Релизы
Джейк Хегги – американский композитор, продолжатель традиции американской Art Song, которая, избежав влияний послевоенного авангарда, двинулась совсем в другую сторону. Здесь слышно влияние Бенджамина Бриттена, Эрнста Бэкона, джаза, блюза и бродвейского мюзикла, а способы следования тексту в музыке восходят корнями к немецким романтикам. Песни Джейка Хегги состоят из уайлдовско-бёрдслеевской тонкой чувственности, которая маскирует силу, кабаре, которое снижает градус серьезности для разговора о важных вещах.
Альбом открывается песней In a Death Row – «В камере смертников». Эта песня – третья в цикле Music, где Хегги исследует разные аспекты существования музыки в современном мире. Хотя сама композиция связана с американской культурой смертной казни, ее выбор в качестве открывающей задает другую смысловую перспективу. «Я узнал, что в камере смертников разрешена музыка, и передал ему плеер» – после этой фразы альбом превращается в череду образов, «неожиданных теней», которые мелькают на потолке тюремной камеры или комнаты. Тема, которая красной нитью пройдет через весь альбом, – изоляция, отчужденность. Критика не всегда была благосклонна к Джейку Хегги, но никогда не упрекала его в неактуальности.
Цикл The Work at Hand на стихи поэтессы Лоры Морфилд звучит здесь в переложении для меццо-сопрано, виолончели и фортепиано, созданном специально для Джейми Бартон. Большую часть жизни Лора Морфилд писала в стол, и только за два года до смерти, будучи уже неизлечимо больной, решила показать их Джейку Хегги. The Work at Hand – хроники внутренней жизни обреченного на смерть человека. Поэтические образы здесь раскрываются через предельное сосредоточение на настоящем моменте. Оригами, поза воина из йоги, возникнувшее единение с природой – три секунды в замедленной съемке.
В первой песне – Original Origami назойливые и тревожные паттерны виолончели динамически оформляет партия фортепиано, а голос, начиная медленное движение почти без аккомпанемента, копирует мелодику разговорной речи и вступает в дуэт с виолончелью на растянутой кульминации. Это философски-бытовая зарисовка, где складывание оригами из листа бумаги за несколько строф восходит к такому же складыванию жизни из веера случайностей.
Вторая песня Warrior 1 (имеется в виду поза из йоги) совершенно героична по звучанию: длинные мелодические линии голоса и виолончели сопровождает маршевый ритм фортепиано. В третьей песне The Slow Seconds первая часть отдана созерцательно звучащим виолончели и фортепиано, а стихи повествуют о воссоединении с природой.
I Don’t Have To Do a Thing на стихи Джин Шир – философские размышления над тающим кусочком льда, следы английского эстетизма, в котором были популярны медитации о скоротечности времени, объектами которых становился, к примеру, сорванный прекрасный цветок.
Цикл Iconic Legacies, также на стихи Джин Шир, вольно связывает важные для американской истории предметы из коллекции Смитсоновского музея с именами первых леди, которые, если следовать за логикой автора, оторваны от самих себя в той же степени, в которой музейные предметы отделены от жизни. Музыка легка, если не сказать – легкомысленна. Джаз, кабаре, вальс, мюзикловая вокальная партия – основа этих песен, которые в контексте этого альбома читаются как вид «изоляции благополучия», которая появляется наверху социальной иерархии.
Две песни Of Gods and Cats (God – анаграмма Dog) на стихи Гэвина Джеффри Дилларда – тонкая игра с перспективой. Первая песня In the Beginning – милый рассказ о кошке, построенный по библейской модели сотворения мира. «И была кошка, и кошка была безурчальная, из эфира появилось молоко, и увидела кошка, что это хорошо». Вторая – Once Upon a Universe – рассказ о боге-ребенке, который создает наш мир, строит, разрушает, играет в войнушку, а в конце вечности, по указанию своей матери, сметает этот бардак в черную дыру и ложится спать. Эти очаровательные стихи в сопровождении достаточно легкомысленной музыки не сразу наводят на мысль о том, что, возможно, так бы и выглядел апокалипсис с точки зрения высшего существа.
