Алексей Кортнев:
Мы исповедуем принцип свободы

О новом проекте с Алексеем Кортневым (АК) побеседовал Михаил Иконников (МИ).

МИ Алексей, как возникла идея создания «НесJazzного случая»?

АК Все началось с того, что давным-­давно к нам в ансамбль после увольнения предыдущего барабанщика пришел Павел Тимофеев. Он работал с нашим гитаристом Митей (Дмитрием Чувелевым. – М. И.), много записывался как сессионщик. Периодически писал ­какие-то джазовые вещи в Митиной студии. Однажды Митя очень быстро его ангажировал, потому что нам нужно было не сорвать следующий концерт за большие деньги, а он был буквально через три дня. И Паша за эти самые три дня написал ноты для пятнадцати песен.

МИ Это как раз особенность джазовых музыкантов, что они способны сделать это быстро и качественно.

АК Именно. Причем, ты понимаешь, из репертуара «Несчастного случая», который изобилует стоп-таймами, изменениями темпа и так далее. Поскольку я в тот момент находился в отъезде, у нас не было возможности порепетировать. И он просто вышел на сцену и шикарно отыграл концерт, что на меня произвело большое впечатление. И с тех пор Паша с нами уже лет двенадцать. И все эти годы он со своими коллегами джазовыми музыкантами катался по стране со всякими американскими солистами. У него это называлось «катать дедушку или бабушку». Все это было очень весело и хорошо, пока они не стали заканчиваться физически. И тогда Паша предложил мне заменить «бабушку или дедушку» и ­что-нибудь спеть. Мы договорились, что попробуем сделать программу, состоящую преимущественно из песен «Несчастного случая» в новом звучании, ну и парочки джазовых стандартов. Но буквально через неделю я вдруг понял, что это совершенно уникальная для меня возможность спеть песни, которые я обожаю, но раньше не было возможности их исполнить. Не в караоке же идти для этого. У меня есть ­какие-то фетишные, преимущественно англоязычные вещи, которые я считаю самыми главными.

МИ Если я правильно понял, все это уже во время пандемии происходило?

АК Да. Идея зародилась примерно год назад, а первый раз мы выступили осенью. Сначала, конечно, «пошатывались», но теперь стали гораздо уверенней работать. Недавно у нас было два концерта в Ростове, в клубе «Эссе». Принимали шикарно. Такие sold out, что предлагали остаться еще на день. Это огромное наслаждение. В джазе все хорошо, кроме одного: очень мало платят. По сравнению с поп-музыкой просто беда. Это, конечно, великий перекос, как с учителями или шахтерами. Люди, которые виртуозно владеют своей очень сложной профессией, получают в десятки раз меньше, чем ­какой-­нибудь мальчик, скачущий по эстраде, который просто квакает по сравнению с тем, что делают джазовые исполнители.

МИ Как свидетельствуют различные справочники, ты из семьи, как говорили во времена нашей юности, технической интеллигенции.

АК Да, именно так.

МИ Это, соответственно, байдарки, сплавы, КСП…

АК Так и есть. Еще палатки, ковбойки в клеточку…

МИ В те годы, в детстве и юности джаз ­как-то присутствовал в твоей жизни?

АК Нет, вообще практически нет. У родителей была очень хорошая фонотека, а у бабушки и дедушки – большая симфоническая фонотека. Бабушка всячески пыталась привить мне любовь к симфонической музыке, но немножко перестаралась, перекормила меня. Папа же очень много ездил по загранке – в Штаты, Англию и так далее, так как работал в Президиуме Академии наук и занимался закупками компьютеров. Привозил много пластинок, но это всегда был рок-н-ролльный винил. Не рок-н-ролл буквально, а рок. Например, он привозил прекраснейшую рок-оперу Hair. Так получилось, что джаз прошел мимо меня, хотя я все равно всегда испытывал пиетет к нему. И когда мы начали заниматься «Несчастным случаем» (а речь там, конечно, не идет о джазовом подходе или импровизации), так получилось, что мы сразу стали использовать джазовую гармонию. То есть начиная с 1986–1987 годов.

МИ Ты очень прилично играешь на гитаре, но в этом проекте не рискуешь.

АК Нет, не хочу. Это такая разница в уровне. Просто держать в руках балалайку ради того, чтобы давать гармоническое заполнение, не считаю нужным. И без того прекрасно все обходится. А ничего сыграть, как, например, Макаревич (внесен в реестр иноагентов) делает в своих всяких джазовых проектах, я пока не могу.

МИ Ситуация с мужским джазовым вокалом непростая уже на протяжении многих лет. Не у нас, а в мире. Мне кажется, когда ­кто-то берется делать вокальную джазовую программу, он должен обращаться к тому, что было до него. У тебя есть ­какие-то ориентиры: крунеры вроде Фрэнка Синатры или Тони Беннетта, блюз-шаутеры вроде Джимми Рашинга или Джо Уильямса? Возможно, ­кто-то из современных, например, Керт Эллинг?

АК Я ­все-таки какой-­никакой шоумен и в гораздо большей степени изображаю пение, нежели пою по-настоящему. Ты наверняка на это обратил внимание. Мне немножко стыдно, что ты видел наши совсем сырые «котлетки».

МИ На мой взгляд, наоборот, это хорошо. У меня есть возможность сравнивать и наблюдать очевидный прогресс.

АК Хорошо, соглашусь. Так получилось, что мы с ребятами очень быстро подружились и нашли взаимопонимание. Их радует, когда я предлагаю сделать ­что-то с клэпами, с погремушками. Мы сделали пару номеров, когда весь зал трясет перечницами и солонками. Сейчас готовим к Koktebel Jazz Party номер на закрытие. Мы «написали поклоны» – на джазовую классику Minnie the Moocher я написал по-русски весьма в хлесткой манере представление всех музыкантов. Ребятам понравилось. Я, конечно, понимаю, что ставка сделана на музыкально-­вокальную эксцентрику.

МИ Пластинку хочешь записать?

АК Конечно. Мы к этому активно движемся. Хочется записать не только свои вещи, но и каверы. Главное, разобраться с правами. А так, конечно, очень хочется зафиксировать ­какие-то известные песни, которые ребята здорово аранжировали. Кстати, я никогда не задумывался, что Паша Тимофеев, который играет у нас на барабанах, пишет отличные аранжировки.

МИ Как раз хотел узнать, кто автор аранжировок.

АК Герман Аветисов сделал две аранжировки. Остальные – по четыре, по пять. Вот все абсолютно. И Антон Залетаев, и Олег Стариков…

МИ Среди твоих друзей много известных людей. Их хоть интересует твой новый проект?

АК Да. Очень. Я начал их приглашать только теперь. Большинство моих друзей – это еще университетская компания: по студенческому театру и по факультету. К­то-то аж с 1983 года.

МИ А как участники «Несчастного случая» относятся к сайд-проектам? Вообще, как рок-музыканты относятся к сайд-проектам участников группы?

АК Я не могу говорить за всю рок-музыку. В «Несчастном случае» это абсолютно норма. Мы исповедуем принцип свободы. Есть семья, и есть работа. Мы вместе уже практически сорок лет. Это почти семейные отношения, а не профессиональные. Все относятся с абсолютным пониманием. Вот наш бас-гитарист печет хлеба, Паша Мордюков работает в рекламе…

МИ Я не совсем об этом спросил. Это другие профессии. Я имел в виду в своей профессии музыканта. Ведь я правильно понимаю, что есть сложившийся коллектив. И основной принцип, когда начинаешь делать ­что-то параллельно в той же области: не навреди.

АК «Не навреди» – это ты сейчас очень здорово сформулировал. Этот принцип исповедуется, конечно. Кстати, сразу после нашей беседы состоится встреча с нашим директором Андреем (директор «Несчастного случая». – М.И.) и ребятами из джазового проекта – будем, что называется, «расставлять флажки». С появлением «НесJazzного случая» это просто необходимо сделать, чтобы в дальнейшем не возникало производственных конфликтов. Когда я ­где-то работаю один, с гитарой, то, скажем так, не перехожу дорогу большому составу. Это совершенно разные жанры и, соответственно, совершенно разные площадки. То есть я выступаю там, где большой ансамбль просто не встанет.

МИ Вопрос, основанный на моих впечатлениях от двух концертов, которые я посетил с разницей в три месяца. Выше мы уже говорили о том, что первая программа была совсем сырой. Тогда это еще был не «НесJazzный случай», а «Ураганный джаз Павла Тимофеева» плюс Алексей Кортнев. И он звучал более джазово. Сейчас это уже фактически твой проект. Не хочешь дать больше свободы джазовым музыкантам? У тебя великолепный состав, а они солируют буквально по одному квадрату. На мой взгляд, это обидно.

АК Ты совершенно прав. Это не мое волюнтаристское решение, я тебя уверяю. Мы об этом говорим и принимаем эти решения вместе. Сейчас во всем этом очень много шоу, поп-программы. Нас качнуло в эту сторону, потом качнемся обратно.

МИ На мой взгляд, в таком виде пластинку писать бессмысленно. Это фактически «Несчастный случай», исполненный другими музыкантами.

АК Совершенно верно.

МИ Тебе дико повезло. Многие такой состав собирают годами. Кстати, думаю, будет разумно его представить. Итак, «НесJazzный случай» это: Антон Залетаев – саксофоны и флейта, Герман Аветисов – труба, Олег Стариков – рояль и клавишные, Сергей Васильев – контрабас, Павел Тимофеев – барабаны.

АК Да я это прекрасно понимаю. А ты слышал, какую Залетаев сделал аранжировку «Генералов песчаных карьеров»? Просто фантастика! Придумаем, как дать ребятам больше свободы. Еще немного притремся друг к другу. В­се-таки они работают с совершенно новым для себя человеком, пришедшим из другой музыки, и они в ­какой-то степени подстраиваются, чтобы меня не переутомить. Эти ребята просто золотые. Они очень скромные, очень деликатные люди. Я просто наслаждаюсь нашим общением.

МИ Если уж ты вошел в джазовый мир, то рано или поздно столкнешься с такой ситуацией, когда надо будет выбирать – быть упертым или гибким. Условно говоря, ты выпустил пластинку и будешь ее раскручивать, в частности, концертами, как это принято в музыкальном мире. То есть появится готовая программа, с которой ты сможешь выступать в разных клубах, залах и на фестивалях. Ты будешь играть новую программу одинаково и в клубе на пятьдесят человек и на open air на три тысячи зрителей?

АК Миш, я понял вопрос. Мы точно будем меняться. Тут все очень просто. Я в своем «семейном» коллективе занимаюсь этим тридцать с лишним лет. Каждый раз, когда мы ­куда-то едем, адаптируем программу под публику, перед которой будем выступать. Понятно, что программа на новогоднем корпоративе и в клубе «16 тонн», или программа в зале ЦДХ, который сейчас, к сожалению, закрыт, – это абсолютно разные истории. Я пока могу говорить только основываясь на опыте «Несчастного случая». При этом четко понимаю, что и здесь мы должны быть очень адаптивны. В­се-таки я считаю, что мы работаем в сфере услуг, и если люди заплатили деньги и пришли на концерт, им надо услужить.

В этой связи вспоминаю чудовищную картину, как моя самая любимая русскоязычная группа «АукцЫон» выходит на сцену уже без Гаркуши, включают все как можно громче, чтобы им самим было удобно, и играют, не останавливаясь, причем половина музыкантов стоит спиной к публике. Потому что им так удобнее. Как репетируют, так и играют. Вокалист Леня Федоров лицом к залу, остальные спиной. Люди в недоумении встают и уходят. Причем, что из клуба «Б2», что с корпоратива. Я не могу этого понять, хотя я их обожаю. Лет пять назад они выпустили, на мой взгляд, гениальную пластинку «На солнце». Возможно, лучшую в своей истории. Кстати, мы взяли одну песню «АукцЫона» для нашего джазового проекта. Но когда я предложил ее сделать, пришел Залетаев с вытаращенными глазами и сказал, что это кошмар. Еле-еле разобрался. Там размеры совершенно безумно меняются. Но сделали. Получилось хорошо.

МИ В нормальное время я бы спросил о планах на будущее. В условиях же пандемии загадывать и прогнозировать что-либо сложно. Так что давай так: «НесJazzный случай» – это временное явление, связанное с сокращением числа концертов?

АК Я тебя понял. Можешь не продолжать. Бросать это я не собираюсь.