Алла Платонова:
Стараемся оставаться актуальным театром

В конкурсе на должность нового главы театра будет участвовать Алла Платонова (АП), долгие годы являющаяся директором по развитию. Она рассказала Вадиму Симонову (ВС) о том, как готовились к юбилею, каким видится будущее Пермской оперы, и что сегодня театр может предложить зрителю.

ВС Насколько сильно пандемия вмешалась в празднование юбилея?

АП Довольно сильно. Мы давно задумались над тем, как отметить юбилей: в планах был менеджерский форум, витала мысль провести праздник онлайн. График запуска премьер и гастролей был запланирован совсем другой. В ­какой-то момент все сдвинулось – и даже логично выстраивалось. Например, планировалось, что в ноябре мы съездим на фестиваль Context. Diana Vishneva, а после этого в Перми проведем «Дягилев+». В итоге в столицы мы не поехали из-за ограничений. Потратили много времени и сил на то, чтобы проработать возможные переносы, которые в итоге опять сдвигались. И с точки зрения публичного выхлопа наша деятельность выглядит не так, как представляли ее мы, и не так, как ожидали зрители.

ВС Как проходили репетиции в условиях ограничений?

АП С соблюдением всех мер безопасности. Если у человека были признаки ОРВИ, то ему сначала надо было сдать тест. И только после отрицательного результата люди допускались к работе. Это сильно замедляло процесс, конечно. Мы отказались от ­каких-то масштабных произведений. Пришлось все переверстать на камерные программы, и тогда стало возможным репетировать. В середине осени многие музыканты переболели – образовался коллективный иммунитет, в ноябре уже входили в форму.

ВС Что еще очень хотелось бы осуществить?

АП У нас есть задумка невероятной выставки, посвященной истории театра и его развитию, с применением современных технологий, digital-­решениями. Мы подали заявку на конкурс «Пермь-300» для получения финансирования и надеемся, что к сентябрю следующего года выставка откроется. Будут заняты все четыре этажа здания, уже в фойе зритель сразу попадет в экспозиционное пространство. Это будет размышление о Пермском театре с точки зрения прошлого, настоящего и будущего. А на будущее у нас есть определенные планы, которые, в частности, связаны со строительством нового здания. Мы надеемся получить пространство, в котором сможем реализовывать все, что задумали.

ВС Во время Великой Отечественной вой­ны пермяки уступили свою сцену Кировскому театру…

АП Да, это была сложная история: тяжелая для пермской труппы, но значимая для зрителей. Местная труппа работала по городам края. Но те спектакли, которые шли в Перми, невозможно было показывать на областных площадках. Выходили из положения, исполняя сцены из опер.

Пермяки, видя Кировский балет, поняли, что хотят свой не хуже, и возникла идея проведения реконструкции. Ведь 150 лет назад историческое здание театра строилось как площадка для оперных и, скорее, даже антрепризных спектаклей. Только в 1926 году был поставлен балет «Жизель», но, ­вообще-то, здание балетных постановок не предполагало. Если говорить про классическое балетное наследие, то раз уж Петипа придумал определенное количество лебедей, значит, их столько и должно быть. А у нас практически все идет в сильно уменьшенном виде. Мы задыхаемся в этом здании. Не хватает репетиционных помещений, совсем нет репетиционной студии у оркестра (сейчас оркестр репетирует на Заводе Шпагина), тесные гримерки.

С конца 1980-х годов, когда начался разговор о расширении и реконструкции, идеального варианта расширения существующего здания так никто и не нашел, поэтому сошлись на том, что нужно новое здание.

ВС Вы сказали, что задумались о юбилее давно. Теодор Курентзис успел поучаствовать в этом планировании до своего ухода?

АП Теодор в планировании юбилейных торжеств не участвовал. Но до сих пор с нами сотрудничает. Мероприятия спецпроекта Дягилевского фестиваля «Дягилев+», прошедшие в ноябре, стали своего рода прелюдией к юбилейным торжествам. Сейчас Курентзис продолжает быть худруком Дягилевского фестиваля. Более того, обсуждались планы, что он будет приезжать с оркестром musicAeterna на концерты в течение сезона. Надеемся, что нам удастся найти приемлемые для театра и маэстро условия и даты.

ВС Как вы видите будущее театра без Курентзиса? Поменялась ли команда?

АП Не радикально: многие работали при Курентзисе. Например, главный дирижер Артем Абашев был ассистентом маэстро на нескольких постановках. Главный хормейстер Евгений Воробьев ­какое-то время был артистом хора musicAeterna, потом инспектором хора и директором оркестра musicAeterna. Нынешней команде также свой­ственен перфекционизм и стремление к высокому качеству. Конечно, изменения происходят, но в больших структурах они не случаются одномоментно. Нельзя сказать: «Всё, сегодня Курентзиса нет – живем по-другому».

ВС Дягилевский фестиваль стартовал в 2003 году под началом тогдашнего художественного руководителя театра Георгия Исаакяна. Сильно ли различался фестиваль при Исаакяне и Курентзисе?

АП Довольно сильно. При Исаакяне фестиваль был другого формата, проводился раз в два года, но, как и сейчас, был мультижанровым. Собственно, все вдохновлялись Сергеем Павловичем Дягилевым, который занимался и балетом, и оперой, и изобразительным искусством. Конечно, при Исаакяне масштаб и амбиции фестиваля были скромнее, в силу другого времени и финансирования. В 2003 году и руководство Пермского края, и бизнес смотрели осторожно в сторону культуры. А теперь, когда эффект уже очевиден, коммерческие партнеры находятся гораздо легче.

ВС Вы пришли работать в театр в 2001 году. Что изменилось за эти годы?

АП Это был режиссерский театр. Георгий Георгиевич Исаакян, хоть и оперный режиссер, но очень любит балет, поэтому и балету уделял много внимания. Для своего времени театр был очень успешен: он номинировался и получал «Золотые Маски», сложилась великолепная оперная труппа. Критики отмечали актерский ансамбль – спетость, органичность существования на сцене. Были и экспериментальные постановки, к которым, правда, публика того периода оказалась не совсем готова.

Кстати, Исаакян посвящал много времени работе с публикой, лично встречался со школьниками из Дягилевской гимназии. Тогда же были придуманы выездные концерты в учебные заведения, вузы, больницы. Нам было важно подготовить людей к визиту в театр. При Исаакяне же появилась ставка специалиста по работе с детской аудиторией, возникли такие проекты, как «Музыка малышам». Меня, к слову, часто приглашают, чтобы я рассказала об этом нашем опыте.

ВС Каким вы сейчас видите место Пермского театра в современном российском контексте?

АП Мы театр с очень серьезными возможностями и амбициями, с высоким уровнем балетных и оперных постановок. Мы видим себя театром, включенным в глобальную повестку. Сегодня, когда зритель может, пусть в трансляциях, смотреть спектакли из Парижа, Нью-­Йорка, Мадрида, мы не должны снижать планку. Онлайн-­трансляции, которые мы активно делали во время локдауна, посмотрело больше 4 миллионов человек с конца марта по июнь. Зрители из других регионов и иностранцы писали, что не ожидали увидеть такой классный театр.

Нам самим это очень помогло – не то чтобы больше поверить в себя, но осознать, какую важную работу мы делаем. От столичных театров – Мариинского, Большого – само собой ожидают высокое качество, а когда Пермский театр демонстрирует такой уровень, то и все остальные начинают подтягиваться. Недаром сейчас на «Золотую Маску» номинировано так много региональных театров: например, Красноярский, за постановку опер современных композиторов. В Перми это делают с советских времен, можно сказать, у нас в генах – быть «лабораторией современной оперы». При Исаакяне ставили «Лолиту» Щедрина, «Один день Ивана Денисовича» Александра Чайковского; Теодор ставил «Носферату» Курляндского, Cantos Сюмака. И публике нравится такой подход, хотя все это и считается рискованным репертуаром. При этом мы стремимся соблюдать баланс между операми Верди и Чайковского и новейшими партитурами, стараемся оставаться актуальным театром: рефлексировать, отслеживать сегодняшнюю ситуацию в обществе – что человек чувствует, почему его волнует та или иная тема, зачем об этом говорить.

ВС Есть ли у вас ощущение, что театр радикально изменится в связи с массовым переходом деятельности в онлайн?

АП Сегодня все творческие люди серьезно размышляют о том, что будет с театром. Вот пришел онлайн-­формат, и что, так и будем теперь смотреть спектакли? Ведь та же Метрополитен-­опера еще до пандемии «затачивала» постановки под съемку. Или, наоборот, наши жанры должны остаться оазисом живого искусства? Так или иначе, мы эти мысли закладывали, в том числе и в концепцию гала-концерта к юбилею театра.

ВС Как поменялась публика за последние 20 лет?

АП Существенно изменилась ее психология. Теперь от театра другие ожидания. Это видно по опросам. Раньше часто говорили, что ходят в театр за новыми знаниями. Театр выступал в качестве своего рода библиотеки, посыл был просветительским. Потом, когда появился потребительский подход, театр стал местом для досуга. С приходом к руководству Теодора Курентзиса у публики очень серьезно расширился слуховой и визуальный опыт. Бывали прецеденты, когда пермяки рассуждали так: «Мы ­вообще-то в Венскую оперу летаем, зачем нам идти сюда?» Потом, ­все-таки придя к нам, говорили, что здесь круче.

ВС Стала ли публика более требовательной?

АП Да, она к тому же очень отзывчивая: если ­что-то было не так, нам обязательно напишут в соцсетях, на сайте, ­кто-то выскажется лично. Современному зрителю еще нравится «играть». Он может на время, что идет спектакль, перенестись в другую эпоху, время, страну. И слушатели очень легко включаются во все игровые моменты, которые мы предлагаем. Это ведь идет от природы театра, суть которой в перевоплощении. И все же главным толчком для прихода в музыкальный театр является эмоция. Если мы начнем требовать от зрителя того, что он должен много знать, у него возникнут опасения. Мы говорим так: «Природа музыки – волна. Даже если ты уснул, ничего страшного: музыка сквозь тебя пройдет». Может, это и упрощение, но человек освобождается от страхов, открывая свое сердце для этих впечатлений и уходя измененным и преображенным. И уж потом, когда хочется дополнительных знаний, включаются интеллектуальные запросы.

ВС Какие планы у театра на ближайшее время?

АП Будем продолжать знакомить публику с той современной музыкой, которая нам нравится. На февраль намечена презентация хора – коллектива, который сложился после ухода Курентзиса. Планируем работать с хорошими, интересными режиссерами. Мы переориентировались на отечественных мастеров, будто предчувствовали закрытие границ. «Любовь к трем апельсинам» в постановке Филиппа Григорьяна мы представим в феврале, «Кармен» Константина Богомолова – в начале апреля. В принципе, у нас договоренности до 2023 года, даже есть видение, как мы будем открывать новую сцену. Но, правда, непонятно, когда она появится, явно не в 2023-м.

Руководитель балетной труппы театра Антон Пимонов как наследник петербургской балетной школы все время думает о балансе классики и интересных современных решений. И его очень привлекает просветительство. На следующий год намечена постановка, которая будет называться «Путеводитель по балету». Специально заказана музыка. Сейчас в целом у аудитории есть запрос на общемировую тенденцию «обучения всю жизнь». Человеку хочется многое узнать, попробовать себя в разных направлениях, при этом жажда знаний очень искренняя и азартная.

Сегодня мы можем провести параллель с XIX веком, когда в Перми шло то, чего не было в столицах, открывались новые имена, звучала редко исполняемая музыка. Столько людей энергетически вложилось в этот процесс, и так появились наши традиции! Поэтому сегодня может быть так, завтра по-другому, но театр все равно притягивает интересные, классные творческие силы. Я вижу в этом залог будущей устойчивости. Уверена, мы справимся со всеми трудностями, независимо от того, как будет развиваться ситуация.