Варвара Чуракова:
Такого движения времени я не переживала нигде

НН Варя, как протекала жизнь в Переделкине?

ВЧ Как мы шутили, резиденция была устроена как пионерский лагерь для творческих и научных работников. Подъем к завтраку в 9:30, потом расход – кратковременный, потому что часа на полтора мы засиживались за беседой, – а там уже обед в 13:30. И ты, конечно, не успел позаниматься, потому что после беседы тебя потянуло к дому, где жил Заболоцкий – он прямо у гостиницы, в роще, правда, уже не совсем березовой, но эти великие стихи были сложены именно там. Идешь в самом своем медленном движении, за счет ­какого-то странного, растянутого ощущения времени. И дышишь. Такого движения времени я не переживала нигде. После обеда были лекции для писателей и переводчиков, которые проводили сами резиденты и приглашенные лекторы, такие как Петр Резвых и Евгения Некрасова. Из композиторов-­победителей в Переделкине была пока только я. И это замечательно – пообщаться с людьми из другой среды. А после ужина были настоящие «русские ночи». Беседы и вино либо у костра, либо у ­кого-то в номере. Постепенно настолько сдружились, что открыли друг другу душу, делились сокровенным, а в последнюю ночь вообще слушали вместе Ланди, Боэссе и Лаланда. Такую музыку с «хорошими знакомыми» не слушают, а слушают с близкими. Один из резидентов очень точно сказал, что это было не просто общение, а опыт любви.

НН Как, по твоим ощущениям, влияет среда на композиторскую деятельность? В Переделкине лучше работалось, чем в Москве?

ВЧ Тут не важно, как работалось, тут качественно иное: в Переделкине я нашла силы для того, чтобы работалось вообще. Я всегда скептически, как ремесленник, была настроена к понятиям «среда», «атмосфера», «вдохновение». Переделкино перевернуло мой скепсис с ног на голову. Я с затянувшейся творческой депрессией внезапно попадаю в Переделкино ровно в те дни, которые описаны в моем любимейшем стихотворении Пастернака «Август» – в дни Преображения Господня, даже по погоде все сходится. Попадаю в близкое по духу окружение. А чего стоит ежедневное осознание, что здесь жили и творили мои любимые гении мысли – Пильняк, Пастернак, Заболоцкий. Это необъяснимо влияет на атмосферу. Когда я была в одиночестве на даче Пильняка, в тишине, в кустарнике с веток слетела черная птица, бесшумно и будто в замедленном движении. Пильняковский образ! Эти условия, частности, образы, лица создали идеальный климат для моего выздоровления.

НН Расскажи подробнее о творческом общении с резидентами.

ВЧ Я быстро почувствовала, что им можно довериться. Мне давно не давала покоя идея – чтение «Набережной неисцелимых» под фортепианное сопровождение в качестве ограниченной импровизации на паттерны. Если внимательно читать «Набережную», можно заметить, как самому Бродскому требуется фон для текста. Я скомпоновала текст из отрывков, связанных в основном с ландшафтом. Мистическим образом вышло так, что отрывок, который я дала каждому, оказался абсолютно точным портретом его личности. Это был не перформанс, а совместное пребывание в тексте – он стал нашей реальностью на двадцать две минуты. Это было невероятно музыкально, цельно, органично. У ребят были гениальные прозрения во взаимодействии чтения с музыкой. Нам не мешали даже строители и пыль, зал Дома творчества превратился в декорацию пустоты, а мое пальто, брошенное на спинку стула, и строительная пленка на рояле оказались необъяснимо подходящими акцентами. Даже отдаленная дрель напоминала шум волн!

НН Расскажи о своей конкурсной пьесе. Что для тебя значит творчество Б. А. Пильняка? Чем обусловлено название «Расплеснутое время»?

ВЧ Пильняк во многом сформировал мой композиторский язык. Жаль, что очень немногие в композиторской среде знают его прозу, которая чаще всего строится не по законам словесности, а – музыки. А когда в условиях конкурса я не нашла его имени, которое должно было бы стоять в первом ряду переделкинских писателей, я сразу решила участвовать. И сюжет готовый – конечно, про день его ареста на даче в Переделкине.

«Расплеснутое время» – так называется один его рассказ, краткий и намеренно скромный творческий манифест, поймет который только самый близкий ему по строю читатель. Еще у Пильняка был талант давать своим произведениям названия, которые сами – глыба мысли. Это название – многозначный символ.

НН Почему ты выбрала жанр чаконы? Остинатные повторы есть только в музыке или в тексте и перформативной части тоже?

ВЧ Это не перформанс, а конкретная музыкальная форма – чакона, точнее, пассакалия. У Ланди есть известная Passacaglia della vita – «Человек исчезает как тень», и в этом жанре я решила писать о Пильняке, о дне, который стал точкой отсчета его дней как последних. И такой непрерывный тип движения как нельзя лучше подходит для создания метафоры шагов художника, уходящего в вечность.

Текст здесь сквозной, как абрис программной составляющей, сделанный из отрывков сочинений Пильняка и будничных фраз в партии «разговаривающих»; вокализ певицы переходит в коде в пение стиха Ахматовой памяти ее любимого Пильняка. Все это не перформативная часть, а акустические элементы партитуры.

В перформанс, точнее, в сокровенное действо это превратится, если будет сыграно на даче Пильняка. Там огромная терраса, которая может стать сценой, и потрясающая атмосфера. Я изначально представляла исполнение пьесы на даче Пильняка, и, побывав на ней, окончательно укрепилась в этой идее, но концерт победителей конкурса будет проходить в актовом зале Дома творчества. Так что полное воплощение замысла – в будущем.

НН Уже известно, когда состоится концерт?

ВЧ Предположительно, в ноябре этого года.