Становление Дэвида Боуи

И фильм, и книга ставят во главу угла вопрос, который, касательно Боуи, звучит вроде как даже банально: кем он был на самом деле? Уилл Брукер называет своего персонажа «самым переменчивым героем в истории поп-культуры». Зигги Стардаст, Аладдин Сэйн, Изможденный Белый Герцог, Пуговичные Глаза, Майор Том, да и сам псевдоним Дэвид Боуи – только отдельные «маски»-репрезентации человека, который родился под именем Дэвид Джонс. И Уилл Брукер и Саймон Кричли в своих исследованиях ссылаются на философские тексты Делёза, Деррида, Барта, Бахтина и других, то говоря о становлении, которое подразумевает непрерывную переходность, то о «ничто», которое может парадоксальным образом меняться и обновляться, не будучи чем-то определенным, то о технике «зачеркивания» – своеобразном мосте между отсутствием и присутствием. Человек-мост, человек-карнавал, человек-ничто, человек, упавший на Землю, – все это попытки назвать, дать определение, поймать и зафиксировать то, что этого настойчиво и последовательно избегает.

Фильм предпринимает свою попытку исследования на тему «настоящего» в Боуи. Действие разворачивается с момента американского турне в поддержку только что вышедшего альбома The Man Who Sold The World до рождения Боуи в образе Зигги Стардаста. При столкновении с «ненастоящим» Лу Ридом (лидером культовой The Velvet Underground) ненастоящий Боуи-персонаж произносит: «Ну, быть рок-звездой или притворяться рок-звездой – какая разница?» Лос-Анджелес описывается как город, который не имеет отношения к реальности. Энди Уорхол – фальшивка. В фильме разные герои все время навязчиво спрашивают героя: «Значит, вы в душе – настоящий рок-н-ролльщик?», «Кто ты, Дэвид, как артист?», «В чем твоя константа?» На этом фоне разворачивается настоящая драма – история психической болезни Терри, брата Дэвида, которая вводит еще одну коллизию: правда быть психом (в фильме это одна из причин неудачи альбома The Man Who Sold The World) или правда играть психа? Правда быть кем-то или правда играть кого-то? Играя, ты как бы все время «переодеваешься» без цели стать кем-то раз и навсегда, но при этом ты не избавляешься от предыдущего, ты как бы поглощаешь его. В этом смысле Дэвид Боуи – это скорее все его персонажи в одновременности: осуществленные и неосуществленные. Твой путь и твоя дорога – это не движение от цели А к цели Б, это и есть само движение, вбирающее в себя весь предыдущий опыт и направленное в весь будущий опыт.

Фильм Гэбриела Рэнджа – это своего рода фильм о дороге, сам находящийся «в дороге» (с отсылкой к любимому Боуи роману Керуака), фильм о становлении изменчивости в Боуи. Насколько убедительными средствами – вопрос скорее к режиссеру, но сама тема становления и непрерывного странствования, не прерываемого даже последним вздохом, – тема, в результате которой мы не можем сказать наверняка: мы знаем Дэвида Боуи. Поскольку сказать: «Я знаю, кто такой Дэвид Боуи» – означало бы остановить его осуществление, закрыть тему и исключить возможность что-либо к ней прибавить. Поэтому можно лишь остановиться в некоторой точке, которая одновременно и воспоминание, и присутствие, и обещание будущего.