Дмитрий Крюков:
Мой репетиционный рабочий день составляет 10–12 часов

ЕК Итак, Дмитрий, как такое стало возможным?

ДК Неделю назад, после снятия общих ограничений в России, мы вышли на работу малыми составами. Согласно указу, формально почти всем отраслям разрешается работать группами по 50 человек (при определенной кубатуре помещения и соблюдении санитарных норм), что позволяет исполнять любой репертуар до позднеромантического, то есть до XX века. Многие могут возразить, что музыку Вагнера невозможно играть таким составом. На что я ответственно могу заявить: попробуйте! Если каждый из шести первых скрипачей будет играть как солист, большим мощным звуком, если расположить их всех на широком расстоянии, то этого будет вполне достаточно – звук станет акустически объемнее. Конечно, лучше больше человек, с этим я не спорю, но то, что составом в 50 человек можно донести высокие идеи и чувства Вагнера до людей, – это факт, и это гораздо лучше, чем сидеть сложа руки. Тем не менее, несмотря на возможность работы по 50 человек, мы решили всех максимально обезопасить и сделать три состава оркестра по 18-25 человек. Как известно, когда Бетховен сам дирижировал своими симфониями, обычной ситуацией было то, что в оркестре играет три-четыре первых скрипача, два или три вторых, два или три альта, две виолончели, один контрабас. Эти составы могли усиливаться, но это происходило скорее реже, чем чаще. Так, для того чтобы сыграть все свои симфонии (кроме Девятой), Бетховен мог обойтись составом 23–30 человек в оркестре (хотя он, естественно, и желал, возможно, большего состава). Сегодня все знают выдающиеся записи на исторических инструментах в аутентичных манере и числе музыкантов, записи, раскрывающие красоту, изящество и ядерную мощь музыки венских классиков. Так и мы уже исполнили в онлайн-трансляции Четвертую симфонию Бетховена составом из 23 музыкантов.

ЕК Вы соблюли предписания о дистанции?

ДК Я рассадил оркестр так, чтобы расстояния между пультами струнных и группами духовых составляли не менее 1,5–2 метров, а между рядом сидящими музыкантами – примерно 1 метр. С точки зрения технической это не критически усложняет исполнение, только требует повышенного внимания и умения виртуозно играть в ансамбле. С точки зрения акустики такая рассадка только улучшает полетность и объем звучания оркестра. Так, чтобы рассадить 23 музыканта, я использовал практически размер всей сцены.

ЕК А что с остальными оркестрантами?

ДК Мы поделили их на три группы: «бетховенский» оркестр и два струнных. Кстати, Струнную серенаду Чайковского мы также сыграли в онлайн-режиме и сделали запись через 2 часа после исполнения Четвертой симфонии Бетховена. С теми, кто не вошел в эти составы, мы исполняем камерную музыку – квартеты, квинтеты, я сам играю с ними трио и ансамбли, все это мы записываем либо транслируем в прямом эфире, так что оркестр ведет очень мощную деятельность, а лично мой репетиционный рабочий день, не считая собственных занятий, составляет 10–12 часов, так что я живу нормальной для себя жизнью – таков мой рабочий день в обычной атмосфере перелетов.

ЕК Я видела ваши ролики с генеральным директором НСО Башкортостана Артуром Назиуллиным – известным концертирующим кларнетистом. Получилась целая серия…

ДК Да, я так счастлив, что мне довелось музицировать на таком высоком и глубоком уровне! Мы с Артуром записывали песни Брамса и военные песни. Он – музыкант высочайшего класса, и для меня попытка соответствовать его уровню в качестве пианиста стала большим вызовом. О результате этой работы пусть судят слушатели, но я получил огромное удовольствие. Что касается технической стороны совместного исполнения на изоляции – как руководители мы были обязаны находиться на рабочем месте и творчески использовали это время.

ЕК Дима, все это время вы регулярно выходили в эфир на своих страницах в соцсетях и читали лекции об известных классических произведениях. Причем не только рассказывали, но и сами иллюстрировали на рояле такие многонаселенные партитуры, как «Страсти по Иоанну» и «Страсти по Матфею» Баха или «Немецкий реквием» Брамса. Вы словно выполняли некую миссию?

ДК Всегда брал пример с великих дирижеров, способности которых, не считая харизмы, являлись для меня условием того, что человек имеет право дирижировать. Малер, Рахманинов, Тосканини, Фуртвенглер, Челибидаке, Караян, Аббадо и многие другие представители этой профессии. Для дирижера отсутствие оркестра никак не может быть поводом для остановки деятельности, это было бы странно, ведь дирижер должен быть в первую очередь музыкантом. Фраза Чайковского о том, что «композитор может не быть пианистом-виртуозом, но обязан свободно читать музыку на рояле и изобразить на рояле любую симфонию», на сто процентов относится к дирижерам. Так говорил и Геннадий Николаевич Рождественский, с оговоркой на редчайшие исключения. Для меня всегда примером были факты, как тот или иной великий дирижер вместо генеральной репетиции ставил перед оркестром рояль, играл симфонию и говорил: «Я бы хотел, чтобы вечером было так». Даже учитывая то, что моя карьера еще в самом, самом начале, у меня уже есть свой круг слушателей, поклонников, скажем даже, фанатов. И я решил радовать их лекциями-концертами, где играю симфоническую музыку на рояле и рассказываю интересные факты из истории создания, об особенностях эмоциональной составляющей и структуры произведений.

Когда-то такую часть просветительской работы делать необходимо, и сейчас – отличный для этого случай. Да, прямой отклик – благодарности, отзывы, комментарии – я получаю не более чем от сотни человек, но тем не менее смотрят эти эфиры гораздо больше людей, и если бы все знаменитые дирижеры занялись подобной просветительской работой (ведь тысячи их поклонников «не отлипали» бы от экранов телефонов при их прямых эфирах), то это бы дало сильнейший скачок в культурном воспитании населения. Я не говорю, что уже достиг такого уровня, я к нему стремлюсь сам, и поэтому те 30 часовых эфиров с разными симфоническими, ораториальными, хоровыми и инструментальными сочинениями, которые я провел за полтора месяца изоляции, стали хорошим повышением квалификации для меня самого.

ЕК Судя по всему, вы и не почувствовали, что оказались в изоляции.

ДК Именно. Знаете, за последний год у меня было не менее пятнадцати перелетов ежемесячно, жизнь была предельно активной, но сейчас это компенсировалось тем, что я должен ежедневно готовиться к таким прямым эфирам и заниматься в прямом смысле все время – по 10-12 часов в день. Могу сказать, что это гораздо труднее, так как эти занятия однообразны: сидишь и учишь, в то время как обычно я в движении – репетиция – аэропорт, репетиция – концерт – аэропорт… В целом изоляция для меня стала поводом усилить работу и увести ее в культурно-просветительское русло, что я считаю важным, да ведь и миссия музыканта – всегда вести человечество вверх, «к свету». Подобная деятельность особенно востребована среди людей, далеких от музыки, но искренне желающих к ней приобщиться.

Я часто получал восторженные отзывы именно от тех эфиров, где я играл симфонии и рассказывал, казалось бы, само собой разумеющиеся для профессионала вещи. Я знаю не понаслышке, что многим людям этого не хватает, и поэтому за год я провел в Уфе два очень успешных абонемента просветительских концертов, где представлял произведения, прежде чем исполнить их.

ЕК Вы связали вашу судьбу с Уфой примерно полтора года назад, а с сентября вступили в должность главного дирижера НСО РБ. Было трудно расстаться со столицей, где вы также имели очень приличные творческие позиции?

ДК Если брать ситуацию до пандемии, то в Москве я бывал очень часто, ежемесячно выступал на Камерной сцене Большого театра, иногда на основной сцене, регулярно имел концерты с родным для меня коллективом – Госкапеллой России и другими оркестрами, дирижировал четыре выпуска проекта «Большая опера». Для дирижеров в целом не так важна привязка к определенному месту, сегодня почти все регулярно летают и выступают с разными коллективами. Как пример можно взять Янника Незе-Сегена, работающего главным дирижером в Нью-Йорке, Филадельфии и Монреале, не считая регулярных ангажементов в других мировых коллективах. Для меня переезд в Уфу стал следующим этапом: я полностью оставил ассистентскую деятельность, которой посвятил десять лет, подготовив более шестидесяти опер и более ста неповторяющихся концертных программ. Мои обязанности в НСО РБ – проводить с коллективом примерно пятнадцать дней в месяц, остальное время я летаю как приглашенный дирижер в другие города, пока преимущественно по России, но за последний год побывал также в Хорватии, Франции, Колумбии. Сейчас должен был лететь в Германию, Бельгию и Таиланд, но эти концерты перенеслись на неопределенный срок. Так что, несмотря на то, что факт ухода от моего великого профессора – Валерия Полянского, оказался для меня болезненным, подобно тому, как я уехал из родного дома в Перми в Москву, в 14 лет, – очевидно, что это был необходимый шаг.

ЕК Если вернуться к исходной теме беседы. Далеко не все сейчас занимают такую активную позицию. Многие выжидают, как пойдет дело, и исчезают с радаров.

ДК Это вполне естественно, многие скажут: «Как же можно работать без зрителя?! Это аморально, это противоречит сути таинства живого исполнения!» Я с этим и не спорю. Но, повторюсь, личное мое мнение, что в любой ситуации музыкант, особенно дирижер, обязан находить способ, как нести свою миссию, как просвещать людей, над чем работать даже в отсутствие оркестра, и, несмотря на то, что я, как и все, жду возвращения к привычной музыкальной жизни с живыми концертами, я все же использую карантинное время так, чтобы поднять свой собственный музыкальный уровень, поднять уровень нашего оркестра, приучив музыкантов виртуозно играть в ансамбле. И главное, пока зрителя нет в зале, я использую этот момент для просвещения тех людей, кто искренне интересуется музыкой, а это как раз не только очень удобно делать в онлайн-режиме, но именно такой формат дает возможность в разы увеличить аудиторию, особенно тех, кто по тем или иным причинам не имеет возможности часто посещать концерты. Чтобы, придя в зал после снятия карантинных мер, люди могли воспринимать музыку на новом уровне, научиться «питаться» ею и почувствовать, как высоко это искусство может поднять каждого из нас.

Артур Назиуллин: Мне комфортно в любом амплуа