События
Коллектив выступил без своего культового руководителя, но его отсутствие никак не сказалось на внешнем антураже. В программе были соблюдены все привычные атрибуты стиля Теодора Курентзиса: элементы театрализации, способствующие ментальной трансгрессии в параллельные миры, включение ультрасовременной музыки в контекст знакомой классики, наконец, индивидуальный подход к каждому сочинению в попытке расслышать в нем что-то свое, никем ранее не понятое. Все это в данном случае обеспечил Грегор Майерхофер – симпатичный 34-летний композитор и дирижер из Германии. В его биографии перечислены мировые знаменитости, в чьих проектах он был ассистентом: сэр Саймон Рэттл, Кирилл Петренко, Теодор Курентзис. Как композитор Грегор получал заказы от Баварской государственной оперы, оркестра Баварского радио, Немецкой оперы Берлина, Ганноверской государственной оперы, Ensemble Intercontemporain, с которым выступал и как дирижер.
И в «Зарядье» он получил возможность продемонстрировать себя в обоих амплуа, показать свою техническую осведомленность и стилистическую свободу. Зрителей, входивших в зал, интриговали пустые пульты для нот, расставленные в проходе между партером и амфитеатром. К ним вереницей прошествовали музыканты, тогда как дирижер и остальная часть оркестрантов заняли привычные позиции на сцене. И понеслось… «Концерт насекомых» был написан Майерхофером в 2018 году по заказу Всемирного фонда дикой природы с целью привлечь внимание к проблемам экологии. Рассекающие воздух взмахи смычков, пиццикато, глиссандо по пустым струнам, флажолеты и sul ponticello – все эти приемы имитировали стрекот и писк цикад, сверчков, жуков, комаров и прочей живности.
Эту эфемерную вакханалию звуков расцвечивали шейкеры и иные экзотические ударные, а время от времени ткань прорезали всхлип засурдиненной трубы, реплики других духовых, вызывавшие ассоциации уже не с миром насекомых, а, скажем, с лягушками. Затем весь оркестр воссоединился на сцене, чтобы исполнить какое-то фантасмагорическое танго под предводительством солиста-скрипача Владислава Песина, а потом музыканты побрели со сцены, замерев где-то на полпути к первоначальной расстановке. Построенная на алеаторических паттернах, эта композиция могла бы длиться вечно: разомкнутая форма символизировала бесконечный круговорот жизни и смерти природы, и дирижер просто в какой-то момент прекратил игру музыкантов.
После такого эффектного начала «Морские интерлюдии» из оперы «Питер Граймс» Бриттена воспринимались как патриархальная марина. Полнозвучные аккорды медных вызывали привычные ассоциации со вздымающимися морскими валами, струнные создавали картину бескрайней водной глади, которую будоражили то «крики» чаек, то колокольный звон. Дирижер естественно перешел от конструктивистской манеры регулировщика, необходимой в современной музыке, к темпераментному высказыванию, требуемому для бриттеновского неоромантизма.
Еще более увлекательной оказалась Девятая симфония Дворжака. Заигранное «до дыр» сочинение засверкало новыми красками: Грегор Майерхофер очистил его от излишней
тяжеловесности и устаревшего революционного пафоса, на который провоцировала связь тематизма с гуситскими гимнами. Не лишив музыку нерва и трепетности, он перевел повествование в область романтических фантазий. Особенно хороша оказалась вторая часть, где маэстро удалось показать всю хрупкую красоту и трепетность музыки Дворжака. В учебниках и биографиях принято писать о том, что композитора вдохновили образы поэмы «Песнь о Гайавате» Лонгфелло. Но вместо индейского фольклора первая тема в интерпретации Майерхофера обнаружила невероятную близость с популярной колыбельной Русалки из одноименной оперы Дворжака. А соло гобоя заворожило беззащитностью и романтической приподнятостью, типичной для европейской лексики конца XIX века. Если уж говорить о влияниях, то кроме славянского мелоса Майерхоферу удалось продемонстрировать вагнерианство Дворжака, достаточно очевидную связь Скерцо этой симфонии с «Тангейзером» и миром страстей грота Венеры, а в финале подвести итог драме, столкновению темных и светлых сил в человеческой душе. Интересно, что симфония не завершилась на жизнеутверждающей кульминации, а оставила слушателям возможность для множественного толкования. У композитора финальный аккорд как бы угасает, но дирижер, сняв тутти, преувеличенно продлил тихое звучание, поставив вопросительный знак.
Немножко «недотянула» в конце медь, явно не выдержав градус эмоций, но, в принципе, содружество musicAeterna и Майерхофера оказалось очень удачным. Да и вообще, знакомство с искусством Грегора Майерхофера оставило самое приятное впечатление: его стилистический универсализм и умение «сказать» о важных вещах через музыку – замечательные качества. Этот артист обладает живой фантазией, собственным видением, но его идеи не выглядят попыткой «потянуть одеяло на себя». Быть может, потому, что, будучи сам композитором, он не перешагивает грань, где кончается коммуникация с авторским замыслом и начинаются лабораторные опыты.
MusicAeterna и Теодор Курентзис представят первую международную резиденцию
