Страницы памяти

В наши дни, когда гендерные роли размыты как никогда, написанные для определенного типа голоса циклы становятся универсальным материалом. Традиционно исполнителем двадцати четырех песен для голоса и фортепиано, сочиненных Шубертом в конце его недолгой жизни и объединенных заголовком «Зимний путь», считается тенор. Тем не менее среди его выдающихся интерпретаторов есть обладатели более низких мужских голосов (баритон Дитрих Фишер-Дискау за свою жизнь сделал семь различных записей «Зимнего пути»; вагнеровский бас-баритон Ханс Хоттер также неоднократно обращался к этой части наследия Шуберта). Появление этого репертуара у женщин тоже не является новшеством – знаковые записи цикла в разные годы сделали Бригитта Фассбендер, Криста Людвиг, Лоис Маршалл. Боль разлуки, крушение надежд, отчаяние и жажда смерти – общечеловеческий опыт, не зависящий от пола. Джойс ДиДонато как представительница другого поколения открывает новые горизонты в подходе к «венку жутких песен»: «Зимний путь» превращается в дневник, который отвергнутый герой посылает своей возлюбленной. Таким образом ДиДонато выводит из тени почти неуловимый женский персонаж.

«Для девушки того времени выразить и разделить чувства было чем-то очень интимным. Это было искреннее желание. И я задалась вопросом: о чем она подумала, когда узнала, что отвергнутый ею юноша исчез без вести? Их любовная драма стала предпосылкой его бесцельных странствий. Но отправляла ли она ему письма, которые так и не дошли до него? Как она жила дальше?» – рассуждает певица. Подобно тому как Шарлотта перечитывает письма Вертера в опере Массне, героиня ДиДонато погружается в мрачный мир мыслей и переживаний шубертовского странника: «Возможно, она впервые открывает этот дневник, и каждая страница в нем становится для нее потрясением. Но возможны и другие варианты: что, если это своеобразный ритуал в годовщину их знакомства? Сколько ей лет? В каком она положении? Она может предстать перед нами шестидесятилетней дамой, размышляющей в одиночестве о смерти, и ее тянет вернуться к драме, произошедшей с ней в молодости», – продолжает певица.

Обладательница лирико-колоратурного меццо-сопрано, Джойс ДиДонато зарекомендовала себя в ином репертуаре – по большей части в операх Генделя, Моцарта, Россини. Ее опыт исполнения немецких Lieder еще довольно скромный. В музыке, написанной Шубертом для голоса, нет ничего похожего на то, с чем обычно имеет дело ДиДонато: вместо блестящей виртуозности и технической эквилибристики – тонкая исповедальная лирика, вместо театрального пафоса – сдержанная саморефлексия. Мрачная антиодиссея Шуберта раскрыла другую грань таланта ДиДонато. К этому материалу она подошла без оперной позы, с подкупающими искренностью, честностью и прямотой. В исполнении вокального цикла Шуберта как драматического монолога певица использует богатую палитру вокальных красок, причем для каждой из двадцати четырех частей выбирает свой индивидуальный психологический рисунок, что помогает ей избежать монотонности. Певица вживается в каждую фразу, при этом четко следуя драматической сквозной линии авторской мысли. В пространстве Большого зала Филармонии Санкт-Петербурга идеально звучали и ее смелые fortissimi – в песнях Die Wetterfahne («Флюгер») и Der stürmische Morgen («Ненастное утро»), и хрупкое, изысканное piano – в Der Lindenbaum («Липа») и Das Wirtshaus («Постоялый двор»).

Чуткий вдумчивый аккомпанемент Крейга Терри помогал создать градацию самых контрастных переживаний и настроений. Пианист здесь не сторонний наблюдатель, но сочувствующий, идеальный компаньон, разделяющий переживания героини. Обладающий безошибочным чувством темпа, пониманием музыкального текста и его интерпретации солисткой, Терри извлекал редкие нюансы из таких знакомых песен, как Der Lindenbaum («Липа»), Irrlicht(«Блуждающий огонек»). Его участие добавило эмоциональной глубины и обеспечило идеальный синтез голоса и фортепиано.

Перед Der Leiermann («Шарманщик») – последней песней цикла – музыканты сделали театральную паузу. В одном из интервью ДиДонато рассказала, почему это необходимо: «DieNebensonnen (“Мнимые солнца”) – последняя запись в дневнике героя, в то время как DerLeiermann – возможно, принадлежит женщине, которую он любил. После исполнения DieNebensonnen я закрываю дневник, кладу его на стол. Что-то в глубине зала привлекает внимание моей героини… Поэтому, когда она произносит фразу “Willst zu meinen Liedern deine Leier drehn?” (“Хочешь ли ты, чтобы твоя шарманка играла мои песни?”), она на самом деле задает риторический вопрос: “Кто споет мои песни и расскажет мою историю?”. Прочитав дневник, она словно потеряла какую-то частичку себя в этом мире».

Растроганная горячим приемом, ДиДонато нарушила негласное правило не исполнять бисы после «Зимнего пути» и противопоставила самому трагическому произведению в камерной музыке жизнеутверждающую песню Рихарда Штрауса Morgen. Ее трансцендентная красота, обманчивая простота словно восстановили нарушенный баланс – вернули потерянную надежду и безмятежность.