Джойс ДиДонато:
Опера – самый радикальный жанр!

ДД Конечно, мое происхождение во многом определяет то, кто я есть. Но мне была предоставлена ценная возможность узнавать мир вокруг, много путешествовать, поэтому намного важнее для меня ощущать свою сопричастность к человечеству в целом, а не связывать свою жизнь со строгой идентичностью, основанной на географическом или национальном признаках.

РК Вы получили международное признание, исполняя роли в операх Генделя и Моцарта, но в вашем репертуаре особое место занимают партии бельканто в шедеврах Россини и Доницетти. Ваше кредо – это желание охватить весь возможный репертуар? Или все зависит от определенного периода?

ДД Скажем так, мое музыкальное кредо сосредоточено вокруг элементарно хорошей музыки. И я сочетаю эту установку с довольно серьезным музыкальным аппетитом. Поэтому, вместо того чтобы ставить перед собой цель преодолеть репертуарные границы, как это зачастую встречается в нашем цеху, я просто иду навстречу той музыке, которая сама меня зовет, приглашает в свой мир. Она вселяет в меня то особое чувство, когда мне есть что сказать публике, если в конкретный момент времени я смогу правильно воспользоваться своим голосом.

РК Вы часто выступаете с Il Pomo d’Oro. В прошлом сезоне это был гастрольный тур по Южной Америке с альбомом In War & Peace. В этом – программа My Favorite Things в Байройте и Валенсии. В чем причина сохранения верности коллективу?

ДД Мне нравится дух авантюризма и приключений, который живет в этом ансамбле. Я считаю, что они привносят в исполнение живую стихийность и истинное остроумие, и поэтому в данном случае они являются для меня прекрасными музыкальными партнерами.

Конечно, с Максимом Емельянычевым на сцене любое выступление становится абсолютной магией. Я думаю, что в работе с музыкантами, которые хорошо знают друг друга, вырабатывается мощная творческая энергия – и это тот самый случай.

РК Программа In War & Peace организует новый формат взаимодействия с аудиторией: вы подключаете внимание слушателей, предлагая им шоу почти что иммерсивного формата. Насколько для вас важно участие аудитории, и будете ли вы продолжать работать этом направлении?

ДД Я очень хочу продолжить работу в этом направлении. И думаю, что сейчас настал тот самый момент, когда слушатели концертных залов готовы включиться в прямое и – главное – личное взаимодействие с окружающим их миром. Классическая музыка хранит в себе высочайшие идеалы, которые присутствуют в великих музыкальных произведениях, и представляет собой лучшее, чего могло достичь человечество. Именно сейчас мы должны бросить вызов самим себе и подняться до уровня этих идеалов. Я хочу, чтобы аудитория на моих выступлениях чувствовала переполняющее их души вдохновение и была заряжена мыслью, что музыка смогла привнести ­что-то ценное в их повседневную жизнь.

РК Как сочетаются в вашей жизни либеральная Америка и консервативная опера?

ДД Я всегда считала, что опера, да и классическая музыка в целом, – это самый радикальный и революционный жанр! Мы напрямую обращаемся к великим проблемам человеческого бытия и делаем это, связывая воедино свои сердца, а не мысли! Уже одно это является радикальным шагом. Я больше, чем американка или певица, – я воспринимаю себя гражданкой мира, и я чувствую, особенно когда мы проживаем месяцы самоизоляции и локдауна, что это тот самый момент, когда мы должны углубиться внутрь себя, найти путь к самим себе, чтобы соединиться друг с другом и с миром вокруг. Я думаю, что иногда мир классической музыки сам не решается внедриться в массовую культуру, и считаю, что это может стать упущенной возможностью. Кажется, настал момент зарядить мир желанием выбраться из пучины поверхностной и безучастной жизни и начать всем вместе работать по-настоящему – вместе строить единый мир будущего.

РК Одним из самых успешных концертов в прошлом сезоне стало выступление с Янником Незе-­Сегеном, где вы представили «Зимний путь» Шуберта. Что побудило вас обратиться к репертуару для мужского голоса?

ДД «Зимний путь» – это особый путь, очень серьезное путешествие, и мне нужно было провести с этой музыкой много времени, чтобы проникнуть в самую ее суть. Без этого просто невозможно предложить ее публике. Я не ставила перед собой задачу сделать своего рода женскую версию, вовсе нет. (Добрая половина моей оперной карьеры была посвящена мужским персонажам, над которыми я работала с большим удовольствием!) Но вопрос, который не давал мне покоя, когда я занималась этим циклом, звучал так: «А как же она?». Я обнаружила, что история моей героини имеет множество параллелей с судьбой Шарлотты из «Вертера», и меня не отпускала мысль создать свою интерпретацию – сквозь призму этого образа. Многие люди, убегая и сдаваясь перед вызовами судьбы, обрекают своих возлюбленных на одиночество и страдания, и именно эта идея стала ключевой для создания моего образа. Поскольку «Зимний путь» так широко известен и так любим поколениями слушателей благодаря сотням записей и бесчисленным исполнениям, я подумала, что стоит предложить иной ракурс для осмысления этого гениального произведения.

РК Насколько близок вам образ покинутой возлюбленной, ведь наверняка вы привыкли всегда добиваться целей и не чувствовать себя неудачницей?

ДД Я совершенно не привыкла всегда добиваться своего, более того, я всегда борюсь со страхом потерпеть неудачу.

РК Ваш образ на сцене – это всегда ощущение праздника, магии, волшебных превращений. При этом понятно, что путь серьезного артиста вряд ли бывает таким уж безоблачным. Вы не хотите слишком серьезно относиться к себе?

ДД Я вообще не отношусь к себе серьезно, но я серьезно отношусь к музыке, и даже более того, я серьезно отношусь к тому, насколько мне доверяет аудитория. Я польщена тем, что зрители ищут любую возможность, чтобы попасть на мои выступления, и приходят за опытом, который они не могут получить нигде больше. Для артиста это большая привилегия. Люди заслуживают того, чтобы их раны зарубцевались, чтобы они воспарили духом, и чтобы их утешили, – они заслуживают всего, в чем нуждаются. Я не могу делать это постоянно и для каждого: ни один артист не может нравиться всем и всегда. Но я знаю, что на любом концерте найдется человек, которому нужно ­что-то глубокомысленное. Я не могу позволить себе подвести его. И да – главное, я хочу, чтобы люди чувствовали себя лучше, когда они выходят из концертного зала. Я надеюсь, что они сами сделают работу над собой, чтобы сохранить это позитивное ощущение посреди ежедневных забот. Представьте себе, сколько изменений в жизни человека может произойти благодаря этому!

РК Вы всегда много работаете в театре. Только из недавнего: Агриппина в Метрополитен-­опере и новой постановке Королевского оперного театра, Дидона в «Троянцах» Венской государственной оперы, Сестра Элен в опере «Мертвец идет» Королевского театра Мадрида… Легко ли вам удается перестроиться на совместную работу с режиссерами и коллегами и одновременно сохранить свою индивидуальность?

ДД Моими ориентирами всегда являются партитура и текст. Пока я верна музыке и словам, я знаю, что могу подарить зрителям ­что-то запоминающееся. Я не беспокоюсь о своей персоне – меня больше волнуют Дидона, Агриппина или Золушка. Дома я полностью принадлежу себе. Но я не хочу, чтобы на сцене ­кто-то видел Джойс.

РК Агриппина – ваша самая удачная партия, в этом сходятся все критики. Вы согласны с ними? И что, на ваш взгляд, стало определяющим в столь безоговорочном успехе этой роли?

ДД Я думаю, что она просто появилась в подходящий для меня момент, и у меня нет уверенности, что я добилась бы такого же успеха, если бы занялась этой ролью несколькими годами раньше. Возникла ­какая-то глобальная необходимость вновь обратиться к этой истории. Эта необходимость проявилась и в том, что я почувствовала, что ждала эту партию всю свою карьеру.

РК Ваши многочисленные награды – это премии звукозаписи. Сложно даже посчитать, сколько «Грэмми» вы уже получили, да и сколько еще впереди! Что для вас главное, когда вы делаете запись? Для вокалиста ведь это большая ответственность: голос, записанный на диске, станет ориентиром для миллионов слушателей.

ДД Я хочу оставить после себя ­что-то необычное, что будет значительным вкладом в музыкальную индустрию, да и в опыт слушания музыки – именно поэтому мне не нужно повторять старые программы, и мне нравится немного (а иногда и много) удивлять слушателя. Да, это всегда вызов, но я его искренне приветствую!

РК Вы активист от искусства, очень многое в вашей работе связано с общественной деятельностью. Можно ли вас назвать лидером? И есть до сих пор в вашей сфере предрассудки, что женщина не может быть лидером?

ДД Я не трачу время на размышления о возможных предубеждениях против меня. На самом деле, до настоящего момента я никогда не задавалась этим вопросом. Я просто делаю то, к чему чувствую призвание, и концентрируюсь исключительно на работе. Если есть препятствие, я стараюсь преодолеть его, а то, что мне неподвластно, я просто оставляю в стороне. Но я точно знаю, что музыка способна преображать людей, так почему же я не могу использовать это знание и применять его на практике?