Соринка в чужом глазу и бревно в своем

У маэстро Бутткевица необычная биография. Он родился в Берлине, там же окончил Высшую школу музыки Ганса Эйслера. Его наставниками были Хорст Фёрстер и Курт Мазур. Как лауреат премии им. К.М. фон Вебера города Дрездена он стажировался в Ленинградской консерватории у Арвида Янсонса. Фред Бутткевиц сотрудничал в качестве приглашенного дирижера с Гевандхауз-оркестром и c другими ведущими коллективами Германии и Японии. Преподавал в университетах музыки Лейпцига, Веймара, Берлина и даже написал несколько учебных пособий о новаторских методах дирижерской практики. С 2015 Фред Бутткевиц живет со своей русской женой в Улан-Удэ.

«За ситуацией в Донбассе я внимательно слежу с 2014 года, – делился Бутткевиц в интервью «Известиям». – В самом начале войны я общался с одним дирижером из Луганска, мы знакомы со времен Ленинградской консерватории, – и он рассказывал, что его престарелая мама целый день сидит в ванной комнате, потому что это единственное место, где ее не могут достать осколки или пули. Поэтому мой приезд в Донецк – это в том числе и акт солидарности. Мне хочется показать, что бывают разные немцы. И мне жаль, что так мало музыкантов приезжает в Донецк из Европы и так мало иностранцев живет в гостинице, где я остановился».

В 2019 году Фред Бутткевиц исполнил с Донецким симфоническим оркестром имени С.С.Прокофьева произведения Брамса и Шуберта, а в 2021-м – программу, посвященную венским классикам.

В ответ на недавнее отстранение Валерия Гергиева от участия в культурных событиях Европы Фред Бутткевиц опубликовал в газете Nordkurier (Германия) заметку, осуждающую действия европейских концертных и театральных организаций. Этот небольшой текст господин Бутткевиц предложил опубликовать в «Музыкальной жизни».

Разве можно себе представить, что во время одной из многочисленных войн США, Великобритании, Франции или Израиля увольняют работающего в Германии артиста за его отказ осудить военные действия? И могло ли такое произойти именно в Мюнхене? (Мюнхен сыграл важную роль в истории Третьего Рейха. – Прим. ред.)

Известный интерпретатор симфоний Брукнера – Ойген Йохум – дирижировал праздничными концертами в честь дня рождения фюрера, с повязкой со свастикой на предплечье, и оставался у руля Симфонического оркестра Баварского радио в течение многих лет после окончания Второй мировой войны.

Берлинскую филармонию на протяжении тридцати пяти лет возглавлял Герберт фон Караян, который, чтобы подстраховаться, даже дважды вступал в Национал-социалистическую немецкую рабочую партию – сначала в Австрии, в 1933 году, а затем – в Германии, два года спустя. Однажды, когда музыканты Берлинской государственной оперы не захотели выполнить требования тогда еще молодого Караяна, он прервал репетицию на пятнадцать минут, а после перерыва в зал вошел человек в военной форме и обратился к музыкантам: «Рейхсмаршал Геринг желает, чтобы вы подчинились воле дирижера». Воцарилась тишина.

Насколько мне известно, до сих пор не сообщалось о прецедентах, что Валерий Гергиев  во время репетиции взывал бы к помощи главкома Военно-воздушных сил России.

В те годы карьера Караяна, дирижера мирового класса, наверняка бы развивалась и без подобного «подкрепления», только немного медленнее. Он также провел концерты для вермахта в оккупированном Париже.

Русские совсем не были мстительными, им и в голову не пришло отыгрываться на немецких музыкантах: обоих этих выдающихся в художественном отношении дирижеров – Караяна и Йохума – приглашали в СССР. Мне довелось присутствовать на одном из концертов под управлением Йохума в Ленинграде в 1970-х годах: сердца ленинградцев, за тридцать лет до этого переживших блокаду (по разным оценкам в ней погибло от шестисот тысяч до полутора миллионов человек. – Прим. ред.), открылись к нему.

Дирижер Карл Бём, которого до конца жизни приветствовали во всех культурных столицах Европы, в 1934 году поспешно занял пост генерального музыкального директора в Земперопер Дрездена после того, как штурмовые отряды СА сначала криками выгнали его предшественника Фрица Буша из зала, а затем вынудили эмигрировать в Англию. Позже Бём писал о произошедшем в 1938 году Аншлюсе (включение Австрии в состав Германии. – Прим. ред.): «Тот, кто не согласен с этим актом фюрера на все сто процентов, не достоин чести называться немцем». В Вене Бём жил на бывшей еврейской вилле и (не будучи обязанным это делать) приветствовал публику гитлеровским приветствием. «Безусловно, это в интересах правительства, если я поеду в Вену как немецкий дирижер, чтобы дать там новый стимул многочисленным сторонникам национал-социалистической идеи», – писал он. В статье Der Weg der heutigen Musik («Путь сегодняшней музыки») в специальном выпуске Kameradschaft Deutscher Künstler по случаю дня рождения Адольфа Гитлера 20 апреля 1939 года Бём рассуждал о том, что «путь сегодняшней музыки <…> был вымощен мировоззрением национал-социализма» и выступал за то, чтобы «все возможные художественные “отклонения”, не учитывающие народные настроения, пресекались бы с самого начала».

Тем не менее даже этот дирижер, который, к сожалению, был великолепен только в своем музыкальном творчестве, впоследствии был приглашен в ГДР – Виллему Менгельбергу, более пятидесяти лет возглавлявшему амстердамский Консертгебау и выступавшему во время нацистской оккупации Нидерландов в 1940–1945 годах, сказали в немецко-советской зоне: «Приезжайте к нам, продолжайте дирижировать здесь!» Так Менгельберг стал кумиром моего дрезденского учителя, который в то время был концертмейстером вторых скрипок.

Русские умели разделять политику и искусство, у них это получалось лучше, чем у нынешнего мэра Мюнхена – господина Райтера. Я не могу смириться с тем, что российских артистов следует единодушно осуждать за так называемую «слишком близкую связь с Путиным» в стране, в которой в течение сорока лет после 1945 года не было никаких проблем с дирижерами, тесно связанными с нацистским режимом, – конечно, я говорю об этом, ни в коей мере не сравнивая гитлеровскую Германию и путинскую Россию.