Итамар Голан:
Сибирь – это экзотика

Вместе с Вадимом Репиным и Нареком Ахназаряном Итамар Голан исполнил камерную программу из сочинений Сергея Рахманинова, Дмитрия Шостаковича и Сергея Прокофьева. 18 апреля те же самые произведения прозвучат в Московской филармонии. Корреспондент «Музыкальной жизни» Виктор Александров (ВА) поговорил с Итамаром Голаном (ИГ) о его любви к камерной музыке, творческой дружбе с Иври Гитлисом, Хаимом Таубом и Вадимом Репиным, выборе репертуара, педагогике и концертных проектах.

ВА Итамар, вы один из тех музыкантов, кому удалось так прочно связать свою исполнительскую карьеру с камерным творчеством. В чем для вас состоит предназначение этой профессии?

ИГ Я познакомился с камерной музыкой еще в раннем возрасте, когда был участником израильской программы для молодых исполнителей Исаака Стерна «Мишкенот шаананим» («Обители спокойствия»). Не могу сказать, что предпочел этот жанр другим. Просто так получилось, что я отказался от сольной карьеры и переключился на камерную музыку, которую исполняю в дуэтах со скрипачами, виолончелистами и духовиками. Каждый из артистов так или иначе обогащает меня в музыкальном плане. Раньше я больше играл в составе фортепианного трио, но с годами решил ограничить себя в этой сфере. Выбрать свой собственный путь было непросто.

ВА Когда-то вы аккомпанировали знаменитой Барбаре Хендрикс – единственной из певиц, с кем вам довелось посотрудничать.

ИГ Да, это действительно было много лет назад. Я очень мало работал с вокалистами. Я прекрасно помню наш ансамбль:  Барбара была невероятно одаренной певицей, необычайно требовательной к себе, от нее все время исходила какая-то непреодолимая энергия. Я бы не сказал, что у нас гладко всё получалось, но опыт работы с такой грандиозной личностью мне потом пригодился.

ВА Равно как и в ансамблях с великими скрипачами Идой Гендель и Иври Гитлисом.

ИГ Да, эти музыканты тоже оставили ощутимый след в моей профессии.

ВА Каково было играть с ними?

ИГ Мне бы хотелось немного вспомнить Иври, так как я живу очень давно в Париже. Иври тоже жил там. Он был моим близким другом и даже духовным братом. Я не мог называть его отцом или дедушкой. Это было абсолютно неприемлемо для него. Вместе мы провели немало счастливых минут. Особенно запомнил несколько наших встреч незадолго до его ухода из жизни. Однажды мы возвращались из церкви домой. Беседуя с Иври в пути, я заметил, что он уже не слышал меня, а был мыслями в другом мире. Он был таким смиренным и тихим в те минуты. Мне особенно врезался этот эпизод как раз после церковной молитвы, когда мы успели зажечь в церкви ханукальные свечи. Беседы с Иври о музыке могли продолжаться часами, он был невероятный собеседник. А с Идой Гендель мы тоже дружили. Она жила в Америке. Спустя некоторое время, к большому сожалению, я потерял с ней связь.

ВА Часто ли вы играете с молодыми музыкантами?

ИГ Обожаю выступать с молодыми артистами. Абсолютно неважно, известные они или нет. Я получаю большую энергию от них. В такие моменты просто забываешь о своем возрасте и чувствуешь себя таким же молодым.

ВА Есть ли у вас талантливые и перспективные ученики?

ИГ Да, их немало. Я люблю моменты, когда в моем классе появляется такой оригинальный и яркий человек, с кем могу свободно играть и общаться. Во-первых, я считаю гуманным передавать свой опыт и знания. Мы, артисты, все время заняты собой, но ведь когда-то наступает момент, когда ты чувствуешь, что можешь кому-то тоже передать свою энергию, навык и устремления. Вот, например, во время пандемии в Европе концертная жизнь замерла. Франция погрузилась в небытие. Я не хотел сдаваться и подвергаться пессимизму. Каждую неделю ездил в консерваторию в одиноком метро, парижские улицы и коридоры консерватории были пустынны. Мне не хотелось прерывать связей с классической музыкой. В то время я занимался в консерватории с молодой французской скрипачкой Мариотт Мелис, которая была настроена к занятиям и не хотела пропускать уроки во время пандемии. Ее концертмейстер внезапно уехал из Парижа. И я тогда сказал Мариотт: «А давай попробуем играть вместе». Она с удовольствием согласилась. И вот так мы уже два года музицируем, устраивали даже небольшие совместные виртуальные концерты. Я очень надеюсь снова выступить с ней в ближайшее время.

ВА А чем вам особенно запомнилась атмосфера Транссибирского фестиваля?

ИГ Мы с Вадиком давно уже дружим, но играем вместе, к сожалению, не так часто. Вадим — великий скрипач и изумительный артист. Он ведь сибиряк. А Сибирь — это экзотика. Я не так хорошо знаком с этим краем. Много узнал о нем, благодаря прозе Солженицына. В Израиле слушал немало рассказов об этом регионе. Мне давно хотелось там побывать самому, почувствовать атмосферу этих мест. Люди мне кажутся здесь совсем другими, природа тоже очень красивая. В Красноярске мне организовали экскурсию в горы, а я вообще оказался не готов к такому суровому и непредсказуемому климату. То же самое в Новосибирске. Утром я отправился в Художественный музей. Путь из отеля оказался не таким уж и длинным. Я почувствовал неспешный ритм жизни города и в то же время ощутил непредсказуемые капризы сибирской погоды. Какие сильные и холодные ветры дуют здесь! В Художественном музее меня особенно впечатлили старинные русские занавеси. В одном из залов было открыто окно, и я заметил, как ветер раскачивал их. Это добавляло немало приятных ощущений, когда я параллельно рассматривал картины русских художников.

ВА Итамар, есть ли такие качества, которые отличают Транссибирский фестиваль от ряда других музыкальных форумов?

ИГ Я не так часто слежу за концертными программами других фестивалей. Однако перед выступлением в Новосибирске побывал на литературно-музыкальном вечере актера Вениамина Смехова и пианистки Басинии Шульман. Если бы этот вечер происходил в Париже, то это могло быть в кафе или в каком-то художественном салоне с небольшим количеством публики. А здесь можно было услышать такую программу в большой аудитории Концертного зала имени А. Каца. Это еще раз напомнило мне об уникальной силе русской культуры, любви к русской литературе, поэзии и музыке. Как такие вечера способны собирать так много людей?! Я до сих пор не перестаю удивляться этому.

ВА Тель-Авив и Бостон сыграли неотъемлемую роль в формировании вас как личности?

ИГ Путешествия в Америку и Израиль изменили мою судьбу. Там я встретил своих великих педагогов — Эммануэля Красовского и Хаима Тауба, легендарного концертмейстера Израильского филармонического оркестра. Благодаря ему я стал так много играть камерной музыки. Тауб решительно привлек меня к искусству камерного ансамбля.

ВА К тому моменту вы часто играли с оркестрами?

ИГ Я очень мало играл  с симфоническими оркестрами. Это были Тройной концерт Бетховена, двойные концерты Моцарта и Мендельсона.

ВА То есть вы больше переключались на атмосферу камерного ансамбля?

ИГ Да, конечно. Я пробовал совмещать, но быстро понял, что сольные и оркестровые концерты — это не мое.

ВА И все же, Израильский филармонический стал для вас музыкальной семьей, как, например, для его нынешнего молодого главного дирижера и пианиста Лахава Шани?

ИГ Да, это очень яркий и перспективный музыкант. Я знаю, как его полюбили музыканты Израильского оркестра. Это действительно одна большая музыкальная семья. Однажды я приехал в Тель-Авив играть Тройной концерт Бетховена. Маэстро Зубин Мета очень тепло встретил меня. Мы хорошо знакомы с ним, он очень помог мне в жизни. Под его управлением я впервые играл с Берлинским филармоническим оркестром.

ВА А каким было ваше детство в Вильнюсе?

ИГ Я не могу вспомнить об этом, так как мы покинули с семьей этот город, когда мне исполнился один год. Я больше знаю о Вильнюсе из рассказов своих родителей и моих родственников. Я часто возвращаюсь в литовскую столицу, даю там концерты. Приезжая снова каждый раз туда, чувствую, будто замкнулся какой-то прошлый круг жизни, который просто невозможно вычеркнуть из памяти. История все расставляет на свои места. Вильнюс оставался центром еврейской культуры до тех пор, пока нацисты в годы войны полностью не уничтожили ее. Вот, например, сейчас, когда я встречаюсь с молодым поколением из Прибалтики или других стран Восточной Европы, то замечаю, что люди особенно не так уж и отличаются   от нынешней французской молодежи. Они абсолютно открыты и либеральны.

ВА А в вашей семье были музыканты?

ИГ Да, моя мама была музыковедом, учителем сольфеджио и теории музыки. Первые концерты в Израиле я посещал с ней. Она была первым и единственным критиком в израильской русскоязычной газете «Наша страна». Мама у меня была пианисткой, но как ни странно, когда я начал играть, она полностью перестала заниматься и больше посвятила себя моему образованию.

ВА А какое было ваше первое самое сильное музыкальное впечатление в жизни?

ИГ Мне особенно запомнились дни Конкурса Артура Рубинштейна в Израиле. Я был тогда очень молод и испытывал большое желание попасть за сцену к артистам, чтобы получить автограф и постараться как-то познакомиться с ними поближе. Помню сольный концерт Маурицио Поллини. Тогда это был его первый приезд в Израиль, конец 1970-х – начало 1980-х годов. Никто не думал, что Поллини приедет в Израиль. Он был политически настроен против этой страны. После концерта я осмелился пройти к нему за сцену и воскликнул: «Маэстро, могу ли я встретиться с вами, задать вопросы и поиграть вам»? Поллини окинул меня таким строгим взглядом, что до сих пор не могу забыть его дьявольскую улыбку. Он промолчал и быстро ушел к себе в гримерку. Но концерт был потрясающим! Он был целиком составлен из произведений Шопена. Еще помню молодого белорусского пианиста-виртуоза Леонида Кузьмина, который приезжал в конце 1970-х годов в Израиль. Это был очень интересный яркий и незаурядный музыкант. Мы подружились с ним, несмотря на разницу в возрасте, а потом я потерял с ним связь. Он эмигрировал в США, и больше о нем я так ничего и не слышал.

ВА Итамар, что бы вы рекомендовали молодым музыкантам, в том числе студентам, которые учатся в вашем классе Парижской консерватории?

ИГ Мне всегда сложно давать какие-то советы и наставления своим ученикам. Наоборот, это я хочу от них что-то услышать в свой адрес. Каждый молодой артист должен найти свой путь. Я не стараюсь притворяться скромным и застенчивым человеком. Просто надо жить своей жизнью. Без путешествий, например, я не представляю себя. Когда я уезжаю из дома, то чувствую себя одиноким цветком, требующим любви и внимания. Я очень люблю жизнь во всех ее проявлениях и с нетерпением жду встречи с молодыми артистами.

ВА А есть ли в вашем репертуаре такие сочинения, которые вы так и не открыли для себя?

ИГ Очень много. Вот как раз сейчас думаю об Альфреде Шнитке, его Фортепианном квинтете и скрипичных сонатах, в исполнении которых очень бы хотел поучаствовать. К примеру, не так давно я играл несколько камерных произведений Мечислава Вайнберга, но хотелось бы больше ознакомиться с его творчеством. Меня надо все время подталкивать и не заставлять расслабляться, потому что я очень ленивый по натуре.