Будущее уже наступило

Первый день форума (который, к слову, имел ярко говорящее название «Призрак будущего») предложил поразмыслить о следующем: окончательно ли поглотит нас цифровизация, искусственный интеллект и новые технологии, или в этом глобальном неостанавливающемся процессе останется место чувствам, эмоциям, переживаниям, собственно, человеческому. Так, в электроакустическом вокальном перформансе Бригитты Мунтендорф Public Privacy #6: voice | bright no more, который можно смело назвать исповедью интернет-­пользователя, вокалистка (в смелом, эпатажном воплощении Алены Верин-­Галицкой) то сосредоточенно пролистывает воображаемый планшет – и одновременно с жестом издает звук, возникающий обычно при движении пальца на сенсорном дисплее, то музыкально «делится» переживаниями с невидимым собеседником на экране ноутбука (проговаривает текст, вокализирует на разный манер), причем в этот момент на экране появляется заранее записанное видео, намекающее на нестабильное внутреннее состояние героини. Другое приглашение в личное пространство, точнее, в свою уютную гостиную, предложил композитор Александр Шуберт. Его движения и действия, как в самом жестком сериализме, были строго закреплены за определенным звуком конкретного инструмента или групп. В пьесе Маттиаса Кранебиттера искусственный интеллект добрался и до самого «святого» – классической музыки: ансамбль «Студия новой музыки» по команде голосового бота превращал, например, цитату «К Элизе» Бетховена в шумную звуковую какофонию. Впрочем, Александр Хубеев в своей пьесе «Призрак антиутопии», где к рукам и ногам перформера привязаны веревки и грузы, издающие резкие скрежеты, отчасти нас успокоил, показав, что и без использования электроники и новейших технологий можно найти интересные звучания.

Второй концерт форума, словно оправдывая свою приставку «международный», был посвящен проблеме экологии, волнующей европейских художников еще с 1960-х. Неслучайно попытки воплотить в сочинениях процессы природных стихий, представить свою реакцию на ситуацию с глобальным потеплением привели к целому направлению – экомузыке. Его крупный представитель – Джон Лютер Адамс, природозащитник, долгое время живший на Аляске, – прозвучал со своими минималистскими медитативными композициями, напоминающими почти наглядное развертывание элементов окружающего мира. Не обошлось также без поклона живому, тому, без чего невозможно представить нашу планету – и если ставший уже культовым опус Эдисона Денисова «Пение птиц» преобразился за счет оригинальных импровизаций пианистки Моны Хабы со свистульками, то в неожиданно романтической пьесе Хельмута Лахенмана воспевалась ветка сакуры и красота природы Японии. А безусловным открытием вечера, пусть прямо не отражавшем тематику «эко», стала фантастически сложная, написанная в специальной нотации альтовая пьеса Das Andere Хорациу Радулеску, которую бесстрашно исполнила Анна Бурчик.

На третьем концерте музыканты занимались исследованием пространства – изучали, как можно управлять этим акустическим «космическим» звуковым полем. Специальные гости фестиваля – французская мультимедийная группа LiSiLog (перкуссионист Жан Жоффруа и звуковой дизайнер Кристоф Лебретон) – представили свое понимание пространства сцены и роли музыканта в пьесе. Каждое движение исполнителя-­перформера запрограммировано интерактивной платформой Light Wall System и, в зависимости от заданных автором условий, в процессе исполнения «диктует» инструменту строго конкретное звучание. Это изобретение LiSiLog было наглядно продемонстрировано в пьесе для альтового саксофона и электроники Владимира Тарнопольского с присущим для его сочинений поэтико-­романтическим названием «Последний закат». Здесь неспешно разворачивающееся, «призрачное» звучание саксофона, регулируемое Light Wall System, накладывалось на остинато записи звучания Земли, произведенной NASA: солистка Юи Сакагоши завораживала своими медитативными движениями, всплывающими в кромешной темноте, словно имитируя невесомость. Похожее погружение в «космическую пучину» ощущалось и в пьесе Джеймса Тенни In a Large, Open Space – пространственно-­звуковой инсталляции, которая управлялась специальными датчиками, надетыми на руки музыкантов.

Программа четвертого вечера «Московского форума» была сконцентрирована вокруг проблем внутри социума и социальной критики общества. Своего рода «зеркалом» предложенного дискурса стал черно-­белый немой фильм Жана Виго À propos de Nice, высмеивающий праздничную беззаботную жизнь буржуа 1930-х, музыку к которому написал Франсуа Парис. Сонорное и сонористическое звучание инструментов (ансамбль «Студия новой музыки» исполнил композицию синхронно с изображением короткометражки на экране) максимально диссонировало с атмосферой документального кино. Другая, не менее социальная пьеса – The 1987 Max Headroom Broadcast Incident Мауро Ланцы посвящена одной из первых хакерских атак на телевидении. Резкие, неприятные для слуха звуки, издаваемые струнным квартетом «Студии новой музыки» в сопровождении электроники, словно имитировали момент захвата трансляции, панику, суматоху, страх. Неожиданный взгляд на существование людей сегодня предложила перформативная команда Waldgang под предводительством студента-­композитора консерватории Павла Полякова. Ребята записали видео, в котором мелкие монеты, соответствующие размеру нашего МРОТ, переплавляются в колокол – таким образом показывая, как из материального рождается духовное. На сцене тем временем творился настоящий ритуальный акт: сначала Поляков издавал звуки горлового пения, затем сам колокол внесли на своих плечах накачанные атлеты.

Заключительный концерт фестиваля получился без преувеличения мощным, объединив в себя сверхтехнологично-­изобретательное, мультимедийное, электроакустическое – все то, что наверняка в ближайшем будущем станет таким привычным кирпичиком строительного фундамента композиции, как мелодия или тональность, и вскоре займет свою полноценную нишу в развитии современной академической музыки. Именно этот исторический эволюционный процесс считывался в пьесе Николая Попова ARTRA, где сквозь энергичные ритмы ударных и электроники, как призрак прошлого, периодически проступала цитата из «Весны священной» Стравинского – фрагмент Пляски щеголих, записанный с позолоченного диска корабля «Вояджер-1». Интерлюдии Станислава Маковского, созданные для дисклавира, словно напомнили о том, что возможности контроля компьютера над акустическим инструментом еще не исчерпаны: стоит ли говорить, какой восторг у публики вызвал самозвучащий рояль, издававший незатейливые танцевальные мелодии. А грандиозной точкой этих пятидневных музыкально-­мозговых штурмов на темы FUTURO // LOGOS, ECO // LOGOS, COSMOS // LOGOS, SOCIO // LOGOS, TECHNO // LOGOS оказался перформанс Star me Kitten Александра Шуберта. Здесь действия, проговариваемые лектором-­ведущей и транслируемые на экране (любить, работать // это мой дом, это я репетирую пьесу для сегодняшнего концерта), имели своего музыкального «двой­ника» – тот или иной звук, аккорд, фрагмент, выполнявший функцию озвучки откровенно трешового и местами психоделического видео. Исполнители же суперзрелищного действа во главе с харизматичной Аленой Верин-­Галицкой и вовсе превратили эту «лекцию о связи звука и содержания» в настоящий рейв: казалось, что стены Рахманиновского зала вот-вот раздвинутся, потолок обрушится, и мы окажемся не то в клубе, не то в электронной студии, в общем, в пространстве пока что призрачного будущего.