События
Еще днем во дворе Московской консерватории стали появляться люди в одинаковых черных масках: хор musicAeterna шел на репетицию, уже своим внешним видом невольно настраивая на серьезный, даже мистический лад.
Настройка проводилась и в соцсетях, и на сайте коллектива, где были опубликованы видеобеседы музыковеда Анны Фефеловой с хормейстером Виталием Полонским о значении и творческом пути Альфреда Шнитке и об особенностях Хорового концерта, дирижера Ильи Гайсина с автором книг о Шнитке Валентиной Холоповой, лекция музыковеда Георгия Ковалевского о духовной музыке советских композиторов. Вся образовательная часть шла под эгидой проекта «Лаборатория современного зрителя», и это внушает большое уважение, потому что легче сказать: «Публика – дура» – но совсем иное, когда слушателя «берут за руку», не оставляют один на один со сложностями современного искусства, а предлагают попробовать встать на одну ступень с артистами. Совсем для «чайников», пришедших на Шнитке и Курентзиса как на светскую тусовку, выпустили онлайн-гид на тему «Что нужно знать про хоровой концерт». Всем, кто не успел погрузиться в контекст до прихода в зал, предлагалось прочесть эти сведения по QR-коду, помещенному на форзаце содержательного буклета. Были в зале и неофиты, которые пришли на зазывный анонс продюсеров гастролей, обещавший «аттракцион неслыханной духовности». Вероятно, кто-то из таких слушателей писал потом в комментариях на странице неофициальной группы поклонников Теодора Курентзиса ВКонтакте, что «было замечательно, но как-то быстро закончилось».
С одной стороны, это сочинение протяженностью от 35 до 45 минут (все его исполняют очень по-разному в смысле темпов) – действительно неформат для привычного отделения. С другой – понятна мотивация погрузиться только в строй скорбных песнопений, обращенных к «Повелителю сущего всего», дать прочувствовать, сколь актуальна именно сейчас такая молитва – в те дни, когда особенно остро ощущается конечность бытия, беззащитность человека перед предначертанным свыше.
Шнитке не ставил специальных задач иллюстративно передать детали текста Григора Нарекаци, ему важна была общая драматургия повествования, определенные сонорные эффекты и фактурные приемы, трактующие хор как «оркестр человеческих голосов». Но Теодор Курентзис стремился расставить свои смысловые акценты, делая замедления на некоторых важных фразах, где речь шла о поисках духовного пути. Такой момент был в первой части, когда строки «О, Господи, дорогу очищенья Ты мне в моих сомненьях указуй» звучали как персональное обращение с истовой молитвой.
Впечатлила артикуляция певцов: почти весь текст был понятен, а произносимые с атакой согласные «с», «щ» вносили шаманский колорит. Но вот что касается строя, то тут не всегда удавалось удержать хоровую махину, сползавшую на полтона вниз. Впрочем, был в этом и положительный момент: надрывавшиеся в верхней тесситуре женские голоса получили временное послабление, хотя ключевое соло сопрано в третьей части еще ждет своей идеальной интерпретации.
Причины технологических шероховатостей, несколько неожиданных у всегда люксового хора musicAeterna, разъяснились после исполнения, когда дирижер вышел в фойе партера БЗК и произнес речь перед хором. Как стало понятно, на сцену БЗК из-за коронавируса вышел неполный состав, с приглашенными артистами, которые «на ходу» встраивались в коллектив. «Не знаю, как бы я себя чувствовал, если бы такой результат был бы в обычных обстоятельствах, но сейчас он меня очень воодушевил. Я не ожидал, что все выйдут и споют как в последний раз, – признался Курентзис. – Это была какая-то история, с которой я никогда в жизни не сталкивался, и она меня многому научила. Что это? Что музыка – это сокровище, которое лечит раны тела и души. Это такое большое сокровище, которое нас объединяет. Я почувствовал, что за время этого огромного перерыва зрители и все мы изменились. Я сейчас выступал в Германии с очень радикальной программой современной музыки, и зрители, большая аудитория, так слушали, так чувствовали эту музыку, как я не мог ожидать. И здесь, в Москве, и в Капелле было то же самое. За время локдауна люди многому научились – поняли, что сегодня музыка есть, а завтра ее может не быть. Как и мы сами: сегодня мы есть, а завтра все может измениться. Мы получили потрясающий, колоссальный опыт в этой экстремальной ситуации».
