Режиссеры, вперед!

На юбилейное соревнование, которое традиционно проводится театром «Геликон-опера» под руководством Дмитрия Бертмана, заявки подали более двухсот человек, но предварительный отбор прошли только десять молодых оперных режиссеров: Ирина Гаудасинская (Санкт-Петербург), Сервер Ибраимов (Симферополь), Михаил Колегов, Вадим Летунов, Мария Фомичева, Елизавета Шахова (Москва), Ольга Мелкумова (Красногорск), Василий Селюков (Красноярск), Еренбак Тойкенов (Нур-Султан, Казахстан), Сухроб Усмонов (Душанбе, Таджикистан).

Три конкурсных этапа были максимально приближены к реальному постановочному процессу. Сначала участники в течение 10 минут работали с солистами над постановкой арии, во второй день ставили дуэты. В финале на массовую сцену давалось 15 минут. Были показаны интерпретации ключевых номеров из опер «Алеко» Рахманинова, «Евгений Онегин», Пиковая дама» и «Мазепа» Чайковского, «Моцарт и Сальери» и «Кащей Бессмертный» Римского-Корсакова, «Севильский цирюльник» Россини, «Риголетто» и «Бал-маскарад» Верди, «Кармен» Бизе, «Богема» Пуччини, «Летучая мышь» И. Штрауса, Любовь к трем апельсинам» Прокофьева.

В «Нано-опере» сложилась традиция публичного обмена мнениями членов жюри в адрес участников. Не стал исключением и пятый конкурс. Его основатель и бессменный председатель жюри, худрук «Геликон-оперы» Дмитрий Бертман призвал участников не иллюстрировать сюжет, а искать «действенной интонации».

Юрий Александров, художественный руководитель Камерного музыкального театра «Санктъ-Петербургъ Опера», обратил внимание конкурсантов на их речь: «Артисты должны впитывать культуру от режиссера, современные сленги не способствуют рабочему процессу. Ваша миссия – повести за собой людей. Кроме того, режиссура рождается от музыки, а у вас пока об этом ничего не было сказано: повернемся сюда, тут ляжем, тут встанем… Это “разводка” по сцене». А после третьего тура он отметил: «Массовая сцена – это самое интересное, что есть в опере, в них – огромный потенциал смыслов. Движение по сцене само по себе не рождает динамичность, если в этой пластике не выражена суть идеи. И вы должны помнить, что режиссер – это больше, чем постановка спектакля, чем работа с артистами, это – философия».

Пожелали удачи и в то же время призвали быть смелее, ярче Александр Титель – руководитель оперы МАМТ имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, Реджеп Аййылмаз – режиссер Государственного театра оперы и балета Стамбула, Толеубек Альпиев – первый заместитель директора театра «Астана Опера», Сергей Бобров – художественный руководитель Красноярского государственного театра оперы и балета, Джавид Имамвердиев – главный режиссер Азербайджанского государственного академического музыкального театра, Сандра Миланков – директор оперного подразделения Сербского национального театра (Нови-Сад), Георгий Исаакян – художественный руководитель-генеральный директор МГДМТ имени Н. И. Сац, Павел Сорокин – главный режиссер Ростовского государственного музыкального театра, Вячеслав Стародубцев – главный режиссер Новосибирского государственного академического театра оперы и балета НОВАТ, Рамиз Усманов – директор Государственного академического Большого театра имени Алишера Навои в Ташкенте.

Церемонию награждения, как и все туры конкурса, вел Алексей Франдетти – известный режиссер, лауреат первой «Нано-оперы», лауреат «Золотой Маски». Съемку вел телеканал «Россия – Культура»: лучшие моменты и финальный гала-концерт сможет увидеть большая аудитория телезрителей.

Первое место жюри присудило Марии Фомичевой, второе – Еренбаку Тойкенову, третье – Ирине Гаудасинской.

Также члены жюри выбрали своих лауреатов. Толеубек Альпиев наградил постановкой спектакля в «Астана Опера» Ирину Гаудасинскую и Еренбака Тойкенова. Ирину Гаудасинскую выбрали для постановки спектакля в Красноярске Сергей Бобров и в Новосибирске – Вячеслав Стародубцев.

Павел Сорокин (Ростовский театр) наградил постановкой спектакля Марию Фомичеву. Рамиз Усманов также пригласил Марию Фомичеву в Большой театр имени Алишера Навои как ассистента режиссера.

По словам Дмитрия Бертмана, многие молодые российские главные режиссеры являются лауреатами конкурса разных лет: «Именно после участия в “Нано-опере” у них стремительно начала развиваться карьера. Мы гордимся, что у нас на конкурсе рождаются такие важные имена».

Особенность «Нано-оперы» – медиажюри, которое по итогам всех трех туров присуждает специальный приз. В состав медиажюри входят руководители и ведущие сотрудники популярных федеральных и московских СМИ и радиостанций, в том числе Мария Бабалова, Сергей Буланов, Марина Гайкович, Феликс Грозданов, Владимир Зисман, Екатерина Кретова, Евгения Кривицкая, Дмитрий Морозов, Ольга Русанова, Йосси Тавор. Мы попросили некоторых критиков высказать свои впечатления.

Екатерина Кретова, музыкальный критик, обозреватель газеты «Московский комсомолец»

Первый конкурс «Нано-опера», на котором в том числе был представлен Алексей Франдетти, отличался крайним радикализмом. Молодые режиссеры соревновались в «приращении смыслов» и демонстрировали безудержную смелость и дерзость. И тогда избранники медиажюри оказывались более мягкими, интеллигентными, даже в чем-то консервативными – как бы в противовес приоритетам основного жюри, которое (будучи ведомым Дмитрием Бертманом) всегда жаждет чего-то «погорячее».

Мой «протестный» приз родился именно в этой парадигме – и на третьем и четвертом конкурсах он был актуален: я дала дипломы Дмитрию Отяковскому и Лизе Корнеевой, которые даже среди достаточно резких конкурсантов отличались особым напором и наглостью.

В этом году мы видим совершенно иную картину. Даже самые «смелые» работы остаются в рамках авторских сюжетов. Курящая Татьяна и психоделическая Кащеевна Марии Фомичевой, пьяные Ленский с Онегиным Сухроба Усмонова, появление придуманных персонажей в «Летучей мыши» Ирины Гаудасинской тем не менее не выходят из границ интриг, сочиненных Чайковским, Римским-Корсаковым и И. Штраусом. Самым радикальным оказался Еренбак Тойкенов со своим эстрадным номером «Фигаро-робот».

То есть в целом, если увидеть в этом тенденцию, а не случайность, можно констатировать уступку «режоперы» в пользу консервативной оперной режиссуры, оставляющей авторство за композитором. Лично меня это радует.

Мой фаворит – Ирина Гаудасинская. Она мыслит резко, ведет себя напористо, при этом – абсолютно мотивированно. Ее решение пролога «Любви к трем апельсинам», где она вывела «голого афроамериканца» в качестве «настоящего» и «бесподобного», – это не просто эпатаж. В этом есть ход, пародирующий парадигму современной европейской псевдокультуры, которой не нужны трагедии, комедии, романтические чувства, а предпочтительнее голый негр, причем желательно трансгендер. Все работы Ирины были интересны и осмысленны. Поэтому она – лучшая.

Если размышлять о перспективах, возникает мысль (уже не в первый раз), что можно было бы предложить конкурсантам работать с одной партитурой на всех турах. Тогда появилась бы возможность оценить их способность выстроить полную концепцию спектакля. Сейчас есть соблазн – и многие на него ведутся – постановки капустных номеров, которые не монтируются с общей драматургией оперы. С другой стороны, это лишило бы участников возможности показать себя в разных жанрах и стилях. Так что, пожалуй, нужно оставить все как есть.

Евгения Кривицкая, главный редактор журнала «Музыкальная жизнь»

«Нано-опера» – необычайно результативный конкурс. Многие участники, необязательно победители, дальше активно и успешно проявляли себя в профессии. Можно назвать имена Филиппа Разенкова, Павла Сорокина, Алексея Франдетти (о его ярком выступлении в первой «Нано-опере» жюри вспоминало неоднократно), Сергея Новикова, Елизаветы Корнеевой… Разумеется, что жюри и публика всегда ждут необычных идей, авторского почерка от конкурсантов. В этот раз десятка избранников пошла по легкому пути – ставили законченный театральный номер, который бы эффектно смотрелся «здесь и сейчас». Сложно представить, какова должна быть общая концепция «Севильского цирюльника», где Фигаро – робот. Но как отдельно взятое решение знаменитой каватины эта работа Еренбака Тойкенова воспринималась забавно и обеспечила ему благосклонность не только жюри, но и приз зрительских симпатий.

Как и в прошлые годы, самым сложным оказалось поставить арию. И почти все участники прибегли к «немому» партнеру-статисту, так что фактически сольный номер выглядел дуэтом. В каких-то случаях это логически оправданный ход: ведь ария Онегина «Вы мне писали…» – это отповедь Татьяне, и ее присутствие необходимо. Но Елизавета Шахова потратила большую часть времени на постановку оркестрового вступления, на выходы героев, «загнав» к тому же их в зону ограниченной видимости для зрителей. Тогда как главное – собственно монолог Онегина – оказался проработан поверхностно. И обоснованно конкурсантка не прошла в следующий тур.

Как в любом состязании, выбор репертуара играет решающую роль: недостаточно взять просто красивую популярную музыку, стоит взвесить и оценить – точно ли в этой арии или дуэте за 10 минут можно успеть «рассказать историю». Или получится иллюстрация без динамики развития и психологической подоплеки.

Не могу сказать, что у меня был на этом конкурсе безусловный фаворит: все участники выступали неровно, где-то очаровывая своими идеями, а где-то – обескураживая их отсутствием или немотивированностью концепции. Как пример можно назвать «Вальс Мюзетты», где Ирина Гаудасинская на первом туре сделала эту героиню женщиной-вамп с садомазохистскими наклонностями, что вызвало вопросы. Очевидно, что и жюри не нашло лидера: Гран-при в этот раз решили не присуждать.

Обозначившийся тренд – тяга к иллюстративности – имеет под собой практическую подоплеку. Ряд участников, приехавших из регионов или из стран бывшего СССР, признавались: «на местах» руководство не хочет экспериментов, ждет традиционной режиссуры. И эта «вилка» – та реальность, с которой приходится считаться и о чем следует задуматься.

Ольга Русанова, музыкальный обозреватель «Радио России»

Приятно, что к своему юбилейному, пятому, проведению конкурс не «сдулся», не потерял креатива, боевитости, даже не утратил интернациональности. Несомненно, это заслуга команды Дмитрия Бертмана, и в результате мы услышали мнения членов жюри из Турции, Азербайджана, Казахстана, Узбекистана и Сербии, увидели ярких конкурсантов из Таджикистана и Казахстана. Ну и, конечно, приятно было встретиться со «своими» – как соискателями, так и маститыми судьями, многие из которых не только руководят театрами, но и преподают (Дмитрий Бертман, Александр Титель, Георгий Исаакян и не только). Отсюда и стиль общения с молодыми коллегами: подчас замечания выглядели как отеческие советы педагогов. Например, Юрий Александров предостерег будущих постановщиков от физического прикосновения к артистам, а Георгий Исаакян – от панибратского обращения «девочки-мальчики», призвав к более уважительной и дистанцированной коммуникации с хором. Многие мэтры далеко не впервые участвуют в судейской коллегии, кровно заинтересованы в конкурсе, поскольку предоставляют понравившимся новобранцам постановки в своих театрах. Свято бережет молодой конкурс и другие свои традиции – например, с самого первого тура это работа на зрителя, на публику, которая до отказа заполняла Белоколонный зал княгини Шаховской все три дня. Ну и не могу не отметить доброжелательную, почти домашнюю атмосферу в «Геликоне».

Драматургия конкурса, его три тура (ария – дуэт – массовая сцена), раскручивалась по нарастающей. «Сегодня – самый интересный день», – подытожил в финале главный режиссер Азербайджанского музыкального театра Джавид Имамвердиев, и он прав. Работая с солистами и хором одновременно, шестеро финалистов развернулись во всю ширь. Например, Сухроб Усмонов (Таджикистан) предложил хору в «Паяцах» разбиться на пары, чтобы получилась массовая эротическая сцена, внутри которой метался обманутый Канио. «Только не увлекайтесь друг другом», – попросил режиссер. А Ольга Мелкумова в знаменитом хоре пленных иудеев («Набукко») уложила хористов на пол головами к зрителям, и в этой не самой удобной для пения позе они из рук в руки передавали друг другу яблоко – «запретный плод». Обыграла библейскую тему элегантно, хотя и спорно.

Чего мне не хватило? Пожалуй, тщательной работы с музыкальным материалом, и об этом говорил режиссер Театра оперы и балета Стамбула Реджеп Аййылмаз. Кстати, было бы неплохо в дальнейшем предусмотреть титры: хочется понимать текст дословно, а не в целом, чтобы более детально оценивать работу ребят. Ну и еще – конкурсанты часто не продумывали сценарий своего выступления. Ведь 10- или 15-минутный показ – это своеобразный мини-спектакль, и его нужно именно таковым и сделать, а не просто прервать, когда время кончилось. Идеально получилось только у Еренбака Тойкенова (Казахстан) и только во 2 туре, в дуэте Хозе и Эскамильо. Сначала Еренбак шесть минут объяснял Виталию Серебрякову (Хозе), Григорию Соловьеву (Эскамильо) и артисту миманса Антону Куренкову, изображавшему «труп мужа Кармен», что надо делать. Жюри занервничало, председатель (Дмитрий Бертман) даже закричал: «Осталось 4 минуты!» «Успеем», – невозмутимо отозвался Еренбак, и весь номер уложил как раз до финального гонга. Красавчик!

Сергей Буланов, музыковед и музыкальный критик

Перечитываю свои записи, комментирующие работы конкурсантов: «не слышит музыку, не чувствует темп и контрасты», «нет реакции на импровизацию актера», «задачу объясняет невнятно», «скучно, хотя придумано много», «оговаривает контекст, но дальше ставит инертно и примитивно». Вспоминаю потрясающую творческую атмосферу «Нано-оперы» и думаю, неужели все так плохо?

Кризис, из которого театр не выходил, наверное, никогда, – обыденная констатация. Особенно опасен музыкальный театр, отличающийся от драматического: нужно понимать музыкальную драматургию и композиторский подтекст, зачастую не заложенный в литературном первоисточнике или идущий с ним вразрез. Десять смелых молодых людей, отобранных для участия, занимаются неблагодарным делом – и уже на этом этапе они победители.

В чем же проблема довольно низкого уровня, продемонстрированного на юбилейном конкурсе? Большинство из ребят показали себя «традиционалистами», но для них эта стилистика почему-то ограничивается элементарной сценической разводкой, никак не режиссурой. И даже дефицитная смелость крутилась вокруг «седых» приемов: перенесение действия «Севильского цирюльника» в будущее или олицетворение Кащеевны со сверхчеловеком. «Мы обязаны давать новое в форме и содержании», – справедливо говорил еще Борис Покровский.

Никто из участников не смог по-настоящему удивить публику и членов уважаемого жюри, высказывания которых порождали, кстати говоря, почти «когнитивный диссонанс». Именитые режиссеры акцентировали правильные вещи о важности индивидуальной проработки со всеми участниками массовых сцен или о том, что нельзя ставить арию, не придумав идею спектакля. Но в спектаклях мэтров мы зачастую не видим воплощения и половины их собственных советов. Получается, проблема в режиссерской технике – как это сделать? И вот здесь «Нано-опера» незаменима.

Пожалуй, свой собственный стиль и технику талантливые режиссеры могут найти только методом проб и ошибок. На конкурсе сразу с нескольких точек зрения они получают оценку своего творческого процесса, а не финального результата, как это происходит в жизни. Например, на первом туре явно получалось слишком много комических ситуаций: мизансцены, задуманные как оригинальные, на публике оказывались смешными (ошейник с хлыстом у Мюзетты или дуэль Ленского с Онегиным в состоянии алкогольного опьянения). Кроме того, в реальных условиях иногда не срабатывала заранее продуманная диспозиция актеров – здесь бы проявить режиссерскую смелость, экстренно все поменять, но конкурсанты опрометчиво «шли до конца».

Главное, что прогресс у некоторых участников был заметен уже от тура к туру: меньше чем за сутки они корректировали свои методы, избавлялись от клише, смелели. Значит, «Нано-опера» работает!

Йосси Тавор, музыкальный обозреватель радиостанции «Орфей»

Три дня экспериментов, поисков, неожиданных находок, попыток убедить, доказать, показать – таким был, в моих глазах, Пятый конкурс молодых оперных режиссеров «Нано-опера». Десять молодых творческих личностей, претендующих на право стать оперным режиссером. Некоторые из них уже имеют некий опыт, поставив спектакли или выступая в качестве ассистентов режиссера. Наработанные навыки сразу же бросались в глаза. Чувствовалось, что все они были отобраны «по праву», хотя можно выразить уверенность, что жесткие временные рамки, в которые были загнаны конкурсанты, для некоторых были непреодолимы. В этом можно было убедиться на заключительном гала-концерте, когда та или иная ария или дуэт были показаны в полном объеме. И все же весь конкурс оставил у меня лично двоякое чувство. Да, был иногда оригинальный подход, то или иное свежее решение. Но тем не менее не было безбоязненной смелости, желания оставить в стороне все уже виденное и апробированное. Мне кажется, что именно этот конкурс, с его уже сложившимися традициями «благодатной хулиганистости», радостной эклектики и юношеского задора, предоставляет возможности заявить о себе без боязни быть осмеянным. В подходе отдельных конкурсантов у меня не было уверенности в существовании целостной концепции всего оперного произведения, а лишь того или иного фрагмента, отобранного для показа.

Меня порадовало финальное решение жюри конкурса, определившее три первых места. Именно работы этих конкурсантов – Марии Фомичевой, Еренбака Тойкенова и Ирины Гаудасинской – на всех трех этапах конкурса были полны ярких решений и, главное, внятности поставленных задач и сценического предвиденья конечного результата. Они все умело работали как с солистами «Геликона», так и с хором. На меня неизгладимое впечатление произвели работы именно Марии Фомичевой в «Кащее Бессмертном» Римского-Корсакова и Ирины Гаудасинской в прокофьевской «Любви к трем апельсинам», их стремление к сценической динамике. Мне жаль, что Михаил Колегов не прошел во второй и третий туры, где он мог бы воспользоваться и своим хореографическим опытом, и своими интересными замыслами, о которых он рассказал мне в беседе. Но конкурс – штука беспощадная, не оставляющая места для жалости и сантиментов.

Нижайший поклон солистам и хору «Геликон-оперы», которые не только работали с потрясающей самоотдачей, выполняя не всегда внятные объяснения молодых режиссеров, помогая им своим опытом, подхватывая буквально «на лету» их мысли, но и делали все это с нескрываемым наслаждением и энтузиазмом.

Хотел бы выразить уверенность, что имена всех участников этого конкурса мы еще раз увидим на афишах разных оперных и музыкальных театров.