«Лоэнгрин» в лицах

Главные партии репетируют: Бренден Ганнелл, Томислав Мужек, Сергей Скороходов (Лоэнгрин), Анна Нечаева, Йоханни ван Острум (Эльза), Мария Лобанова, Хатуна Микаберидзе (Ортруда), Мартин Гантнер, Томас Майер, Александр Краснов (Тельрамунд), Гюнтер Гройссбёк, Денис Макаров (Генрих), Дерек Веллтон, Николай Казанский (Глашатай) и другие.

Вот что думают о новой постановке некоторые исполнители главных партий.

Бреннден Ганнел (американо-британский тенор, Лоэнгрин): «Конечно, я счастлив вновь быть на сцене. Принимать участие в такой масштабной постановке – это большое удовольствие. Но в то же время мы ставим такую объёмную оперу во времена ковида, и все висим как на зубной ниточке: не знаем, что с нами случится на следующий день. Да, мы работаем, каждый день сюда приходим, мы надеемся… Но в любую минуту нам могут сказать «спасибо, мы закрываемся», и – ничего не поделаешь. Такая зыбкость ситуации очень чувствуется. Но я сейчас впервые в Москве, впервые в Большом театре, и рад, что это происходит!»

Йоханни ван Острум (южноафриканское сопрано, Эльза): «Я достаточно часто исполняю партию Эльзы, и у меня к ней очень нежные чувства. Я люблю эту героиню, потому что она – воплощение чистоты и добра. Ее обвинили в преступлении – в убийстве, которого она не совершала. Вы можете подумать, что Эльза — это очень наивный персонаж, но на самом деле она просто испытывает очень искренние чувства. Я нахожу много отголосков ее поведения в своей собственной жизни и эта связь у нас очень плотная. Часто мы задаемся вопросом – почему же Эльза все-таки спрашивает у Лоэнгрина его имя? Почему она не могла просто промолчать? Это как раз очень интересный момент для работы, для видения режиссера. От проработки этого вопроса во многом зависит концепция постановки. В нашей повседневной жизни, мне кажется, есть много вопросов, которые мы не смеем задавать. Но на самом деле было бы хорошо, если бы мы рискнули. Я пела эту партию много раз. Первое мое исполнение было десять лет назад. Это всегда интересно. Ну и вообще – я очень люблю Вагнера. Чем глубже ты в него погружаешься, тем больше находишь для себя возможностей и открытий.

Гюнтер Гройссбёк  (австрийский бас, король Генрих Птицелов): «Вообще я очень люблю русскую музыку, особенно  Мусоргского (“Бориса Годунова”, “Песни и пляски смерти”). Я имел счастье работать с очень хорошим концертмейстером Любовью Орфеновой. Вообще Россия, русская культура и история привлекали меня ещё со школьных времён, хотя я родился в Австрии.

Сейчас, когда я здесь, и из моих постов в Фейсбуке (организация, деятельность которой запрещена в РФ) друзья узнают, что я в России, они меня спрашивают – как ты там, в такой агрессивной среде, среди озлобленных людей? Но я отвечаю: это совершенно не так. Такой образ рисуют разные медиа, движимые политическими резонами. А нам тут так хорошо работается! У меня весьма позитивный опыт. Когда я получил предложение спеть в “Лоэнгрине” в Москве, – сразу согласился. Здесь эта опера давно не звучала. К тому же это копродукция с Мет, так что потом предстоит выступить в этом спектакле и в Нью-Йорке.

Мой герой Генрих Птицелов – фигура политическая и должен действовать, как политики во все времена: сохранять порядок в государстве. Конфликты Тельрамунда, Эльзы и Лоэнгрина он должен как-то сдерживать. Он не такой эмоциональный герой. Генрих – это лидер, король, человек скорее добрый, зла в сердце не держит. Но большой внутренней эволюции за эти три акта и четыре часа музыки он не проходит, это не Борис Годунов. Вокальная партия по объему не такая большая, но это трудная партия. В первом акте надо петь очень высоко, и, конечно, тут важно каждое слово.  При этом нужно сохранять полноту звука и авторитарность этого образа. Эту партию я пел много раз, может быть, раз 50-60 – и в Хьюстоне, и в Вене, достаточно часто в Берлине в Немецкой опере. Впереди еще Нью-Йорк. Если говорить о вагнеровских партиях, то моя самая любимая – Гурнеманц в “Парсифале”. Но Лоэнгрин – сын Парсифаля, и тут как раз упоминается история Грааля, которую рассказывает Гурнеманц.