Ювелиры балетного мастерства

Современники его называли «просвещенным балетоманом». Что за сословие эти балетоманы? На первый взгляд, термин носит несколько иронический оттенок… Однако именно в среде балетоманов складывалось подлинное понимание художественной природы балета, поскольку углубленное восприятие никак не фиксированного искусства хореографии, могло возникнуть лишь при регулярном посещении спектаклей.

Русские балетоманы отличались страстью к коллекционированию балетных реликвий. Почти каждый вкусивший от древа хореографии старался собрать хотя бы небольшую коллекцию предметов. Обычно начиналось с балетных башмачков с автографами балерин на внутренней подошве. Театральный критик А. А. Плещеев, который постоянно общался с Сергеем Николаевичем Худековым, приводит один прелюбопытный эпизод из жизни петербургских балетоманов в своих воспоминаниях: «Когда собирались поклонники в гостях у балерины, все желали получить от нее башмачок в подарок. И было предложено выпить из башмачка шампанское за здоровье балерины (в него входило пол бутылки), и победителя ждала награда». Одно из первых мест в среде коллекционеров принадлежало музею издателя «Петербургской газеты» Худекову, располагавшемуся в его доме на Стремянной улице в Петербурге. Коллекции были обширны – более 18 тысяч предметов и уникальная библиотека, не имевшая аналогов в Европе. В стеклянных витринах хранились танцевальные туфли и пуанты знаменитых балерин, а также множество макетов декораций к балетным спектаклям, эскизы костюмов Л. С. Бакста, А. Н. Бенуа, С. Ю. Судейкина и других художников.

Где и при каких обстоятельствах познакомились Мариус Петипа и Сергей Худеков, за давностью лет узнать не возможно, но известно, что их встреча состоялась незадолго до постановки балета «Царь Кандавл» в 1867 году.

Изучая обширное творческое наследие Худекова, приходится часто обращаться к его трудам, хранящимся в различных библиотеках и архивах страны. Иногда открываются интересные и почти неизвестные факты. При изучении пожелтевших от времени рукописей Худекова, по непонятным причинам не вошедших в его капитальный труд «История танца», обнаружилась запись (на полях одного листа) касательно несостоявшейся дуэли Худекова с главным балетмейстером императорских театров Артуром Сен-Леоном. Обиженный на газетную критику, артист вначале обратился в полицию, но услышав, «что власти в такие дела не вмешиваются», послал секундантов к Худекову. Тот от дуэли отказался, «опасаясь, что по прибытии к барьеру явится предуведомленная Сен-Леоном полиция».

Это событие относится к 1868 году, когда одновременно с постановкой балета «Золотая рыбка» на сцене Большого каменного театра появилась постановка другого балетмейстера – «Царь Кандавл» Мариуса Петипа, имевшая ошеломляющий успех. Программу этого балета сочинил Худеков (исторический эпизод из жизни лидийского царя Кандавла), но директор императорских театров С. А. Гедеонов отклонил ее, отдав предпочтение иностранному, и решил заказать либретто французскому писателю А. Сен-Жоржу, составителю программы балета «Дочь фараона». Петипа поехал в Париж, захватив с собой текст русского журналиста, и по соглашению с Сен-Жоржем оно было принято с «незначительными изменениями» и притом с такими поправками, которые исказили смысл античного эпизода.

Пришло время познакомиться со вторым юбиляром, другом и сподвижником Сергея Худекова.

Самое видное место в истории русского балета бесспорно занимает выдающийся балетмейстер Мариус Петипа (1818-1910). С тех пор, как петербургский балет получил прочную организацию, прошло почти двести восемьдесят лет, а М. Петипа оставался бессменным и почти полновластным его распорядителем более полувека. Приглашенный из Парижа, Петипа начал свою службу в Петербурге в 1847 году. Он сразу обратил на себя внимание не столько как классический танцовщик, а как хороший мимист. После десятилетней службы в 1858 году ему была поручена постановка небольшого (одноактного) балета «Парижский рынок», и с тех пор он оставался в звании балетмейстера до своей смерти в 1910 году, не переставая играть главные партии в текущем репертуаре. Петипа отдал всю свою жизнь любимому искусству, заботясь о его процветании исключительно на одной русской сцене. Свои балеты он нигде не ставил, кроме Петербурга и Москвы.

«Далеко не одними розами был осыпан путь хореографа. Не раз ему приходилось бороться с закулисными интригами», – вспоминал его друг Сергей Худеков. – Много было претендентов на место главного балетмейстера. Особенно сильно интриговал бездарный танцовщик Алексей Богданов, занимавший амплуа закулисного сплетника, при влиятельном инспекторе репертуарной части М. Федорове». В 1880‑х годах уже почти было принято решение дирекцией Императорского театра не возобновлять контракта с Петипа; но талант хореографа был так высоко оценен в высших кругах, что все ухищрения его недругов были повержены. Петипа восторжествовал и до конца своих дней остался единственным хозяином петербургского балета.

Балерина Екатерина Гельцер любила рассказывать своим ученикам, как балетмейстер Мариус Петипа преподал ей урок мастерства на репетиции балета «Спящая красавица». «Я танцевала фей: Золото, Серебро, Сапфир и Бриллиант…и крепко вбивала носок в пол, отчего темп получался вдвое медленнее. Петипа наблюдал за мной и в конце сказал: “Знаешь, что такое бижу: это рубин, изумруд, топаз. Ты видела эти камни в природном состоянии?.. Как потом их ограняют на фабрик?” Я стою потная, дрожу. “А ты знаешь, как дробят гранит в мастерской? Так ты делаешь. Ты разбил драгоценные камни”. Но я была отчаянная и спрашиваю: “А бриллиант?” Он сказал: “Бриллиант – это очень много граней: красный, зеленый, синий. Это вдвое быстрей».

Француз по рождению, Петипа был в душе русским с головы до ног. Однако, несмотря на это, за шестьдесят лет почти безвыездного пребывания в России он с большим трудом объяснялся по‑русски: коверкал слова и складывал удивительные фразы. Но артисты балета свыклись с его произношением, понимали все его замечания. Некоторые вошли даже в поговорку и передавались от одного поколения к другому (наиболее характерные записаны С. Н. Худековым: если артистка исполняла не те темпы, следовала громкая реплика: «это не моя композир!», на непонятливых корифеек он кричал: «мозга на голов нет!»).

Заслугой Петипа критики считали его близость художественным принципам его предшественника Жюля Перро, создателя драматических балетов с реалистическим сюжетом, правдивыми образами героев, продолжателя исканий реформатора балета Жана Новерра. Секрет успеха заключался в «сильных драматических сценах, ярко выраженной пантомиме, содержательных танцах». Именно эти качества отличали лучшие балеты Петипа, среди них: «Ливанская красавица», «Царь Кандавл», «Дон Кихот», «Баядерка», «Роксана», «Зорайя» (любимый балет Петипа), «Весталка» и другие.

Парадоксально, но Худеков воспринимал Петипа не только мастером отечественного балета, но и человеком русским по сути. «Балетную труппу Петипа считал своею родной…был дважды женат на русских танцовщицах…» Могучую артистическую натуру Великого Хореографа не сломили новшества ХХ века, он был верен установленным им традициям старого классицизма в балете. Современные исследователи непременно найдут для себя в «старом классицизме» Петипа много непреходящего, художественно совершенного, приотворяющего дорогу к новым открытиям, а главное, рисующего живой образ великой балетной эпохи.