. Как поясняет Батагов, никакой системы он не придерживался, ни географической, ни временнóй. «В цикле девять текстов на английском языке, семь – на русском. Из девяти английских три написаны английскими авторами, три – американскими, а три – переведены на английский язык с шумерского, средненидерландского и хинди. Из семи русских текстов один на церковнославянском языке. Для меня было важно, чтобы все эти тексты сложились в единое “путешествие”».
Путешествие получилось увлекательным: эту часть композиторской работы Батагов выполнил блестяще. Течение цикла захватывает, не давая отвлечься ни на минуту, продуманное «либретто» в каждом номере преподносит нечто новое, намечая при этом точки соответствий на расстоянии. Кроме упомянутого обрамления переклички создают две задиристые песенки, помещенные почти симметрично: американский автопортрет в джазовых тонах «Это я» Майи Энджелоу, и русский «Маленький рок-н-ролл» Веры Полозковой (соответственно № 5 и № 12). Эффект разнообразия обеспечивают сами тексты, диапазон которых простирается от религиозных гимнов и молитв до лирических монологов, картин природы и невероятных приключений вроде беседы с ветром (Эмили Дикинсон) или каталога поцелуев, которыми обмениваются влюбленные (Нина Искренко). Строго говоря, любовная тема здесь вовсе не преобладает, и в целом батаговский опус достаточно далек от классического цикла «Любовь и жизнь женщины», пусть и в современном исполнении.
Дальше хотелось бы написать, что музыкальное решение столь же разнообразно, как и сами тексты. В принципе, это так и есть. Звучание дуэта голоса и фортепиано, поддержанное экономным участием точно выбранных ударных плюс деликатным подзвучиванием, – весьма тонко; слышно, что слово для автора является безусловной и первичной ценностью. Минималистское прошлое Батагова сказывается в господстве простых диатонических линий голоса, строфической повторности и периодическом появлении репетитивных паттернов; удачно использует композитор и элементы стилизации. Так, старинная баллада с искусными варьированными ритурнелями свежо звучит в песне «Моя радость» на стихи Энн Уортон (XVII век) и особенно впечатляюще – в «Балладе, которую Энн Аскью сочинила и пела в тюрьме»: ее создательница, борец за протестантскую веру была сожжена на костре в 1546 году в возрасте 25 лет. У Батагова, с 1990-х годов тесно связанного с культурой США, англоязычное интонирование вообще представляется естественной средой композиторского обитания, по крайней мере, на русский слух. Но тот же русский слушатель с сожалением отметит однообразие в звучании стихов Марины Цветаевой, Зинаиды Гиппиус или Анны Ахматовой: стихи дробятся на отдельные элементы, произносимые на один манер, инерционно и монотонно. Такой стиль интонирования – примета рок-музыки и других подобных жанров, черты которых заметны в цикле «16+». Батагов небезуспешно балансирует на границе академической и популярной музыки, и, судя по всему, в новом цикле у него это получилось лучше, чем в более ранней сольной кантате I Fear No More на стихи Джона Донна.
На сайте Батагова среди прочего можно узнать, что «в его творчестве практически отсутствует граница между понятиями “сочинение” и “исполнение”». Фраза звучит слегка загадочно, и понять ее можно по-разному. Наверное, речь здесь идет о высокой роли импровизации в его концертных выступлениях. Но в ней заключен и другой смысл, который особенно ярко выступил на премьере цикла «16+». Произведение было исполнено с той высочайшей степенью подлинности, которая появляется только тогда, когда автор одновременно является выдающимся исполнителем. В отношении Батагова, разумеется, это не вызывает сомнений; однако то же самое качество аутентизма продемонстрировала и его партнерша, сопрано Надежда Кучер, известная ныне певица академического плана. Батагов писал цикл специально для Надежды, в расчете на ее голос и сценические данные. Наверняка он держал в уме и ее давнее прошлое рок-певицы. Еще до мировой премьеры они записали «16+» на фирме «Мелодия», и концерт стал презентацией диска. Публика покупала его с той же охотой, что и баховские записи Батагова.
Надежда Кучер – лирико-колоратурное сопрано с блестящими свободными верхами, легко уходящими в третью октаву, как будто мало подходила для кросс-культурного опуса Батагова, где академическая манера пения совсем не предполагалась. Но, судя по концерту, Кучер сумела найти ключ к непривычной вокальной стилистике. Она пела практически без вибрато, легким прозрачным звуком, не слишком скрывая дыхание и допуская свободное portamento к верхним звукам. Она отчетливо речитировала и отстукивала ритм на ударных, свободно двигалась и стоя, и сидя – в общем, держала себя на сцене с редкой естественностью, ни разу не погрешив против хорошего вкуса. «Мы начали репетировать и поняли, что сошлись. Нам просто нечего было репетировать – ансамбль был идеальный. Будто всю жизнь вместе играли». Своей любимой песней в цикле Надежда называет балладу Энн Аскью, сочиненную в тюрьме.
