Марк Минковский и оркестр Музыканты Лувра записали Большую мессу до минор Моцарта. Будучи незавершенной (в ней вообще отсутствует Agnus Dei и довольно большая часть Credo и Sanctus), она была исполнена при жизни автора один раз – в 1783 году. Cледующего исполнения пришлось ждать почти 120 лет. За XX век было создано несколько редакций, в некоторых недостающие фрагменты заменялись музыкой других его месс или даже дописывались в стиле Моцарта с опорой на его черновики того времени. Марк Минковский использовал здесь зальцбургскую версию Хельмута Эдера 1985 года, которая наиболее близка к сохранившимся рукописям Моцарта.
Но само исполнение очень необычно и выбивается из ряда всех прочих записей тем, что оно имеет оттенок намеренной рутинности. Аутентизм, который стремится наиболее полно воссоздать звучание музыки, вынужден существовать в контексте современных требований к виртуозности, качеству и масштабности. Попытка воссоздания социальных ситуаций исполнения (к примеру, бал перед концертом, свечи в зале, заменяющие электрические лампы) часто производит впечатление диковинки, вместо того чтобы погрузить слушателей в контекст времени. Здесь это погружение удалось осуществить тонкой работой с нюансами звука и смысла. Ведь любая месса рано или поздно становится рутиной, даже если это великая музыка.
С первых тактов Kyrie слышен намеренно шероховатый, несовершенный камерный звук. В записи, кроме четырех солистов, действительно участвовал небольшой состав – оркестр с аутентичным органом и хор из одиннадцати певцов. Вторая особенность – это ускоренный темп. Он не позволяет певцам эмоционировать, задерживаться на кульминациях, прочувствованно петь красивые мелодические линии. Нет ни одной музыкальной причины ускорять этот темп кроме добавления к рутинности – намеку на желание поскорее исполнить длинную мессу и разойтись по своим делам. Этому впечатлению способствует и безыскусная фразировка, которой Минковский добился от сопрано Аны Марии Лабин. Ее голос, имеющий в тембре редкое сочетание бархатистости и света, ученически выделяет сильную долю и исполняет музыку так, как написано, ничего не добавляя от себя.
Партия Амбруазин Бре, которая вступает в Laudamus te, напротив, подчеркнуто виртуозна. Она исполняет своим ярким свежим голосом все трели, пассажи и скачки в дециму с самозабвенной легкостью, резвясь в сложностях этой музыки, как в райском саду. Эти две партии кажутся партиями двух оперных героинь, попавших в сюжетные перипетии. Несмотря на строгость религиозного канона, сюжет здесь действительно присутствует и передается исключительно музыкальным нарративом. Прекрасный моцартовский тенор Станислас де Барбейрак и бас Норман Пацке, который также участвовал в записи си-минорной мессы Баха с Марком Минковским, были здесь на вторых ролях исключительно из-за небольшого количества порученного им материала.
Кроме еще одного необычного момента (Qui tollis поручено солистам, а не хору), все остальное исполнение вполне конвенционально. Подчеркнутый контрапункт в Domine, праздничная барочная вычурность в Credo, умело найденный баланс между пафосом финала и камерностью интерпретаторской концепции в завершающих Sanctus и Benedictus.
Запись Марка Минковского можно считать удачной, она представляет собой современный взгляд на Моцарта, редко возможное противопоставление одновременно и тяжелому симфонизму Бернстайна, и холодному расчету Караяна, и религиозному пылу Гардинера. Она свидетельствует о времени, которое планомерно отказывается от всего великого.
