Записать сольный альбом с веристскими ариями Пуччини, Чилеа, Джордано, Масканьи, Леонкавалло означает для тенора демонстрацию своей абсолютной состоятельности в оперном мире: поставить свой заметный, очень яркий флажок на горной вершине или приобрести очень крутую марку автомобиля. До Петра Бечалы это успел сделать, например, его младший коллега Йонас Кауфман, выпустив в разные годы целых три диска с музыкой Пуччини и его современников. Но польский тенор любит делать все без суеты, подходить к вопросу основательно. К тому же с выпуском веристского альбома, планировавшегося еще в 2018 году, у него были сложности в расписании из-за работы над «Лоэнгрином» в Байройте. Да и с переходом в тяжелый репертуар певец тоже не торопился, дожидаясь, пока голос сможет без труда брать это победительное «cи» на слове Vincerò в арии Калафа. В его рабочем графике – лишь Родольфо в «Богеме» и Маурицио в «Адриане Лекуврёр», а Калаф, Андре Шенье, Туридду, кавалер де Грие и Канио только планируются. Но этим диском Бечала показал свою к ним боевую готовность.
Формируя репертуар с предельной аккуратностью к вокальному ресурсу, Бечала в 53 года звучит настолько чисто и свежо, как чувствует себя 25-летний юноша. Нельзя не услышать в его пении эрудиции полиглота, за плечами которого и Моцарт, и Доницетти с Верди, и славянские композиторы, и страсть к оперетте, и уже немного Вагнера. Но чего не услышать в этом альбоме, так это взрывоопасных агогических поворотов, на которых обычно так сильно заносит увлекающихся теноров. Бечала с немецкой дотошностью верен каждой написанной ноте и озвучивает ее до краев без обмана и недовеса. Агогики могло бы быть чуть больше в аккомпанементе – Марко Боэми всего лишь более-менее корректно ведет оркестр. Но, может быть, Петру Бечале оказалось достаточно такой очень умеренной симфонической температуры. Сам себе оркестр, он создает очень красивые – взвешенные, тщательно отрефлексированные, без надрыва и шумов психологические портреты хорошо знакомых героев – Каварадосси, Туридду, де Грие, Шенье, Канио, Пинкертона, Эдгара, Ринуччо, Калафа, придавая каждому из них родственные черты героев оперной метапрозы.
