Джеймс Конлон:
Наша задача — служить композитору

НК Ваш интерес к русской опере появился уже в начале вашей карьеры. С «Бориса Годунова».

ДК Когда мне было 14 лет, я просто-напросто влюбился в Мусоргского. Это абсолютная, тотальная одержимость, в особенности, оперой «Борис Годунов». А дальше это был случай или судьба, небесное знамение, но самой первой оперой, которой я дирижировал, — стал именно «Борис Годунов». Я получил должность ассистента на фестивале в Сполетто, проводил репетиции, работал за сценой, выполнял разную работу, и моей наградой стала возможность один раз продирижировать «Бориса Годунова». Это была прекрасная инициация — исполнить мою любимую оперу, дирижирование которой я так часто себе представлял. Дальше я исполнял «Годунова» очень много. Два сезона в Метрополитен, один раз в Ковент Гардене, дважды в Парижской опере… И я  мечтаю выступать с этой оперой снова и снова.

Сергей Невский: У нас получилась немного сошедшая с ума восточноевропейская фольклорная опера

Дальше моя любовь перекинулась на «Хованщину», которой я дирижировал в Метрополитен, в Париже, во Флоренции, в Вене и в Мариинском театре. Мусоргский — абсолютно самый любимый мой композитор. Дальше последовал Чайковский и еще немного позже, почти с такой же страстью как к Мусоргскому, — Шостакович. Сейчас дирижирую симфониями Шостаковича, оперой «Леди Макбет Мценского уезда», мы ездили с ней в Японию еще в те времена, когда о ней там никто не знал, 30 лет назад. Исполнял «Леди Макбет» в Кёльне, во Флоренции, дважды в Метрополитен. Я не могу наслушаться Шостаковичем, Мусоргским. И чем старше я становлюсь, тем больше я люблю Чайковского. Так что всякий раз, когда у меня есть возможность дирижировать произведениями любого из перечисленных композиторов, я не отказываюсь.

НК Вы и «Евгением Онегиным» дирижируете не в первый раз, разумеется.

ДК Я бы не осмелился исполнить здесь в Риме «Евгения Онегина», если бы у меня не было опыта, потому что это очень сложная опера. Вам, наверное, так не кажется, потому что выросшие в России знают «Евгения Онегина» с детства. Им сложно дирижировать, потому что половина оперы построена на декламационных элементах, все сопряжено с текстом. В Италии эта партитура почти неизвестна, ее здесь не исполняли около 20 лет. Мне пришлось это объяснять русским певцам, занятым в спектакле: «Вам следует помнить, что “Онегин” для вас — как “Травиат”» для них». Той же гибкости, как в Травиате в понимании Онегина у итальянских оркестрантов нет, они не знают эту оперу, не знают русский. Я очень много работал над характером звучания оркестра, потому что звучание у итальянского оркестра совсем иное, чем у русского, и они стали более гибкими, более слышащими то, что происходит на сцене.

НК И в чем разница между звучанием итальянского и русского оркестра?

ДК Этого я не могу передать словами. Я просто слышу это. Например, в чувствительности. У русских это спрятано в их душе. Я не могу заставить американский или французский, или итальянский оркестры звучать как русский оркестр, но я могу попытаться получить от них немного более «русское звучание».

Для меня просто невероятно, почему «Онегина» или «Пиковую даму» так долго здесь не ставили. Я вырос в Нью-Йорке на постоянных походах в Метрополитен-оперу, были там и «Онегин», и «Пиковая», и «Борис Годунов», но это не вся Америка и уж точно не Италия. Но им нравится! Проходит с большим успехом.

НК Как проходил кастинг спектакля?

ДК Считаю удачным этот певческий состав, который мы с художественным руководителем римской оперы выбирали совместно с суперинтендантом театра Карло Фортес и художественным руководителем оперы Алессио Владом. Наиболее важным дебютом в этой постановке является участие Марии Баянкиной, я очень счастлив, что мы сделали такой выбор, потому что она прекрасная артистка — у нее не только красивый голос, но и хорошее взаимодействие сердца с головой, что важно. В ней есть все необходимое для успешной Татьяны. С Юлией Маточкиной я знаком благодаря Марфе в «Хованщине» в Мариинском. Я приглашал ее в Турин исполнять «Реквием» Верди, в следующем году пригласил ее в Лос-Анджелес на Венеру в «Тангейзере». Саймира Пиргу я тоже очень хорошо знаю. Ленский для него – новое амплуа. Не думаю, что у него был опыт с русскоязычными произведениями, но он очень умный и способный тенор. Очень эффектен на сцене, обладает хорошими данными, он добьётся успеха в этой роли. Я, конечно, хотел, чтобы основные партии пели русские певцы, но это было невозможно, к сожалению. Маркуса Вербу (Онегин) я знаю тоже давно, он великолепный Папагено в «Волшебной флейте». У него легкий баритон, но по моим сведениям много лет назад в России партию Онегина исполняли обладатели именно такого голоса. Джон Релье (Гремин) с невероятным успехом пел здесь в «Билли Бадде» и в «Тристане». Мы знакомы более 25 лет, и он много раз работал со мной в Америке и в Европе.

НК Если кто-то из артистов однажды вошел в поле вашего внимания, вы уже не теряете с ними контакт, создаете круг близких вам исполнителей?

ДК Я люблю работать с проверенными артистами. Если вам хорошо вместе работается, то уже не хочется отпускать такого артиста. Конечно, важно, чтобы голос тоже всегда нравился. Я люблю работать вглубь, так сказать, стараюсь искать для этого артиста и новые, другие роли. Мне нравится создавать такую музыкальную семью.

НК Вы выбрали постановку «Онегина» Роберта Карсона. Она хорошо известна. В чем достоинство такого спектакля? В наше время режиссеры часто ставят свои собственные пьесы, используя музыку. Кто, по вашему мнению, главный в оперной постановке – дирижер или режиссер?

ДК Большинство оперных театров должны следовать своим экономическим соображениям. Новые постановки создавать очень дорого. Постановка Роберта Карсона была перенесена в разные театры неоднократно и имеет большой успех у публики. Я много работал с Карсеном раньше, но над этой оперой впервые. Независимо от того, нравится вам его постановка или нет, она рассказывает историю. Честно. Карсон ничего не выдумывает, тут нет никаких изобретательств. И мне это нравится. Кто главный в опере? Композитор. Никто из нас так не значим, как композитор. Мне не нравятся дирижеры или режиссеры, которые ставят себя выше автора. Наша задача — служить композитору!

НК Вы часто выступаете с несправедливо забытой музыкой, например, привозили в Россию произведения Цемлинского, композиторов, преданных забвению во времена Третьего Рейха. Почему вы этим занимаетесь?

ДК Это миссия. Я считаю, что эта музыка абсолютно и незаслуженно исчезла, и мы все знаем почему. К сожалению, у слушающей публики и музыкантов формируются свои привычки. Если они не знают какую-то музыку, они не стремятся с ней познакомиться. Если ты никогда не слышал этого композитора, как ты можешь захотеть послушать его произведения? Недостаточно просто знать, что они существуют, музыку нужно исполнять. Я создал центр по изучению малоизвестной музыки в Лос-Анджелесе совместно с Академией музыки Колбурн. Каждый семестр провожу бесплатные публичные лекции, как правило, 4-5 лекций. Мне очень нравиться писать просветительские статьи. Я делаю все, что в моих силах в этом направлении. Эта забытая музыка — великая для всех нас потеря. Занимаюсь этим по нескольким причинам. В первую очередь, из соображений морали. Нечестно забывать значительную, интересную  музыку. Это жестоко. Композиторы очень сильно от этого забвения пострадали, в том числе те, кто вырос, не зная их. Во-вторых, в целях исторической справедливости. История музыки была написана без имен этих композиторов. Это тоже неправильно. Есть тысячи произведений. Я не говорю, что каждое из них шедевр, но есть очень-очень качественная музыка, которая должна быть частью нашего классического наследия.

У нас есть фонд и сайт, где аккумулировано очень много информации о 24 композиторах: статьи музыковедов, мои тексты, биографии, списки сочинений. И еще много всего. (ORELFoundation.org)

НК Может ли сегодня классическое искусство ответить на насущные вопросы, быть актуальным?

ДК Я верю, что классическая музыка, как и классическое искусство и, в особенности, литература очень-очень важны. Это не только источник образования, но и суть человечности людей. Мы были бы человечнее, если бы большее число людей находили смысл в классическом искусстве. Произведения Пушкина, создателя «Евгения Онегина», нашли отклик во всех последующих поколениях. Каждое поколение находит что-то знакомое и понятное для себя в Достоевском, в Шекспире. Вот почему они так важны. То же самое могу сказать о классической музыке. Гуманистичность и красота музыки Моцарта, Баха, Бетховена или Верди, Вагнера, Дебюсси. У каждого из них есть свой голос, и слышать его просто необходимо. А те из нас, кто любит классическую музыку, должны ее защищать. Если бы мы все изучали классику, мы все были бы человечнее. Я люблю музыку, исполненную честно, искренне, с сердцем и головой, с эмоциями. К этому я стремлюсь.

НК Вы обучаете молодых дирижеров?

ДК Я не преподаю в какой-то консерватории, но я провожу мастер-классы. Мой способ — звать молодых ассистентов на практику и работу. У меня сейчас очень хороший ассистент в Лос-Анджелесе. Думаю, его ждет замечательная карьера. Это мой способ учить — через работу. Мне очень нравится эта деятельность.

НК Есть ли планы приехать вновь в Россию?

ДК Я бы очень хотел, но жду приглашения. У меня был потрясающий опыт дирижирования в Мариинском театре. И я просто обожаю Петербург.