Кристиан Тецлафф:
Несколько месяцев я не играл и был просто отцом

ИО Ваш сезон выглядит насыщенным – похож ли он на обычный, или отмен по-прежнему много?

КТ Последние полтора года я вообще почти не играл. А с августа расписание заполнено в двойном объеме – неизвестно, какой концерт состоится, а какой нет. Пока все удается воплотить, и это здорово, хотя в обычной жизни мы бы столько не планировали. Скоро у меня концерт в Америке, но еще неизвестно, впустят ли меня. А вот в Канаде, где санитарные меры чуть ли не самые строгие, с учетом моих тестов и прививки дали добро.

ИО Есть ли ощущение, что публика соскучилась по концертам и слушает более внимательно?

КТ Это трудно измерить. Я очень надеялся, что концерты возобновятся – и мы увидим, до какой степени важна музыка, которой нам так не хватало, которая дает нам сконцентрироваться на самом важном, заглянуть внутрь себя, достичь катарсиса. И я надеялся убедить промоутеров в том, что сегодня каждый концерт должен быть чем-то особенным. Но промоутеров сейчас больше волнует безопасность, и не только в смысле вируса: желательно, чтобы на сцену вышли два известных солиста и сыграли бы сочинения двух известных композиторов – а мы посмотрим, как это будет продаваться. У всех ощущение незащищенности. Мы должны делать то, что зависит от нас, и надеяться на то, что это поможет вернуть ситуацию в нормальное русло.

ИО Вы уже в третий раз «резидент» Уигмор-холла. Что включает в себя эта программа?

КТ Мое резидентство началось в сентябре концертом, похожим на московский, и продолжается в январе – очень красивой программой, где мы сыграем фортепианные трио Шумана, мой любимый певец Джулиан Прегардьен споет его «Круг песен», плюс ряд мелодекламаций, только голос и фортепиано. Необычный вечер: чистая музыка, вокальная музыка, музыка и слово, а также слово без музыки – будут прочитаны фрагменты из «Титана» Жан Поля. И затем еще один мой сольный концерт. А вскоре после Москвы я в Будапеште играю Первый концерт Бартока, незаслуженно малоизвестный, и Фантазию Сука, абсолютный шедевр – еще менее известный. Сук – замечательный композитор, недавно я записал его Фортепианный квинтет – феноменальный! Запись вышла год назад. Сука сегодня начинают играть больше, его симфонию «Азраил» знают неплохо, но так не бывает, чтобы композитор создал одну отличную симфонию, а кроме нее все было бы посредственно.

ИО В прошлый приезд вы не только исполнили два скрипичных концерта с Musica Viva, но и сели в оркестр на место концертмейстера в двух других сочинениях. Часто ли вы так делаете?

КТ Да, это обычное дело. Мне хочется сгладить грань между солистом и музыкантом, который играет не только когда идет его соло. Даже исполняя Концерт Брамса, я стараюсь быть еще и артистом оркестра, играющим наравне с другими. Мне очень неуютно молчать столько времени, хочется быть максимально вовлеченным. Концерты Моцарта ведь мы так играем – чем Брамс хуже? За день до Москвы тогда было еще одно выступление – в Рязани, и значило для меня не меньше. В нашем мире часто говорят о концертах более и менее важных, об оркестрах более или менее престижных, но это большая ошибка. Например, месяц назад у меня был концерт в Котбусе с оркестром городского театра – и все играли как никогда вдохновенно. Когда мы действительно хотим играть, это гораздо весомее соображений о престижности зала.

ИО С тех пор вы также приезжали в Санкт-Петербург на фестиваль Earlymusic для участия в «Бах-баттле», где состязались исторически информированное исполнительство и более традиционное, причем вы, по идее, представляли второе. Как вам такой замысел?

КТ В своей игре, надеюсь, я более чем информирован об исполнительской практике барокко, хотя даже не использую жильные струны. В любом случае все зависит от исполнителя. Я с удовольствием слушаю и тех, кто играет на старых инструментах, и тех, кто играет на современных, если они хорошие музыканты. Но скоро мне предстоит играть один из концертов Гайдна на барочной скрипке с жильными струнами, придется постараться!

ИО Это выступление – часть проекта «Гайдн 2032» дирижера Джованни Антонини…

КТ …и я играю в строе 430 Гц, что абсолютно ново для меня, и наша запись будет включена в этот цикл. Антонини записывает симфонии Гайдна, что само по себе замечательно, будь то к юбилею или нет: это совершенно фантастическое путешествие. Очень люблю симфонии в исполнении Тревора Пиннока, хоть он и записал только избранные, и ко многим из них, безусловно, стоит вернуться. Мы с удовольствием играем некоторые квартеты Гайдна, но с точки зрения того, как он пишет для скрипки, он не стал для меня тем, чем стали Моцарт, Брамс, Барток.

ИО Четыре года назад вы сказали: «Я терпеть не могу разговоров о том, будто раньше мы по нескольким нотам узнавали, кто играет… что такого уж ценного в том, что я опознаю по звучанию Ойстраха? Я хочу слышать не Ойстраха, а Шостаковича… и не обрадуюсь, если про мою запись Баха скажут: “Это Тецлафф”. Хотя, если кто-то скажет: “Это Бах, каким его видит Тецлафф”, мне будет приятно, чего уж скрывать». Нет ли тут противоречия?

КТ Если узнают мой подход, безусловно, мне будет приятно. Думаю, я хотел сказать вот что: если звук исполнителя всегда одинаков, как он может быть интерпретатором столь разных сочинений? Твое вибрато, твой нажим смычка, все твои приемы должны быть разными от сочинения к сочинению. В Москве мы играем Сонату Дворжака фа мажор, которую почти не знают, и Третью сонату Грига; они написаны почти одновременно и все же, надеюсь, звучат у нас совсем по-разному. Cоната Дворжака невероятно, я бы сказал, по-моцартовски хрупка и очень нежна, сразу и не скажешь, что это Дворжак. Григ – оборотная сторона того же, очень темная и отчасти жестокая вещь. А затем Первая соната Бартока – один из главных шедевров ХХ века: о разбитом сердце, о любви, о насилии, о нежности, играть ее – чистое наслаждение. И это органичное продолжение двух романтических сонат. Звучит она на удивление редко, хотя абсолютно доступна слушателю: длинная, трудная, но, как правило, глубоко трогает.

ИО И все-таки интерпретатор должен быть узнаваем или нет?

КТ По своему отношению к тому, что играет, – возможно. По тому, насколько он выразителен. По своему пониманию композитора, по способности извлечь из его музыки главное. В любом случае индивидуальность не спрячешь, если она есть. Мне лишь не нравится подход: «О, это фирменное вибрато такого-то!» Для меня это бессмыслица – и когда так говорят, и когда «фирменное вибрато» используется где надо и где не надо.

ИО Вы постоянный участник фестиваля камерной музыки в Хаймбахе, известного в том числе благодаря замечательным записям. Как он пережил пандемию?

КТ Всю программу, запланированную на этот год, мы сыграли, но без публики: для трансляций, для записей, для себя. В следующем году все должно пройти как обычно. Чем хороши фестивальные записи: мы репетируем день-другой, даем концерт – и диск готов. Это совсем другое понимание совершенства, чем то, что принято в нашей индустрии. В лучшие эти записи вложена вся наша любовь к публике и к игре в ансамбле. Когда тебе двадцать, и ты слышишь себя по радио, то падаешь в обморок от одной неточно взятой ноты. Когда тебе пятьдесят пять, думаешь: неужели одна мелкая неудача так важна? Сегодня ты что-то сыграл не так удачно –пусть, это не делает тебя хуже.

ИО Как вы, солист, находите время для игры в трио и в квартете?

КТ Во-первых, у нас необычный квартет, мы не репетируем постоянно, а только накануне турне. Во-вторых, мы вместе почти тридцать лет и можем быть абсолютно уверены друг в друге, что позволяет нам работать быстро. Моим девизом могли бы стать слова «Это надо сделать быстро»: я живу в Берлине с тремя маленькими детьми, хочу быть хорошим отцом и много ими заниматься, поэтому темп жизни сумасшедший. Всего у меня их шестеро, но старшие уже выросли… Вирус похоронил много важных планов, например, я должен был быть «резидентом» Лондонского симфонического оркестра, были составлены прекрасные программы – перенести их на другие сезоны трудно, но кое-что я очень хотел бы восполнить.

ИО Чем вам запомнились первые месяцы локдауна?

КТ Когда все началось, моим детям было семь, пять и четыре соответственно. Школы и детские сады закрылись, и мы провели в квартире почти четыре месяца друг у друга на головах. Было непросто, было напряженно, зато в отличие от многих коллег я уж точно не скучал: отложил скрипку, несколько месяцев не играл, не занимался и был просто отцом.

ИО Сильно ли вам не хватало возможности заниматься и давать концерты?

КТ Занимаюсь я и так не все время, иногда беру неделю отдыха, а обычно – полчаса-час в день. А вот возможности выразить себя не хватало. Год назад несколько концертов все-таки состоялось, но по большей части мое расписание опустело. Вся эта ситуация говорит о том, что медицина должна быть лучше готова к подобному. Она также наглядно показала разницу между обществами, где работают над решением проблемы сообща, и тем, где выживают поодиночке, между группами людей с сильным ощущением общности и теми, где оно выражено слабо. Показала, как по-разному ведут себя страны и их лидеры. Это важный урок, поможет ли он – уже другой вопрос.

ИО Во время пандемии вы участвовали в ряде онлайн-концертов…

КТ …из пустого зала. Похоже на запись в студии, только ты не можешь ничего исправить, просто играешь и, честно говоря, не испытываешь никакого удовольствия. В самом начале я дал несколько таких концертов, а потом подумал: зачем? Хотя публике, конечно, было важно видеть, что где-то все это продолжает существовать.

ИО Почему свой прежний облик «а-ля Гарри Поттер» вы сменили на более рок-н-ролльный, с бородой и длинными волосами?

КТ Потому что длинные волосы нравятся моей жене. Всего-то навсего.