Михаил Шехтман:
Исполнитель – проводник музыки

Евгения Кривицкая (ЕК) обсудила с Михаилом Шехтманом (МШ) концепцию концерта и его взгляды на профессию.

ЕК Михаил, когда вы составляете программу, то для вас важна концепция или эмоциональное содержание сочинений?

МШ Изначально мы планировали выступить 26 января с двумя симфониями ко Дню памяти жертв Холокоста и Дню освобождения от блокады Ленинграда –  с Пятой симфонией Чайковского и Пятой симфонией Шостаковича.

ЕК Красивая, благородная идея, да еще и магия чисел.

МШ К сожалению, концепцию пришлось пересмотреть и отложить исполнение Шостаковича в связи с ограничениями количества исполнителей на сцене. Пятая симфония действительно колоссальна и требует большого состава оркестра, в том числе струнной группы. Пришлось обратиться к более скромным составам. Седьмую Бетховена несколько раз исполнял в Германии и мечтал исполнить в Большом зале консерватории. Это – одно из самых радостных, жизнеутверждающих и вместе с тем загадочных и мистических творений. Классическая Симфония Прокофьева – одна из любимых.

Каждое соприкосновение с этой музыкой, наполненной живительной силы, звуков природы, естества, всегда трепетно и свежо. Вообще русская музыка имеет свойство вызвать ощущение невероятного полета в сочетании с глубиной мысли, ясностью образов, в том числе и глубоко драматических и трагических, которые присущи музыке Пятой Симфонии Чайковского.

Интересно, что последние 10-15 лет такой жанр, как опера в концертном исполнении стала популярной и любимой – многие меломаны хотят просто окунуться в музыку. Казалось бы, утопия – в опере важен сюжет, важна постановка, костюмы, свет, решающую роль часто играет режиссура. Здорово, когда все сочетается и идет в гармонии с музыкой, поэтому мне видится, что имеют право на жизнь как просто концерты, так и тематические. Главное, чтобы музыка и ее создатель – композитор – всегда были на первом плане. Исполнитель – проводник музыки.

ЕК Михаил, вы недавно выступали с участниками телевизионного конкурса «Щелкунчик». Ваши впечатления – были ли открытия подлинных талантов?

МШ Конкурс оказался поистине волшебным событием. Очень благодарен Ирине Никитиной, возглавляющей Попечительский совет, за приглашение. Одаренность и одержимость музыкой мне кажется – девиз этого конкурса. Петр Ильич Чайковский писал: «невозможно ничего добиться не то, что великого, но даже среднего, если не адски трудиться». Это абсолютно применимо ко всем юным участникам. С самой первой репетиции открытия «Щелкунчика» меня поразила пианистка Анаит Стельмашова – немыслимо одаренная,  поцелованная Богом девочка. Запомнилась  виолончелистка Полина Тхай – она так чувствует сложнейший концерт Сен-Санса и технически играет совершенно свободно. После концерта обратился к ним обеим и пожелал, чтобы дружили и играли вместе – общение и поддержка друг друга так важны!

А сколько репертуара для камерного ансамбля и музицирования! Иван Ильин, игравший на ксилофоне, произвел на меня впечатление дирижера. На репетиции я предложил ему играть без дирижера, потому что он сам мыслит симфонически, и оркестр его отлично понимает, хотя речь идет о виртуознейшей «Пляски Смерти» Сен-Санса. Огромная честь выступить с членами жюри – фантастической саксофонисткой Валентиной Мишо, яркой пианисткой Анной Цыбулевой и гениальным флейтистом Максимом Рубцовым. Самоотдача и концентрация оркестра Московской филармонии вместе с огромной радостью на сцене оставила самые счастливые впечатления в работе с этим коллективов, и тем более было приятно через несколько дней репетировать финал и закрытие конкурса. Здесь хочется сказать о ровности уровня участников: для меня это был именно концерт с невероятно талантливыми детьми, а не конкурс, и каждое исполнение очень дорого.

Атмосфера также была необычна – для оркестра была выстроена сцена на месте партера, а все участники исполняли произведения, обращаясь к жюри, разместившееся ближе к органу Концертного зала имени Чайковского. Очень интересно получилось и акустически музыкантам очень понравилось – точно и при этом в достаточной степени объёмно.  Буду рад продолжить сотрудничество с этим смотром, дающим шаг в мир музыки талантливым юным дарованиям, а также создающим праздник меломанам и зрителям по всей стране.

ЕК Вы постоянно выступаете за рубежом. Насколько публика отличается в Москве и, к примеру, в Берлине?

МШ Мне кажется, не стоит думать об отличиях. Даже если в зале один человек, мы выступаем как в первый раз. Каждый человек имеет право на свое мнение, ведь недаром говорят, сколько людей – столько и мнений. Существуют черты характера людей, присущие определенной стране. К примеру, оркестр – тончайший организм, представляющий зачастую срез менталитета страны. Феллини гениально описал многие вещи в фильме «Репетиция оркестра». Про немецкий оркестр можно сказать сразу, что в 10 утра будут на месте все, причем сильно загодя, и ровно в 10 может начаться сразу «апокалипсис» – такова концентрация и дисциплина у этих музыкантов. В России бывает, что за два дня репетиций оркестр может сделать такой рывок, что на сцене в день концерта будет Апокалипсис с большой буквы. Процесс общения с оркестром, выступления на публике – все это интересно и всегда живо, искренне, непредсказуемо, от сердца к сердцу – здесь и сейчас. У дирижера две важные заповеди: первое – не мешать, второе: если можешь – помоги.

ЕК Вы начинали свою карьеру как пианист, причем много выступали с известными певцами и котировались, как аккомпаниатор высокого класса. Что побудило вас обратиться к дирижированию?

МШ Оркестр обожаю с ранних лет. Меня пристрастил к симфонической и оперной музыке Александр Иванович Лагутин – великий педагог по музыкальной литературе в школе при Мерзляковском училище. Он увлекательно рассказывал, говорил о стилях, форме, жанрах и  включал нам невероятные записи – Фуртвенглера, Клемперера, Тосканини, Караяна, Аббадо, Мравинского, Светланова… В то время я также профессионально занимался бальными танцами и с трудом бросил их, как, впрочем, и футбол. Также сильнейшим впечатлением на всю жизнь стало пение дедушки, и, безусловно, с этим связана моя огромная любовь к опере, камерной музыке, к пению в целом. Аккомпанировать понравилось сразу, еще в училище, а в консерватории помню особенно первый год учебы у легендарного концертмейстера, профессора Важи Николаевича Чачавы. Мы подружились и иногда часами занимались. Он часто говорил: «молодец, что не слушаешь себя, слушай всегда только певца и всегда педализируй чуточку меньше относительно возможностей легато певца».

ЕК Вы совсем оставили сольную пианистическую деятельность, или бывают концерты? Вот в пандемию, наверное, фортепиано спасало вас от бездействия?

МШ Концерты продолжаются. Записал в этом сезоне новую программу с пьесами Рамо, сонатами Скарлатти, Бетховена, Шуберта и балладами и Полонезом Шопена. За день до закрытия залов и начала пандемии, состоялся дебют с Российским национальным молодежным симфоническим оркестром – коллективом, безусловно, выдающимся и заявившем о себе уже на весь мир. Это невероятный проект директора Московской филармонии Алексея Шалашова, где собраны лучшие молодые музыканты, обожающие камерную и оркестровую музыку. Тогда мы играли, в том числе, Концерт №23 Моцарта, где мне посчастливилось солировать и дирижировать.

ЕК Вы предпочитаете делать записи с концертов или студийные?

МШ С оркестром концертные записи интереснее, так как цельность, форма очень важны, и музыкантам как правило легче этого добиться вживую, с публикой. Но, в тоже время, нравится проводить часы в студии. Как ни странно, я не устаю от дирижирования – мне кажется странным тот день, когда нет концерта или репетиции.

ЕК И финальный вопрос — в чем для вас счастье?

МШ В музыке.