События
В этом году спектакли фестиваля Context идут с существенными промежутками во времени: если «Шахерезада», где на сцене появится сама Диана Вишнёва в компании с Пермским балетом (спектакль о жизни последней иранской шахини и о том, как женщину с европейским образованием чуть не поглотила восточная хтонь, вдруг приобретает особую окраску в наши дни в связи с событиями в Афганистане), будет 3–5 сентября в Москве и 9, 10 сентября в Петербурге, то уже следующий спектакль – «Эго» Нурбека Батуллы – заставит себя ждать до 17, 18 и 22 сентября соответственно. Испанская Pasionaria компании LaVeronal явится 30 сентября и 1 октября в Москве и 4 октября в Петербурге, а вечер одноактовок в постановке российских современных хореографов (Эрнест Нургали, Анна Щеклеина, Ольга Лабовкина) завершит фест 29 и 30 сентября в Москве и 3 октября в Петербурге. Тем не менее и маленькая иностранная программа и достаточно объемная российская начались почти одновременно: спектакль эстонской труппы Fine 5 под названием «FN» и спектакль в постановке Павла Глухова «Бумажный человек» заняли два московских вечера подряд.
Fine 5 – это ветераны контемпорари, труппа образовалась в Эстонии в 1992 году. О них еще в прошлом веке рассказывали легенды, к ним фанаты ездили на премьеры, и они периодически навещали Россию – и даже сотрудничали с екатеринбургскими «Провинциальными танцами», десять лет назад поставив им спектакль. Как у всех (почти) ветеранов, у Fine 5 есть определенные долгой жизнью в искусстве черты. Это – в плюсе – безусловное качество движения, точность простраивания траекторий, внятная работа с музыкой (ею занимается сам лидер компании, Рене Ныммик). И это – в минусе – полагаю, чувство некоторой успокоенности, уверенности в том, что публика будет внимательно слушать и смотреть все, что ей показывают. «FN», что труппа привезла на фестиваль, не хватало прежде всего нерва: повествование было слишком размеренным.
Посвящен спектакль был – сюрприз! – пандемии. На двух экранах появлялись монологи танцовщиц труппы – предполагалось, что каждая из них поставила смартфон и в него сообщает что-то аудитории. Одна размеренно резала капусту и так же размеренно говорила о том, что теряется чувство времени; вторая пыталась вести класс, используя в качестве подсобного предмета диван (ну, можно сидеть на диване и тренировать руки – ноги в этот момент отдохнут). Эти как бы видеотрансляции перемежались со сценами, когда все артисты – прекрасные пять – выходили на сцену живьем и демонстрировали, как они снимают стресс в это сложное время.
Кто-то явно представляет себя в армии (ну, мол, отслужишь – и вернется нормальная жизнь) – и потому в фонограмме раздается размеренный топот сапог. Кто-то воображает себя в море (длинные волосы танцовщицы распущены, закрывают лицо, и она как-то странно полуприседает на одной ноге, вращая другой в воздухе, – такая свобода от опасения рухнуть, потерять баланс, возможна, кажется, только в водной среде). «Атлет» прыгает как заведенный, «восторженная девочка», суетясь, бегает по сцене – и переведи ее бег в речь, получится щебетание на высоких нотах. Реальность изоляции (когда каждый спасается как может) зафиксирована добротно, но беда в том, что в пандемию смотреть спектакли про пандемию – это участь очень сильных духом людей. Как известно, в Великую Отечественную снимали и документальное кино, но наибольшим успехом пользовались фильмы вроде «Антон Иванович сердится» – потому что давали людям вздохнуть, а это тоже функция искусства.
Московский хореограф Павел Глухов в противоположность эстонцам решил отрешиться вообще от всяких намеков на злободневность и поставил спектакль «Бумажный человек» о некотором цикле изменений, свойственных человеческому существу как таковому. (За музыкальное оформление спектакля отвечал Василий Пешков.) Из громадной кучи мятой упаковочной бумаги в начале спектакля выбирается человек (замечательно пластичный и немало одаренный актерски Васко Насонов) и в конце спектакля в эту кучу возвращается, зарывается в ней. За пятьдесят минут герой успевает походить на четвереньках и побегать на них, заняться самоудовлетворением (завернувшись в несмятый еще бумажный лист, так что о процессе свидетельствуют только колебания торса), приволочь тряпочную куклу выше человеческого роста, броситься с ней в страстный роман (по древним эстрадным правилам ноги «партнерши» пристегнуты к ногам танцовщика) и прикончить, когда та начала позволять себе слишком многое и сама выбирать траекторию движения. Все мы вышли из грязи (пардон, бумаги) и все в бумагу вернемся – вероятно, таково философское послание автора, отправившего героя в финале туда же, где он был в начале. Что ж, Глухов не первый хореограф, который не верит в улучшение человечества со временем – и это его право.
Существенным новшеством фестиваля в этом году будет формат вечера современной хореографии – если раньше каждому автору, отобранному жюри Context для показа, давалось десять минут и вечер неминуемо превращался в концертную кашу, теперь трем авторам заказаны полноценные одноактные спектакли. Таким образом повышается статус молодых современных авторов – они встают в ряд с Алексеем Мирошниченко, сотворившим «Шахерезаду», и Маркосом Морау, запускающим в своей Pasionaria человечество в пространство (не)научной фантастики. Context развивается – и следить за ним по-прежнему интересно.
