События
Юбилейный фестиваль Башмета в городе-курорте обещал быть грандиозным музыкальным праздником с участием почти всех русских и зарубежных артистов, когда-либо выступавших в Зимнем театре за эти пятнадцать лет. Уже были раскуплены билеты, приглашены гости, размещены баннеры и рекламные афиши с изображением маэстро. Радовала и сочинская погода, обычно переменчивая в феврале: почти каждый день уставших от снега москвичей грело ласковое солнце, словно зазывая бросить все и прогуляться по берегу Черного моря. Но никто не знал, что через несколько дней вся эта идиллия разрушится, чувства притупятся, а сам фестиваль, как и наша жизнь, расколется на две части.
Поначалу все было, как и каждый год подряд. Константин Хабенский вновь открыл фестиваль спектаклем Виктора Крамера «Не покидай свою планету» по сказке Экзюпери «Маленький принц», стартовали традиционная лаборатория видеоарта (куратор – Антонио Джеуза) и фотовыставка, Турнир поэтов и Школа молодых журналистов. В Зале органной и камерной музыки концерты проходили буквально в режиме нон-стоп: вокалисты сменяли пианистов («Бетховен-марафон»), Инструментальный департамент и Композиторский – Народный департамент и Дирижерско-хоровой. Пока музыкальный лектор Ляля Кандаурова проводила музыкально-театральный ликбез в фойе Зимнего театра, в это время на его сцене режиссер Павел Сафонов руководил прогоном своего нового спектакля «Ибсен. Recycle». Фестивальным настроением был охвачен буквально весь город: многие местные жители столпились в здании Морского вокзала, чтобы услышать игру органистки Евгении Кривицкой. Кстати, органная тема в этом фестивале прозвучала как никогда мощно. Цифровой электронный инструмент путешествовал в аэропорт вместе с солистом Белгородской филармонии Тимуром Халиуллиным, а потом, переехав на железнодорожный вокзал Адлера, удивлял дуэтом японки Хироко Иноуэ и Жан-Пьера Стайверса (Нидерланды). Органный марафон с участием тех же артистов продолжился и на следующий день, уже на духовом органе фирмы Rieger–Kloss.
Неизгладимое впечатление произвел новый спектакль Виктора Крамера – «Кроткая» по одноименной повести Достоевского с актером Сергеем Гармашем в главной роли: трагическая история получила новый подтекст в виде проблемы домашнего насилия и абьюза. Стоит ли говорить о том, какой ажиотаж вызвало выступление главного ньюсмейкера тех дней – Эмира Кустурицы! Отказавшись от общения с прессой, поклонниками, так и не ответив на главный вопрос, зачем ему понадобилось руководить Театром Российской Армии, сербский режиссер и его фолк-рок-группа No Smoking Orchestra устроили зажигательный вечер с песнями и плясками. Исполняя саундтреки к своим фильмам и всякого рода балканскую музыку, Кустурица время от времени общался с публикой на русском, а под конец шоу и вовсе спустился в зал, надев предварительно медицинскую маску.
А потом наступило утро 24 февраля. Снова выглянуло солнце, закричали чайки у моря, а музыканты, критики и просто отдыхающие спускались в гостинице на завтрак. Открыв по привычке соцсети, мы узнали, что Россия начала спецоперацию на Украине. У российской границы, недалеко от южных городов, идут боевые действия, аэропорты закрыты. Сказать, что возник ужас и растерянность, – это ничего не сказать. Одна часть сознания отказывалась поверить в происходящее, другая призывала срочно покупать билет на поезд. И пока разум боролся с паникой, фестиваль заверил: все в порядке, мы вас не бросим, по мере необходимости эвакуируем. В итоге аэропорт Сочи, единственный из всех южных городов, открылся на следующий день. Многие гости рискнули сесть в самолет и провести четыре часа вместо двух (маршрут пришлось кардинально изменить), а другие, в том числе автор этих строк, уехали на поезде, едва успев купить билет…
И теперь встал острый вопрос: завершать фестиваль или не завершать? Уместен ли будет музыкальный праздник в тот момент, когда люди сидят в бомбоубежищах? В отличие от многих своих коллег, Юрий Башмет не стал давать какую-либо оценку происходящему, но дал понять, что фестиваль продолжится, несмотря ни на что. Ведь музыка – это то, что может объединить, примирить, спасти, дать надежду и веру. Вечером того рокового дня в Зимнем театре прошел показ хоровой оперы Александра Чайковского «Сказ о Борисе и Глебе», где на сцене расположилось около двухсот человек, несколько хоровых коллективов. По иронии судьбы этот спектакль рассказывал о борьбе за власть, царе-манипуляторе (в образе Ярослава Мудрого – актер Андрей Мерзликин) и о народе Древнерусского государства. К счастью, никакой провокации из зала не было – растерянная и сбитая с толку от последних новостей публика молча взирала на эту летопись прошлого или, возможно, настоящего…
Накануне своего выступления итальянский коллектив Il Giardino Armonico сообщил руководству фестиваля, что не приедет, – причину не озвучили, но о ней теперь не трудно догадаться. В спешке пришлось срочно готовить замену. Вместо итальянского барокко прозвучали «Пять отражений на тему 24 каприса Паганини» Кузьмы Бодрова, где альт маэстро Башмета напоминал монолог одинокого героя, Фортепианный концерт Шнитке в мощном, даже яростном исполнении Ксении Башмет. Когда ансамбль «Солисты Москвы» взял первый такт «Элегии памяти Самарина» Чайковского, над сценой вдруг зажглись сине-желтые прожектора – огни, ставшие единым целым с драматической музыкой. Заключительный же концерт Зимнего фестиваля искусств – традиционный гала – и вовсе завершился на патетической ноте, окончательно разрушив первоначальную юбилейную атмосферу. Неожиданно для всех Всероссийский юношеский симфонический оркестр – по сути, совсем еще дети – исполнил Адажио из «Ленинградской» симфонии Шостаковича, которая в нынешнем контексте обрела новый смысл. Этот суровый Реквием, посвященный погибшим, звучал как ода человечеству, гимн стойкости и мужеству и словно одновременно готовил нас к грядущим закрытиям и отменам, расставаниям, погружению в новую реальность.
