События
«Эпоха великих» или «великая эпоха» – так говорим мы сейчас о периоде расцвета отечественной скрипичной школы 40-х-70-х годов ХХ века, времени, когда жили и творили гениальные музыканты, чей талант получил огранку в руках уникальных педагогов.
Фигура Абрама Ильича Ямпольского, основоположника прославленной школы, вмещает в себя столько, что сказать лишь, что он, – история, легенда, великий музыкант и мастер скрипичной педагогики будет недостаточно. С современных позиций нам трудно представить присущую Абраму Ильичу меру осознания пути, которым идут талантливые скрипачи: глубину предвидения будущих перспектив, уровень внимания к особенностям личности, характера и привычек, степень влияния на творческую судьбу каждого из них. Именно там, за гранью нашего понимания, происходили его гениальные открытия, возникали революционные идеи, находились «ключи» к сердцам учеников.
В классе Ямпольского выросли и сформировались обладатели феноменальной техники, мастера живого скрипичного «тона», знаменитые на весь мир музыканты: Леонид Коган, Эдуард Грач, Юлиан Ситковецкий, Игорь Безродный, Елизавета Гилельс, Борис Гольдштейн, Михаил Фихтенгольц, Исаак и Валентин Жук, Марк Лубоцкий и многие другие. Они были теми, кто через поколения передал великие традиции школы Абрама Ильича, его творческий «почерк», основанный на индивидуальном подходе, его горячее сердце. Радостно осознавать, что все это не забывается, не теряет ценности и сегодня.
Невероятно интересно в этом смысле воочию наблюдать искусство учеников хранителя традиций его школы, корифея отечественного скрипичного исполнительства и педагогики, легендарного профессора Московской консерватории, воспитанника Абрама Ильича – Эдуарда Грача. Галерея исполнительских амплуа «внуков», лауреатов Международного конкурса скрипачей имени А.И. Ямпольского разных лет, напоминала «корзину с самоцветами», где каждый драгоценный камень уникален сам по себе.
Агафии Григорьевой присуща интеллигентная манера игры, чистота и сфокусированность звучания, филигранность штриховой выделки и виртуозность. Можно себе представить степень ответственности молодого музыканта, открывающего знаковое событие «Рондо-каприччиозо» Ф.Мендельсона–А. Ямпольского в переложении для скрипки и струнных Э. Грача – сложнейшим сочинением, традиционно исполняемым на конкурсе имени Абрама Ильича. Тем ценнее при этом – исполнительское достоинство, вкус и естественность ансамблевого взаимодействия с оркестром, что показала юная скрипачка.
Обладательница страстного темперамента Елена Таросян захватила все внимание публики в одной из самых «экзаменационных» для скрипача концертных пьес К. Сен-Санса – «Интродукции и рондо-каприччиозо». Головокружительность и блеск в ее исполнении дополнились театральностью образа: словно сама Кармен говорила голосом скрипки о любви и страсти, нежности и обмане, о воле к жизни, преодолевающей все преграды.
Стиль Гайка Казазяна – элегантный, изящный, поражающий восхитительным звучанием легато в лучших традициях русской скрипичной школы, с характерными для нее «длинными смычками». Теплое, звучание инструмента и тонкий вкус музыканта в ми минорном скрипичном концерте Мендельсона был «попаданием в десятку»: ни грана сентиментальности или желания нагрузить музыку тем, что для нее не характерно, лишь искренность высказывания, едва ли не моцартовская филигранность в деталях, полетность, «импрессионистская» красочность тембровых оттенков и полутонов. Знаменитый финал концерта запомнится публике надолго, как высочайший образец виртуозности в самом высоком ее понимании – когда не осознаешь «что из чего состоит», но с изумлением наблюдаешь происходящее на глазах чудо.
Скрипичный концерт Чайковского в исполнении Никиты Борисоглебского занял кульминационную позицию не только в контексте драматургии вечера, но и как его современная версия, переосмысляющая традиции в настоящем. Стоит ли говорить, что исполненная тысячи раз великая музыка Чайковского за многие десятилетия «обросла» узнаваемыми на слух элементами выразительности, которые успели переродиться в штампы?.. Казалось бы, удивить искушенного слушателя, «знающего каждую ноту» партитуры этого сочинения невозможно… Однако это оказалось вполне реальным.
Глубокая «русскость» этого концерта в исполнении Борисоглебского обрела необычный ракурс, выйдя за рамки душевных метаний, мучительных раздумий, чувственных эмоций. Безусловно все это было и здесь, но… В знаменитых темах концерта, словно в зеркале, тонкими штрихами отразились идеи и «темы», характерные для русской музыки более позднего периода – Шостаковича, Прокофьева, Шнитке, Денисова, Свиридова, Щедрина. В скрипичном концерте Чайковского музыкант будто создает обобщенную картину русского музыкального наследия второй половины ХХ века, подчеркивает символизм сочинения на глобальном уровне.
К примеру, обостренная контрастность тембров и нерв высказывания первой части порой были близки модернистским тенденциям, в то же время образы, реализуемые в неспешном движении музыки, объединили в себе драматический накал и внутреннюю сосредоточенность, близкую медленным частям квартетов и симфоний Шостаковича. Невероятно разнообразно прозвучали лирические эпизоды концерта, особенно – Канцонетта.
Искренность и простота выражения здесь глубоко духовны, созвучны «смиренному молчанию». Погружаясь в него, невольно слышишь губайдулинскую наполненную тишину, как молитву или безмолвный монолог, после которого глубокий смысл обретает звучащая в каждой ноте воля к жизни, гротесковая шутливость или разудалый русский праздник с катанием на санях – знаменитый виртуозный финал. Все это существует в непрерывной динамике тонких красок, крупных «планов», в легком прикосновении смычка, «плывущего» словно по воздуху, в объемном, масштабном звучании или пронзительном, оголенном нерве вибрато.
Скрипка здесь не только «инструмент, с помощью которого…», но участник событий, соавтор, со-интерпретатор. Можно подумать, что современная исполнительская трактовка концерта родилась в какой-то степени благодаря инструменту, на котором играл Н. Борисоглебский в этот вечер. Созданный австрийским мастером Martin Schwalb (Вена) буквально «сегодня» – в июне 2020 года, он обладает богатым тембровым диапазоном, впечатляющими выразительными возможностями, глубоким, благородным «голосом». Тембрально взаимодействуя с фактурой партии солиста, звучание скрипки помогло по-новому представить знакомые темы и мелодии концерта, обозначив тем самым глубокую связь между интерпретацией и особенностями инструмента. Все это было услышано и восторженно принято публикой.
Безусловно – праздник удался. Можно предположить, что сам Абрам Ильич Ямпольский был бы рад знать, что в далеком 2020 году живут и творят преемники его традиций – те, кто вышел на филармоническую сцену 15 октября. Возможно, он был бы рад оценить и их творческое взаимодействие с партнером, который создал самую благоприятную атмосферу каждому солисту – Московским государственным академическим симфоническим оркестром под управлением дирижера Димитрисом Ботинисом. Интеллигентное звучание, чистота и выверенность голосов оркестровой партитуры, естественность фразировки и чуткое ансамблевое внимание к каждому из четверки скрипачей с лучших сторон характеризует работу Ботиниса.
Казалось бы, сказано достаточно и можно завершить повествование о замечательном событии, но, к сожалению, нельзя стыдливо закрыть глаза и оставить без внимания вопиющий факт, поразивший и возмутивший скрипичное сообщество: крупным планом, за столь же крупной подписью «А. И. Ямпольский» над сценой на всеобщее обозрение была вывешена огромная фотография Михаила Фихтенгольца. Что это – досадная ошибка, конфуз, или крупный недосмотр, похожий на равнодушие?.. Странно, нелепо и обидно! Отечественная скрипичная школа была великой, и не утратит своего величия ни сегодня ни в будущем, если мы будем помнить в лицо тех, кто стоял у ее основ.
