События
В Берлине продолжается – пока в формате радио-трансляций – фестиваль Стравинского; он стартовал в апреле и завершается в июне. В его афише – шесть программ с музыкой юбиляра и других композиторов, от Ребеля и Моцарта до Юрия Фалика и Софии Губайдулиной. Среди концертов – лишь один камерный («Сказка о солдате», завершающая фестиваль), главные герои остальных пяти – дирижер Владимир Юровский и возглавляемый им Симфонический оркестр Берлинского радио. На данный момент состоялось два концерта без публики, запись их трансляций можно послушать на сайте радиостанции Deutschlandfunk Kultur.
О том, как важна фигура Игоря Стравинского для Владимира Юровского, лишний раз говорить не приходится: за те без малого двадцать лет, что Юровский постоянно выступает в Москве, мало чью музыку он исполнял с таким же постоянством. Это и сюита из «Жар-птицы» в различных версиях, и еще два балета – «Пульчинелла» и «Поцелуй феи», неднократно звучавшие и целиком, и в виде сюит, и московская премьера «Погребальной песни» – раннего сочинения Стравинского на смерть Римского-Корсакова, найденного лишь недавно.
«Стравинский был феноменальным воплощением фигуры ремесленника, насколько это понятие существовало в XVII–XVIII веках, – говорит Владимир Юровский. – Уникальный композитор не только в ХХ веке, но и вообще в европейской культуре. Для меня ХХ век немыслим и без фигур Шостаковича, Шёнберга, Лигети… Однако Стравинский по композиторской изобретательности, по живучести и многоплановости, пожалуй, превзошел всех… у него практически нет слабых сочинений. Даже то, что написано явно из коммерческих соображений, демонстрирует удивительное разнообразие композиторских средств». Справедливость своих слов Юровский подтверждал монографическими концертами с Российским национальным оркестром и со студенческим оркестром консерватории, и это речь только о Москве; а в активе маэстро еще и постановка «Похождений повесы» в Глайндборне, и посвященный Стравинскому фестиваль «Меняя лица» в Лондоне, и многое другое. Но и в берлинской серии концертов Юровскому удается поместить произведения Стравинского в неожиданный контекст, подчеркнув те, которые мы слышим незаслуженно редко.
Одно из них и открыло фестиваль – Восемь инструментальных миниатюр для пятнадцати исполнителей. Сочинение датировано 1962 годом, но на позднего Стравинского непохоже, и не случайно: это обработка его цикла «Пять пальцев – восемь очень легких пьес на пяти нотах для фортепиано», созданного более чем сорока годами раньше. Разумеется, это не просто аранжировка – уже инструментальный состав у Стравинского является сочинением сам по себе: валторна, три пары струнных и четыре – деревянных духовых. Шутку гения Юровский и солисты оркестра Берлинского радио представили как шедевр тончайшей выделки, где слышались и неожиданная для Стравинского задушевность, и типичные для него ломаные ритмы, и намеки на вальс и танго, и многое другое.
Не менее причудлива инструментовка и следующего номера программы – «Па-де-де Голубой птицы»: в 1941 году Стравинский оркестровал несколько фрагментов «Спящей красавицы» Чайковского для состава из пяти деревянных и пяти медных духовых, четырех струнных, литавр и фортепиано. В результате саунд напоминает Стравинского куда больше, нежели Чайковского, ставя сочинение на грань между оркестровкой и «рекомпозицией» на манер Ханса Цендера. Хотелось бы слышать чаще и десятиминутную «Оду» памяти Наталии Кусевицкой: одно из мемориальных приношений Стравинского, где больше странных созвучий, чем собственно траура, и открытой лирики, столь неожиданной для него.
Центральную часть программы занимал балет «Орфей», принадлежащий неоклассическому периоду творчества композитора, однако в «Орфее» нет ни сурового колорита «Царя Эдипа», ни моцартовской легкости «Похождений повесы». «Орфей» полон удивительной для Стравинского меланхолии, которую нарушают лишь пляски вакханок ближе к финалу, а следующее затем соло арфы, символизирующей лиру Орфея, возвращает нас к началу, говоря о бесконечности вечного мифа. Нечасто звучащий «Орфей», по-видимому, особенно дорог Юровскому как на редкость мелодичное для Стравинского сочинение: маэстро исполнял и записывал «Орфея» с Лондонским филармоническим оркестром, представлял его с Госоркестром Светланова в Москве, и то прочтение, пожалуй, вспоминается как более захватывающее.
Зато меланхоличному настроению «Орфея» идеально соответствовал последний номер программы – «Панихида по Игорю Стравинскому» («Элегическая музыка») для 4 тромбонов и 16 струнных Юрия Фалика: как и у Стравинского, «сочинение» состава здесь – важная составляющая собственно композиции. Юровский мастерски подал необычную инструментовку, то позволяя полностью слиться тембрам тромбонов и струнных, то дав тромбонам разгуляться и на фоне беспокойных струнных оплакать ушедшего от всего сердца, то, наоборот, выпуская на свободу струнные и отведя тромбонам роль тихого фона. И насколько же эффектнее слушалось бы это сочинение не в радиотрансляции, а в зале!
Более цельной звучала вторая программа, составленная в лучших традициях Юровского. Открыла ее сюита «Характеры танца» Жана-Фери Ребеля, яркого представителя французского барокко, стилистикой которого, как оказалось, оркестр Берлинского радио владеет великолепно. (Еще один шедевр Ребеля, «Стихии», Юровский планирует исполнить в июне в Москве, в летнем абонементе Госоркестра.) Следом – «Три немецких танца» Моцарта, с легкой фальшью почтового рожка – возможно, нарочитой и тем более колоритной. Затем – обратно во времена Ребеля, Мольера и Люлли, но через ХХ век: маршрут, возможный благодаря сюите «Мещанин во дворянстве» Р.Штрауса, частично основанной на музыке Люлли к одноименной комедии. Юровский вновь подтвердил, что Штраус – абсолютно его композитор, идеально балансируя между игрой в аутентизм и ясным видением того, что музыка написана уже в ХХ веке.
Кульминацией этого великолепия стали «Концертные танцы» Стравинского, ярчайший образец середины его неоклассического периода. По стилистике и времени создания сочинение близко к Симфонии in C, и просто удивительно, почему эти шедевры исполняются так редко, ведь оба – потенциальные хиты, где через край льются и блеск оркестровки, и ощущение танца, и неподдельная радость. Юровский и солисты оркестра были здесь на высоте – «Концертные танцы», возможно, лучший номер двух вечеров, хоть немедленно выпускай запись.
Далее в программе фестиваля – «Бурлеска» для фортепиано с оркестром и «Танцевальная сюита на темы Франсуа Куперена» Р.Штрауса, вокальный цикл «Озарения» Бриттена и написанная в год смерти Стравинского «Поэма-сказка» Губайдулиной. И, конечно, целая россыпь шедевров самого Игоря Федоровича, среди которых – «Потоп», «Байка про лису, петуха, кота да барана», «Свадебка» в версии с цимбалами плюс последний опус композитора – песня «Совенок и Кошечка» с ее трогательным финалом: «И на обед они съели рулет, // Винегрет и свиное рагу, // А перед сном танцевали вдвоем // На тихом морском берегу».
