ИГОРЬ БУТМАН: Нам интересно все, что талантливо

Накануне этого важного события Артем Липатов (АЛ) встретился с Игорем Бутманом (ИБ), чтобы узнать, чем сегодня живет самый известный джазовый музыкант страны.

АЛ Какой по счету «Триумф Джаза» вы проводите в этом году?

ИБ Московскому джазовому оркестру 19 лет, значит, это восемнадцатый фестиваль. Совершеннолетие!

АЛ Как вам удается все эти годы держать одинаково высокую планку? Не припомню ни одного «Триумфа», на котором бы не было реальных звезд джаза.

ИБ Творческая задача фестиваля заключалась в том, чтобы привлекать звезд и быть интересным для поклонников джаза. Даже в непростые годы, при ограниченных бюджетах нам удавалось если не привозить состоявшуюся звезду, то открывать новые имена, и они потом выстреливали. «Триумф Джаза» – это полезная история, так как мы даем нашим молодым музыкантам возможность выступать с оркестром. Тромбона Шорти, например, мы подхватили на взлете: я сразу понял, что это талант с большим будущим, прекрасный музыкант, интересный вокалист, с настоящим новоорлеанским стилем и молодежной эстетикой. Восемнадцать лет назад мы взяли высокую планку и опустить ее не можем. С нами выступали «New York Voices», Джон Пиццарелли и Джордж Бенсон, Энтони Стронг, Патти Остин и Ди Ди Бриджуотер, Уинтон Марсалис и Алан Харрис…

АЛ Когда я разговаривал с трубачом Роем Харгроувом, который приедет на нынешний «Триумф», то задал ему вопрос – «Как вас свела судьба с Игорем Бутманом»? Он засмеялся в ответ: «Да я же с ним учился в Беркли!» Насколько для вас важны связи с США?

ИБ Я люблю эту страну. Америка для меня очень интересна – все‑таки джаз родился именно там! Мы приезжаем в Штаты с концертами, записываться или сводить записи… На последних гастролях вслед за нашим оркестром играл американский, с молодым составом, и мы все у них учились. Это важно – потому к нам и приезжают американские звезды.

АЛ Оркестр часто выступает не только с джазовыми музыкантами, но и с популярными – с Ларисой Долиной, Сергеем Мазаевым. Вас не упрекают в том, что вы снисходите до поп-музыки?

ИБ Нам интересно все, что талантливо. Это тоже вызов: приблизить нашу популярную музыку, к которой наши некоторые коллеги относятся снисходительно, к тому звучанию, которое было у Тони Беннетта или Фрэнка Синатры, у Джорджа Майкла или Рода Стюарта, тоже с удовольствием певших джазовые стандарты. К тому же, это расширяет нашу аудиторию, появляется больше возможностей показать оркестр. Нам все под силу, вплоть до авангарда. Мы, например, играем концерт Николая Левиновского. Я готов к такого рода экспериментам, но не ради самого эксперимента. В свое время я многократно участвовал и в «Поп-механике», и в других проектах Сергея Курехина; половина тех музыкантов, кто был со мной на сцене, вообще не понимала, что они делают! В принципе, Курехину это и не было нужно. Но в своем оркестре я хочу, чтобы все понимали что к чему.

АЛ То есть, вы против того, чтобы музыканты просто ходили на работу?

В свое время я многократно участвовал и в «Поп-Механике», и в других проектах Сергея Курехина; половина тех, кто был со мной на сцене, вообще не понимала, что они делают! В принципе, Курехину этого и не нужно было — но в своем оркестре я хочу, чтобы все музыканты понимали, что и зачем происходит

ИБ Да! Хочу, чтобы игра в оркестре не становилась рутиной, а была творческой, подстегивающей, ставящей новые задачи. Потому я и приглашаю в оркестр молодых перспективных музыкантов. Они все амбициозны, у многих свои ансамбли.

АЛ Скажите, как вообще возникла идея собрать оркестр? Это серьезная ноша…

ИБ Наблюдая за попытками некоторых моих коллег открыть джазовые клубы, я решил тоже пойти этим путем, так как знал, как это устроено изнутри. Поначалу было очень мучительно, но потом появился человек, который меня привел в «Ле клуб». Идеальное помещение! Я настаивал, что каждый вечер будет звучать джаз. Он был против – только по четвергам. Так или иначе, договорились. Я хотел, чтобы по понедельникам выступал биг-бэнд, как в нью-йоркском Village Vanguard, где играл оркестр великих Тэда Джонса и Мэла Льюиса. Но внезапно возникла другая мысль: искусством аранжировки в той мере, в какой это нужно для оркестра, я не владею, и если это осваивать, то придется бросить все остальное… Помог рижанин Виталий Долгов, с которым мы играли еще у Лундстрема: у него уже были аранжировки моих вещей для оркестра. У нас был клуб и аранжировки – дело оставалось за созданием коллектива. И он возник! Нас стали приглашать на фестивали, в 2000‑м мы выступали перед Биллом Клинтоном и Владимиром Путиным, а в 2003‑м отправились на первые американские гастроли.

АЛ Каков статус у Московского джазового оркестра?

ИБ Мы – муниципальный оркестр, государственное бюджетное учреждение культуры.

АЛ Насколько город понимает роль и значение оркестра?

ИБ Департамент культуры Москвы прекрасно к нам относится, помогает, а Департамент внешних связей нередко отправляет на гастроли за рубеж – из недавних поездок можно вспомнить Германию и Таиланд. Мы выступаем на Московском культурном форуме, на Днях города… Нами гордятся, с нами считаются, и мы – тот коллектив, который подает пример другим московским культурным институциям. Мы приносим деньги в бюджет, поддерживаем престиж страны и города. Более того, мы показываем пример другим регионам: я выступал в Казани с местным оркестром, и они стали Государственным джаз-оркестром Татарстана; мы дружим с оркестром Алексея Терентьева в Ярославской области. Интерес к джазу растет, как и уровень музыкантов, люди ходят на концерты. Пусть их будет много, пусть в каждом городе будет оркестр! Надо показать талантливой молодежи, что все возможно! Не только афроамериканцы могут играть джаз!

АЛ Но все‑таки работа в городской структуре – это же еще и канцелярия, и бумажная работа…

ИБ Мы стали более опытными. На Петербургском культурном форуме в 2016 году мы провели одну лишь панельную дискуссию с гостями, и после резолюции и поддержки Министерства культуры сделали настоящий форум-фест «Jazz Across Borders», в котором приняли участие более тысячи человек из 32 стран мира! Кроме образовательной программы мы провели шоукейс-фестиваль – получили сотню заявок! Шоукейсы проходили и в Капелле, и в джаз-клубах «JFC», «Дом 7», «Шляпа». Везде было много представителей отечественной и зарубежной индустрии, много публики, много молодежи. Мы будем продолжать эту историю в нынешнем году: Форум предложил нам рассмотреть в качестве площадки зал «Октябрьский» для проведения JAB!

АЛ Как складывается ситуация с клубом? Вы же уходили с Таганки и потом вдруг вернулись…

ИБ Да, в какой‑то момент мы ушли из «Ле клуба» и стали «Клубом Игоря Бутмана». Название предложил мой друг, увы, покойный… Но, расставаясь с первыми партнерами, мы не поссорились. У нас сохранялись хорошие отношения и разные времена, и когда они нас позвали обратно, мы вернулись. «Клуб Игоря Бутмана» названия не сменил, но между собой мы его все равно называем «Ле клубом» – из скромности. В Москве на сегодняшний день несколько хороших джазовых клубов – это в том числе и наша заслуга, как мне кажется. Если бы мы не стали успешными, у других бы не появилось стимула развиваться.

АЛ Фестивали, гастроли, оркестр, шоукейсы… А ведь у вас есть еще и рекорд лейбл – Butman Music Records. Как он существует в нынешней ситуации, когда во всем мире она терпит серьезный кризис?

ИБ Мы, в сущности, фиксируем собственный творческий процесс и выпускаем, помимо этого, работы тех, кого продюсируем, кого любим. Коммерческой серьезной зависимости у нас нет, и потому мы можем позволить себе важные релизы, которые не принесут серьезного дохода. Музыка не должна пропадать из‑за того, что ее некому выпустить! Зачастую музыканты приносят готовые записи, мы помогаем с дизайном, с изданием; они продают свои релизы на своих концертах, или мы делаем это на фестивалях. К примеру, на нашем лейбле вышли альбомы саксофонистов моего оркестра Ильи Морозова и Антона Чекурова, трубача Александра Беренсона, пианиста Олега Аккуратова и барабанщика Олега Бутмана. Тромбонист Сергей Долженков выпустил альбом сам, но мы тоже его продаем. На последних американских гастролях на концертах разошлось около 350 дисков – это немало по нынешним временам.

Есть бестселлеры – по релизу Олега Аккуратова сейчас в очередной раз заказываем допечатку тиража. Мы также рассчитываем и на использование нашего каталога в кино – были такие прецеденты. Так что я умеренно оптимистичен в отношении лейбла.

АЛ Есть еще какие‑то новости, о которых я не знаю?

ИБ Департамент культуры Москвы попросил меня возглавить Государственное училище духового искусства. Я, конечно, думал о джазовом образовании, но предложение было для меня неожиданным. Я работал в Академии Гнесиных педагогом по ансамблю… Но это огромная структура, она живет по своим правилам, там преподают прекрасные профессионалы, мои друзья – Валерий Гроховский, Александр Осейчук, и там всего лишь департамент эстрады и джаза. А это училище, со временем, я надеюсь, станет академией – Академией современной музыки и джаза.

АЛ Какие цели вы ставите перед собой в рамках новой должности?

ИБ Я хочу, чтобы студенты вырастали в универсальных музыкантов. И джазмены, и те, что учатся на академических специальностях. Помимо традиционных дисциплин обязательно нужно учиться импровизации. Многие академические музыканты как огня боятся этого слова, а ведь это всего лишь вариация на форму и гармонию. Нужно это отношение изменить. В училище я пришел с мыслью, что тут все надо немедленно реформировать сверху донизу, но потом услышал великолепный оркестр… Там прекрасные преподаватели и студенты. Начнем мы с ремонта здания, потом будем готовить теоретические пособия…

АЛ Вы пошли по пути эволюции, а не революции?

ИБ Я думал, что училище нужно спасать, а его нужно улучшать и дать возможность готовить прекрасных музыкантов. Для этого нужны условия. Я пролоббировал училищу общежитие, к примеру. Мне иногда какие‑то вещи удаются проще, почему это не использовать? А то, что оркестр училища выиграл грант мэра, никаких моих заслуг нет: просто там отличные музыканты. Каждый американский саксофонист хорошо играет минимум на трех инструментах: саксофон, кларнет, флейта. Уинтон Марсалис еще и на гобое играет. А у нас если саксофон, то только он. Я бросил кларнет в свое время, потому что классику не очень любил, а теперь пришлось восстанавливать свои навыки игры на этом инструменте. Но я хочу играть и на саксофоне, и на кларнете. И это будет не в ущерб: человек спокойно может играть на десяти инструментах! Классический флейтист, например, не найдет работу у Гергиева или у Когана, и придет ко мне. Или поедет в Уфу, в Копенгаген, в Германию… Я хочу готовить музыкантов, которые смогут играть по всему миру.