События
Странное чувство дежавю: словно так уже было лет десять назад. График видеозаписей, потеснивший живую музыкальную реальность, виртуальное знакомство с выдающимися именами и спектаклями. Нет, не «самоизоляция», а реалии жизни в разных российских регионах, где премьеры единственного музыкального театра случались нечасто, а филармония и симфонический оркестр не баловали событиями российского масштаба. В той реальности музыкальные постановки на экране были и спасительным кругом, и твоим собственным «маленьким кусочком Европы».
Сегодня мы все оказались заложниками жизни онлайн. И, кажется, горечь потери живых контактов с музыкой нам легче пережить, когда есть доступ к трансляциям всего мира. Но как остаться один на один с великим искусством без права на сопереживание?
Мы шли в театр, концертный зал, музей за впечатлениями и проживали их вместе. Мы могли обсуждать, спорить и соглашаться, давать оценки и взвешивать мнения других. Наши эмоции от пережитого (здесь и сейчас!) были порой настолько больше и многозначнее любых слов, что хотелось восхищенно помолчать. Вместе помолчать. Кажется, этого больше нет. Карантин закрыл нас по домам.
В этой новой реальности трансляций и записей мы все еще в эйфории от заманчивой доступности. Смотреть новинки или вернуться к любимому вечному? Последовать за интернет-советами или создать собственную выборку must see и разделить ее с теми, кто рядом?
Однажды бывшая коллега по вузу проницательно заметила: «Все, что интересует молодежь, – это любовь!» Да, я помню, какими полемичными были видеосеминары по истории зарубежной музыки, где вместе со студентами-первокурсниками мы смотрели и обсуждали барочные оперы с их страстными и отчаянными героями, роковым выбором любви и долга, высокими и порочными чувствами. Мы отправлялись в тот волшебный мир вместе, удивляясь актуальности раритетов далекого прошлого. Мы уносились на лучшие театральные сцены, очаровывались эталонным звучанием, восхищались роскошью и совершенством зримого действия. И, кажется, не вполне отдавали себе отчет в том, что это наша будущая вакцина. От равнодушия в собственном творчестве. И толерантных оваций равнодушию других.
В том путешествии было три важных встречи. Все начиналось с «Орфея» великого Клаудио Монтеверди, оперы-вершины и оперы-прозрения. Классически взвешенная версия Жорди Саваля и Жильбера Дефло (театр Лисеу, 2002) – идеальный портал в мир ранней итальянской оперы. И одновременно в мир сценического действа как ожившей партитуры. Спектакль-реконструкция, роскошная фантазия на тему возрождения традиций старинных представлений, пасторали и трагедии. Здесь экспрессия вокальной декламации уравновешивалась строгой архитектоникой мадригальных хоров и инструментальных симфоний. Здесь каждый миг покорял живописной красотой визуального решения. Можно было бесконечно множить скриншоты – и мизансцен, напоминавших ожившие античные фрески, и крупных планов старинных инструментов. Для кого-то встреча с музыкальным театром барокко случилась тогда впервые. Впрочем, мы все напоминали собрание неофитов, оперный мир которых отныне стал другим.
Рандеву с французским барокко предполагало дилемму: «Атис» или «Армида»? Оба сочинения – блестящие образцы жанра tragédie lyrique, плод выдающегося тандема Жан-Батиста Люлли и Филиппа Кино. Обе постановки – события в мире современного музыкального театра. Восстановленный в 2011 году «Атис» – культовая работа Уильяма Кристи и Жана-Мари Виллежье, первый успех на пути возрождения французского музыкального барокко, спектакль-реконструкция версальских представлений эпохи Людовика XIV. Иной была «Армида» – спектакль-вызов, где аутентичный подход и безупречность музыкального решения Уильяма Кристи соединялись с изощренной актуализацией Роберта Карсена (Театр Елисейских полей, 2009). Принять этот вызов значило постигать оперное представление в двух системах координат – традиций придворных представлений Люлли – Кино и интеллектуальной игры Кристи – Карсена. Мы порицали и оправдывали, спорили и искали ответы на множественные «почему», сводили нити гипотез к возможным авторским смыслам и интертекстам эпохи постмодерна. Мы вышли из той полемики, вооруженные антологией современных театральных трендов и новыми ожиданиями к театру вокруг нас.
В том, что барочный триптих нашего «дискуссионного клуба» завершался оперой «Дидона и Эней» Генри Пёрселла, пожалуй, была не только историческая закономерность. Изысканная интеллектуальная постановка Уильяма Кристи и Деборы Уорнер (Опера Комик, 2008) как нельзя лучше подходила для заключительных размышлений. В ювелирном соединении традиций европейской барочной оперы и английской «маски», шекспировского театра и школьных представлений викторианской эпохи рождался спектакль-загадка, спектакль-квест. Многослойность сценического прочтения, эталонное музыкальное качество, тончайшие нюансы драматической игры, великолепие лаконичной сценографии – все это, вместе и по отдельности, создавало дивное послевкусие. В нем были ноты удивления и восторга – что совершенство возможно. И ноты надежды, что когда-нибудь совершенство прозвучит рядом. Вне экрана.
Так и случилось. И как же это заманчиво и ценно! Спешить из дома навстречу любимой музыке. Вдыхать живые звуки. Замирать в опьянении эмоций. Искать и не находить слова. Проживать это счастье вновь и вновь, возвращаясь в мыслях, в беседах, на страницах публикаций. Все это обязательно будет. Ну, а пока можно вернуться в свой «маленький уголок Европы», к трансляциям и записям как путеводителям будущих маршрутов и встреч.
