События
В этом году у фестиваля была новая интонация, новый поворот в биографии – он стал больше доверять молодой отечественной хореографии. Если раньше в программе Context всегда был один вечер, отданный вчерашним дебютантам, то теперь – пять спектаклей, большая панорама. Это не значит, что от работ признанных мастеров Context отказался совсем – приезжали на гастроли заслуженные эстонцы (Fine5 со спектаклем FN), в финале захватил публику жестковатой картиной мирного постапокалипсиса испанец Маркос Морау (Pasionaria компании Veronal). И, конечно, привычно обаяла зал, светила нежным светом в роли последней иранской шахини сама Диана Вишнёва в «Шахерезаде», сотворенной Алексеем Мирошниченко в Пермском балете – и уже хорошо знакомый зрителям спектакль не потерял за время проката ни легкости, ни мудрости своей. И все-таки, руководящая фестивалем балерина осознанно чуть отошла в сторону, предлагая рассматривать новых людей и оценивать их творения.
О «Бумажном человеке» Василия Пешкова, что сотворил Павел Глухов и исполнил Васко Насонов, мы писали месяц назад – но воспоминания о существе, выбирающемся из огромной горы мятой бумаги, превращающемся в человека прямоходящего и деградирующего в прежнее состояние в результате врожденной агрессии, не спешат стираться из памяти. Танцовщик Васко Насонов – артист того нового поколения в современном танце, что по качеству выучки спокойно встает в ряд с классическими премьерами – и это важно, что «Бумажный человек» появился именно на Context. Фестиваль всматривается в контемпорари – но, в силу художественного опыта балерины, оставляет за бортом радикальных революционеров танца. (Тех, кого уж никак к балету не привяжешь.) Тем важнее «пограничные» опыты – и внимание к «пограничным» людям.
Таким, например, как бывший танцовщик Татарского театра оперы и балета Нурбек Батулла, чья премьера Nafs («Эго») стала следующим событием фестиваля. О Батулле вне его родной Казани заговорили в 2018 году, когда спектакль режиссера Туфана Имамутдинова и хореографа Марселя Нуриева «Зов начала», где Батулла был главным и единственным героем, был выдвинут на «Золотую Маску», а сам Батулла эту самую «Маску» получил как лучший исполнитель мужской роли в балете/танце. Тот «Зов начала» («Алиф»), сделанный на музыку Эльмира Низамова, где танцовщик пропевал своим телом древний алфавит, поразил абсолютной выверенностью движения и столь же безупречным качеством его. Затем артист стал работать самостоятельно, выпустив последовательно в прошлом сезоне одноактовку «Сак Сок» по мотивам татарской притчи и вот теперь Nafs, где продекларирована отсылка к легенде об Иосифе Прекрасном. Nafs в буклете описан как «междисциплинарный проект, объединяющий национальную музыку, современную хореографию, изобразительное искусство и цифровые технологии»; в реальности цифровые технологии (генеративная графика на экране) «забивают» все остальные компоненты. Конечно, может быть, тут виноват и зал, в котором уже с восьмого ряда видно очень плохо. (Context сознательно выходит за рамки приспособленных к танцу сцен: «Бумажного человека» показывали в ГМИИ имени А. С. Пушкина, а Nafs – в ДК «Рассвет», где ангароподобный зал (пока что?) годен лишь для танцвечеринок, смотреть что-либо там – бессмысленное испытание.) Но в целом умаление, почти исчезновение движения на фоне эффектных геометрических фигур и завитков говорит не только о чрезмерности оформления, но прежде всего о недостаточной силе хореографии. Можно поверить на слово, что где-то в этом танцтексте живет Иосиф Прекрасный, но полуторачасовые эволюции артистов, их переливы мышц и неожиданные пластические вскрики все же значительно менее интересны, чем в «Зове начала». То есть отличному танцовщику не хватает хореографа и режиссера.
Еще три одноактовки (от двадцати до сорока минут) были собраны в один вечер в Гоголь-центре. Эрнест Нургали (выпускник Петербургской консерватории 2018 года) поставил на артистов Башкирского театра оперы и балета маленький спектакль «Без имен» на специально созданную музыку Фредерик Жарабо – и это очень аккуратная бессюжетная танцпьеса, не способная ни оскорбить артистов-классиков (лексика – неоклассическая с легким добавлением эстрады), ни потрясти мир. Двадцать две минуты, созданные для того, чтобы довольная публика расходилась по домам с непотревоженным убеждением: все лучшее в танце было сделано в XIX веке. Совсем иное впечатление производит работа Анны Щеклеиной, сделанная с артистами Воронежского камерного театра: хореографиня, чей спектакль «Лилит» был назван лучшим в современном танце на «Золотой Маске» – 2020, в воронежском «Ренессансе 2021» на музыку Distinct Motive не утратила ни вечного своего ехидства, ни буйного своего темперамента. Само название – почти издевательство, да еще комментарий в буклете: «В наши дни человечество движется к настоящему внутреннему освобождению и любви к себе». На сцене – маленькая зашуганная толпа, каждый из героев истерически хочет быть свободным и любимым (не только собой). И траектории движения персонажей – потешные и пугающие, и осознанная нелепость движений (труппа в Воронеже качественная, и все время в этом качестве растет), и метания с алой тряпкой, что сначала высвечена как драгоценный шелк, а в реальности оказывается дешевкой, у Щеклеиной складываются в довольно злую и веселую картинку, и полчаса ей вполне хватает на объемное и законченное высказывание.
В финале же вечера нас ждала танцпьеса Ольги Лабовкиной «Не будите спящую собаку», сделанная с казанским театром «Дорога из города» (за музыкальное оформление отвечали Екатерина Аверкова и Сергей Новицкий). Лабовкина создала пластическую фантазию на тему пьесы Джона Пристли «Опасный поворот» (там герои слушают по радио спектакль именно с таким названием). У Пристли герои выясняли отношения за обеденным столом – и у Лабовкиной появился стол и сидящие за ним люди. Постепенный накал эмоций, когда бытовой разговор приводит к признанию в убийстве, сделан хореографом скрупулезно точно; к интонации «хорошо сделанной пьесы» она добавила эксцентрику, щедро всыпанную в пластику персонажей. Хороший (хоть и совсем не новый) театральный ход – неотличимый от других стул, в руках героя вдруг оказывающийся тряпочным, а не деревянным. Обман, торжествующий в жизни добропорядочного семейства, в финале превращен почти в клоунаду – и это превращение вполне работает. Танец здесь твердо сплавлен с драмой – ну так что ж, и современному танцу не запрещено рассказывать истории (хоть это и редко бывает в наше время).
Context, как всегда, предложил еще и кинопрограмму (фильм Twyla Moves Стивена Кантора с портретом Твайлы Тарп, Ailey Джамилы Уиньот – с биографией Элвина Эйли) и – важнейшее начинание – основал программу издательскую. В свет вышла монография Габриэле Кляйн «Танцтеатр Пины Бауш: искусство перевода» – первое опубликованное на русском языке исследование творчества знаменитой хореографини. Так Context, не боясь сложных поворотов, продолжает развиваться, чувствовать время и отвечать на его запросы.
