События
На сцене экран: «Сказки Пушкина». Русский орнамент. Оркестровые пульты в красной подсветке. В зале – детские голоса: «Мама, почему такая большая скрипка?» В ответ: «Это виолончель, родная, чуть дальше – контрабас». Шумными рядами рассаживаются малыши из детских домов: на концертах арт-проекта в Уфе они уже не впервые по доброй традиции, чтимой генеральным директором Госоркестра Башкортостана, народным артистом РБ Артуром Назиуллиным и местными меценатами. Но любопытство ожидания берет верх, и воспитатели терпеливо улыбаются на детские реплики: «Скоро? скоро? скоро?» Свободных мест – нет, в каждом кресле – открытая творчеству душа. Взрослая ли, детская? Большой разницы нет, все равны перед словом и музыкой.
Диктор представляет проект: «Цикл музыкально-просветительских программ, мультикультурный арт-проект общенационального значения – обладатель гранта Президента РФ, «Сказка о царе Салтане». В роли Сказочника – Петр Татарицкий!» И начинается волшебство, артикулируемое всеми полутонами совершенного звука голоса человека с шарманкой: «Три девицы под окном пряли поздно вечерком…» Великое русское слово от первой строки сказки до последнего звука поэтического завещания Пушкина, переложенного в финальную песню, было пропето в этот вечер так, будто сам Боян, вещий внук Бога Велеса, слагал сказ во славу поэзии.
Двести лет назад Пушкин, изучая «Историю государства Российского» Карамзина, воскликнул: «Это злободневно, как свежая газета!» Да, это выражение относилось к эпохе царя Бориса Годунова. Но абсолютно свежий историзм, который заключается в понимании Пушкиным тогда (и авторами проекта сейчас) процесса преемственности эпох, процесса сохранения и творческого переосмысления каждым новым поколением тех истинных смыслов, которые когда-то несли звуки гуслей, а этим вечером – впечатляющая игра НСО РБ под управлением блистательного дирижера Дмитрия Крюкова, этот абсолютный историзм, искрящийся юмор поэта, эта «Пушкиниана», эти образы и символы, которые узнаваемы новым поколением даже в пиктограммах эмодзи своего смартфона, осязаемы до сих пор. И эту чувственность, эту сопричастность эпохи сегодняшней всему величию культуры, проступающей основами своими через века и тысячелетия, кто-то из зрителей открыл, а кто-то вернул своему сердцу в эти полтора часа драматического звучания слова и музыки, оттененных эмоциональной колоратурой Анастасии Белуковой, драматическим сопрано Олеси Мезенцевой, варяжским басом Артура Каипкулова, романтичным тенором Азамата Даутова, красочностью песочной анимации Артема Нерсеса, ароматной скрипкой Ильшата Муслимова и весьма романтичным исполнением балетных партий солистами Башоперы.
«Смотрит – видит дело лихо: бьется лебедь средь зыбей…», – и соло виолончели Аяза Нухова, звучит Сен-Санс, на первом плане – лебединый трепет Софьи Саитовой, вибрирует кисть пальцев Артема Нерсеса… Режиссером и автором сценария является все тот же Боян-Сказочник-Татарицкий, а автором самой идеи такого конгломерата искусств – тонкая душа, пристально наблюдавшая за происходящим на сцене и расставляющая важнейшие музыкальные акценты в звучании симфонического оркестра партией органа – Евгения Кривицкая. Образы на экране и на сцене легки, но подвластны смыслам Пушкина и авторов проекта настолько, что вот уже мы видим, как песок вторит музыке, слову и танцу, а черты Гвидона на электронном холсте художника поразительно схожи с автопортретами самого Пушкина, которые росчерком пера он дарил нам, его верным читателям, на полях уже другой своей сказки – «Руслан и Людмила». И эта проекция, эта дивная связь объединяет многое в кажущемся столь разным наследии поэта, синтезирует каждую из частей проекта, объединяет в то духовное единство, которое позволяет нам, носителям русской культуры, чувствовать сопричастность той великой истории, которая звучит музыкой Чайковского, Римского-Корсакова, Лядова, Мусоргского и живет словом Пушкина – будь то сказка, драма или историческая проза.
Внимающая на протяжении всей постановки тишина в зрительном зале сменилась аплодисментами: взрослые и детские ладошки четко выхлопывали такт заключительной песни, которая казалась столь легкой из уст Сказочника, но несла в себе, как и каждая пушкинская строка, намек на то, что было и остается важнейшим в восприятии каждым россиянином творчества и мира: «Веленью божию, о муза, будь послушна, обиды не страшась, не требуя венца, хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспоривай глупца».
Постановка эмоциональна до тех глубин, которые в глазах зрителя рождают слезы: у кого-то от лиричности происходящего на сцене (ведь это все-таки история любви – к поэзии ли, к женщине, к России?), а у кого-то от состояния духовного возвращения к сопричастности слову, к музыкальному аккорду своей души, спрятанному до поры в пепле обыденности, но готовому расцвести при первых аккордах органа Евгении Кривицкой, прячущихся за шарманкой Сказочника и пышным звучанием Госоркестра Башкортостана.
