Восставшие против палочки

Быть и не быть

Так отвечает на гамлетовский вопрос сам Персимфанс, обязанный быть первоклассным симфоническим оркестром и вместе с тем – оркестром не быть. В самом названии, типичном для новояза послереволюционных лет, заложено слово «ансамбль», только количество участников может доходить до ста. Современники свидетельствуют, что согласие в игре музыкантов нередко казалось идеальным, что признавали даже отставленные новым ансамблем от власти дирижеры. Мы слышим такое же коллективное единство в игре нынешнего Персимфанса, а методологи классифицируют деятельность коллектива как разработку «альтернативных систем управления». Такому оркестру не нужна партитура – каждый играет свой голос, слыша голоса других.

Заводилы ансамбля и стали авторами книги, которая делится, по их собственному определению, на Ветхий и Новый заветы. В первой части помещена пространная брошюра музыковеда и завлита Персимфанса 1920-х Арнольда Цуккера, включающая отзывы критиков, среди которых есть Сабанеев и Асафьев. Во второй – история Персимфанса со дня его второго рождения в 2008 году, там цитируется уже наша критика. Часто ли встретишь Библию, в которой Новый завет является осознанной пародией на Ветхий? Она перед нами: участники ансамбля используют бюрократически-революционный слог и называют друг друга товарищами, а действительность описывают в терминах пролетарского строительства. Чего стоит описание городского праздника в Красногорске, в котором принял участие один из изводов Персимфанса под названием «Оркестр металлургов», сыгравший партитуру композитора-футуриста Григория Лобачева на железяках. Воздействие искусства на слушателя оказалось столь сильно, что даже дворники-узбеки выстроились в марширующую колонну.

Наша колючая проволока

В этой Библии, переполненной архивными и новейшими фото,  есть, правда, еще и предваряющий манифест, написанный застрельщиком современного Персимфанса Петром Айду. В нем прошлое ансамбля, описанное в главах книги, смыкается с настоящим и будущим, в котором будет построен концертный зал, ныне уже спроектированный. Манифест включает в текущую систему ценностей не только опыт Персимфанса 1920-х и его исторических участников вроде скрипача Льва Цейтлина, который все же ограничивался симфонической музыкой, но и всю культуру неуемно творческих 1920-х с шумовыми партитурами, оркестрами бутылкофонов и композиторскими объединениями вроде Проколла. Мы знаем, что сегодня члены ансамбля успешно возрождают на практике и эти традиции. Они прихотливо соединяются с опытом отечественной неформальной культуры 1990-х, который тоже не пропал даром, а также философией гедонизма. Упорные трудяги, музыканты Персимфанса надевают маски и каски советских рабочих, чьей колючей проволокой гордится страна, вместе с тем в инструментарии ориентируются на историческое исполнительство, в одежде оглядываются на современную моду и настаивают на развитии культуры пиршеств. В главах книги авторы вспоминают эпизоды своего эстетического, а Григорий Кротенко – и эротического взросления.

Бетховен с приставкой «мета-»

В этих главах описаны проекты Персимфанса, на которых мы присутствовали, – такие как исполнение Фортепианного концерта Александра Мосолова, когда музыканты впервые попробовали играть без дирижера, или «Мета-Бетховен», на котором оркестры, играющие с дирижерами, уже могли бы поучиться. Тем интереснее, как это выглядело изнутри («Репетиционный процесс был временами анархический»). Интересно и описание городских оупен-эйров, где Персимфанс принципиально не прибегал к использованию микрофонов, ссылаясь на то, что Ленин выступал с броневика без звукоусиления. Где мы не были – это в Норвегии, а там участники Персимфанса учили местный военный оркестр  «воевать без приказа». Это почти то же, что играть без партитуры и не по палочке. Эпоха палочек в книге тоже представлена: это все время с 1932 по 2008 год, когда Персимфанс пребывал в небытии. Оно представлено в комиксе «Сон Персимфанса», занимающем среднюю часть книги и созданном художником (а также трубачом ансамбля) Ярославом Шварцштейном. На одной из его психоделических картинок гроб с Прокофьевым тащат по московским крышам Хренников, Шостакович и Ростропович, а возглавляет процессию Хачатурян (но, судя по лицу, не Арам, а Карен).

Среди проектов, появившихся в постсоветскую эпоху и перебрасывающих мосты к былым временам, Персимфанс выглядит красной вороной. Если, скажем, Дягилевский фестиваль или газета «Коммерсантъ» возникли как реинкарнация знаковых дореволюционных начинаний, то нынешний Персимфанс протягивает руку более поздней эпохе энергичного создания нового миропорядка. Возможно, наши музыканты опережают время. Но, как было сказано выше, «другого времени нет».

100 лет Персимфанса. М.: Бослен, 2022. Авторы-составители Петр Айду, Константин Дудаков-Кашуро, Григорий Кротенко, Ярослав Шварцштейн.