Персона
12 сентября в Большом зале консерватории пройдет уникальная творческая акция: музыкальный руководитель Баварской оперы, главный дирижер Симфонического оркестра Берлинского радио Владимир Юровский встанет за пульт Концертного симфонического оркестра Московской консерватории. Какова идея программы и миссия этого музыкального сотрудничества, Владимир Юровский (ВЮ) рассказал куратору проекта, главному редактору журнала «Музыкальная жизнь» Евгении Кривицкой (ЕК).
ЕК Владимир, вы составили весьма необычную программу: Концертная симфония Гайдна, Увертюра на еврейские темы Прокофьева и Четвертая симфония Онеггера. На первый взгляд может показаться, что соединение этих трех авторов носит случайный характер.
ВЮ Для меня эти три творца стоят в одном ряду, их объединяет прежде всего музыкальное, композиторское остроумие. Даже в трагических сочинениях Йозеф Гайдн все равно остается оптимистом, верящим в милосердие и доброту Господа. Эти черты, которые, мне кажется, отчасти передались и Сергею Прокофьеву, человеку позитивистского склада, у которого разум преобладал над чувствами. Молодому Прокофьеву был не чужд и некий демонизм, увлечение мрачными, даже жутковатыми темами. Но при этом он пытался найти опору в духовном самовоспитании, в так называемой христианской науке – Christian Science. Так что для меня и Прокофьев, и Гайдн – люди преимущественно солнечно-религиозного склада.
Артюр Онеггер – один из моих любимейших композиторов XX века. Его роднит с Гайдном и Прокофьевым удивительно добродушный юмор. Хотя из трех авторов программы как раз Онеггер наиболее подвержен меланхолии и, я бы сказал, глубоким депрессивным состояниям. Одно из сильнейших потрясений связано с его пребыванием в оккупированном немцами Париже во время Второй мировой войны, которое очень сильно подорвало его здоровье. Только в конце он смог вырваться на родину, в Швейцарию.
Объединяет все три сочинения нашей программы и факт их создания по заказу. Концертная симфония Гайдна – зрелая партитура, написанная им уже в Лондоне по условиям контракта с импресарио Иоганном Саломоном. В некоторых источниках ее называют даже Симфонией №105 (хотя нумерованных симфоний у него 104). Можно сказать, что это – венец его творения.
«Увертюра на еврейские темы» Прокофьева – сочинение в каком-то смысле «случайное», написанное по просьбе секстета «Зимро». Его первое сочинение, созданное после отъезда из России в 1919 году и демонстрирующее как нельзя лучше высочайший профессионализм, мастерство этого автора. У нас оно прозвучит в авторской оркестровой версии 1934 года.
Аналогичным образом возникла Четвертая симфония Онеггера, написанная в Базеле, в самом конце войны, когда он внутренне отходил от всех пережитых ужасов. И в благодарность всем друзьям, прежде всего, Паулю Захеру, который его поддерживал, в том числе и финансово, он написал это сочинение. Оно называется «Базельские удовольствия». Там действительно запрятаны несколько народных швейцарских тем, и в конце даже оригинальное соло для интересного инструмента – базельского барабана. Существует замечательная традиция в Базеле, где барабанщики на ежегодном карнавальном ночном шествии (его официальное начало всегда в 4 часа утра) отбивают особые дроби. Это такое отдельное искусство, как, скажем,специальные мелодии почтовых или охотничьих рожков в некоторых районах Германии или Австрии.
ЕК Насколько можно верить «безмятежности» этой музыки?
ВЮ Для меня Четвертая симфония только с одной стороны фольклористически-описательная. В ней есть и другой слой: под внешней праздничностью ощущается глубокая меланхолия и сожаление о быстро проходящей молодости, сознание того, что жизнь коротка и в ней есть не только радость, но и боль. В музыке симфонии, как в солнечный день, регулярно набегают облака, правда, в конце они как бы рассеиваются. Однозначного прочтения тут, как мне кажется, нет. Пожалуй, игра светотени, баланс между оптимизмом и душевной хрупкостью хорошо монтирует Онеггера с Прокофьевым, а их обоих – с Гайдном. Между прочим, и Прокофьев, и Онеггер в молодости были объявлены модернистами, такими enfants terribles. Они писали достаточно агрессивные по тем временам авангардные сочинения. И у обоих произошел слом где-то в 1930-е годы, когда оба пришли к «новой простоте». Похожая история случилась уже в конце ХХ века с Валентином Сильвестровым и с Арво Пяртом. Они тоже в начале своего пути писали крутые авангардные композиции, а в итоге стали сочинять мелодичную, подчеркнуто красивую музыку, с намеренно простыми гармониями. Но для меня простота не отменяет глубины, часто, даже наоборот, в чем-то ее увеличивает, если за ней стоит настоящее композиторское мастерство.
ЕК Увертюра Прокофьева – изначально камерное сочинение, но вы взяли вторую редакцию для камерного оркестра.
ВЮ Да, Прокофьев сам оркестровал ее в 1934 году, сделав мастерскую инструментовку. В советский период он часто возвращался к своим прежним произведениям, к примеру, сделал монументальную версию Четвертой симфонии в 1947 году. Мне нравится его совершенно феноменальная по краскам оркестровка медленной части Четвертой сонаты – Анданте опус 29 bis, созданная в 1939 году. Его редакции ранних сочинений – не просто техническое переоборудование для другого состава. Это в каком-то смысле и пересочинение. Конечно же, Увертюра в оркестровом варианте приобрела более нарядный, почти эстрадный характер. Прокофьев всегда старался избегать дешевой популярности, и эстрадность в принципе была ему чужда. Если из-под его пера и выходили какие-то хиты, как Классическая симфония или Марш из оперы «Любовь к трем апельсинам», это получалось по внутреннему наитию. Но никак не потому, что он желал быть популярным. В поздние годы, когда его стали травить за пресловутый формализм, он стал писать какие-то вещи, намеренно упрощая свой язык. Хотя кантата «К 20-летию Октября», задуманная им явно с желанием понравится своим новым хозяевам, оказалась неудачной, так как ее никто не понял как раз из-за чрезмерной усложненности. Так что в своих попытках сочинять верноподданническую, «советскую» музыку он был не всегда успешен. С другой же стороны, «Петя и волк» стал одним из самых популярных сочинений всех времен и народов… Увертюра лишена какого-либо политического контекста. В ней присутствуют народные еврейские темы, и это еще один штрих к портрету Прокофьева, хотя и не самый типичный для него. В этом сочинении Прокофьев как бы возвращается к теме «русского Востока», активно развиваемого в русской музыке XIX века, начиная с Глинки. Но у Прокофьева восточные мелодии приобретают более резкий, острый, драматический характер, чем в аналогичных сочинениях его предшественников-кучкистов или более близких ему по времени сочинениях Рахманинова или Ипполитова-Иванова…
ЕК В Концертной симфонии Гайдна приглашен молодежный состав солистов, да и в оркестре будет много студентов. Я так понимаю, что вам важно общение с поколениями, идущими за вами.
ВЮ В этом вся суть такого проекта. Все для себя находят что-то новое, что-то неоткрытое – в том числе и я сам. Потому что в таких историях важна обратная связь. Для меня общение с молодым поколением – в каком-то смысле сверка часов, я пытаюсь понять, насколько мои творческие идеи состоятельны, насколько находят у них отклик. Конечно, я вижу отчасти свою роль как направляющую, воспитывающую, особенно в том, что связано со стилем исполнения раннеклассической музыки. Знаете, когда я приехал на Запад, то мало что смыслил в этой области. Но спустя годы я получил настоящее посвящение в сферу исторически информированного исполнительства. Знаю, что Россия сейчас переживает бум интереса к барокко, к ранней классике, и мне важно это поддержать. Но я не люблю узкую специализацию. Мне как раз важно, чтобы музыканты симфонических оркестров могли исполнять любую музыку и были открыты ко всему. А с другой стороны, тем, кто специализируется на старинной музыке, негоже ограничивать себя – им нужно играть и музыку XX века. Поэтому в нашем проекте будут участвовать представители разных факультетов Московской консерватории – и оркестрового, и факультета старинного и современного исполнительского искусства. Среди солистов будут как артисты, которые уже поднаторели в исполнении старинной музыки, так и те, кто специально не занимается барочной музыкой. И эта «смесь» направлений даст нам интересный результат.
ЕК Концерт приурочен к 155-летию Московской консерватории и пройдет, собственно, в эпицентре юбилейных событий. И ваш дед, композитор Владимир Юровский-старший, и отец, дирижер Михаил Юровский – выпускники этого вуза, вы сами учились в Мерзляковском училище при Московской консерватории, и лишь переезд семьи в Европу заставил изменить традиции. Все же, вы ощущаете родство с альма-матер ваших предков?
ВЮ Я, безусловно, кровно связан с Московской консерваторией, как мне кажется, я впитал все ее соки. Уже став профессиональным музыкантом, я вижу своей задачей, с одной стороны, продолжать эту традицию, с другой – обновлять ее. Для меня важно сотрудничество с молодежными коллективами Московской консерватории – Камерным хором, студенческими оркестрами, я провел уже не один концерт с ними и очень дорожу этой связью. И поэтому хочу пожелать Московской консерватории долгих лет, десятилетий, столетий здравствования, процветания и благотворного развития во всех сферах искусства.
