«Вольный стрелок» в Голландской национальной опере

В Голландской национальной опере состоялась премьера оперы Карла Марии фон Вебера «Вольный стрелок» в постановке Кирилла Серебренникова (музыкальный руководитель и дирижер – Патрик Хан). Это далеко не первое обращение режиссера к оперному жанру, но дебют на голландской сцене, и такой удачный, что дирекция театра уже готова предложить ему новое название.

«Вольный стрелок» – опера хоть и хрестоматийная, признанная вершина немецкого романтизма, но в современных реалиях далеко не самая репертуарная. Несмотря на «новый» – романтический – стиль музыки, по форме это классический зингшпиль с разговорными диалогами и вставными музыкальными номерами. А что режиссеры делают с архаичными и пространными диалогами? Правильно, спешат переписать их на новый лад, часто придумывая параллельный сюжет.

Авторы диалогов в новом «Стрелке» – сам Серебренников и драматург Арсений Фарятьев. Прием, который призван осовременить романтическую сказочку, стар как мир – это театр в театре: артисты собираются на репетицию оперы Вебера, параллельно выясняя отношения и обнажая свои психологические комплексы. Неуверенный в себе тенор и ледяная дива-примадонна, подружка-завистница и герой-любовник… Однако остроумные и часто даже философские тексты выводят этот банальный сюжет совсем на другой художественный уровень и поддерживают высокий градус зрительского интереса, не давая публике заскучать.

Конечно, невольные параллели возникают с недавней оперной премьерой Константина Богомолова – его «Кармен» в Перми: обилие видео и параллельные субтитры (от названий номеров до вольного их пересказа), музыкальные вставки совсем из другой оперы – в «Стрелке» это фрагменты из альбома Тома Уэйтса The Black Rider в исполнении банды на сцене Национального молодежного джаз-оркестра. Но серебренниковский «Стрелок» корректнее и классичнее, сценические персонажи – интеллигентнее, эпатажем тут и не пахнет.

Собственно, со сказкой Вебера покончено уже в увертюре, являющейся классическим тизером всей оперы с видео и титрами. Только в ней персонажи выходят в исторических костюмах и взаимодействуют в условиях традиционных мизансцен. Но увертюра окончена, актеры переоделись в «свое» и скинули маски, на смену наигранным романтическим чувствам главных героев – Макса и Агаты – пришли неприязнь и раздражение. Прекрасный лиричный дуэт немецкого тенора Беньямина Брунса и южноафриканской сопрано Йоханни ван Оострум оборачивается полным отсутствием диалога людей, отворачивающихся в разные стороны. А милое воркование кузин Агаты и Анхен (китайская сопрано Йинг Фанг) – циничными насмешками. Куда симпатичнее романтических героев выглядит самовлюбленный победитель Килиан – Михаэль Вильмеринг: он настолько занят собой, что даже и не думает о том, чтобы делать гадости другим.

Главным действующим лицом спектакля становится некто, обозначенный в программке как The Red One, и этим некто неожиданно оказывается Один Ланд Байрон – американец в России, Фил Ричардс из сериала «Интерны» и любимый артист Серебренникова, которому он доверил роль Петра Ильича Чайковского в фильме «Жена Чайковского». В опере это тот самый трикстер, который перелицовывает сюжет и задает героям неудобные вопросы, а также подпевает джаз-бэнду. «Это опера про допинг, здесь действуют две женщины и семь мужчин, а также семь пуль и семь нот» – вот вольный пересказ тизера от Красного Некто.

«Что ты сделаешь с седьмой, заколдованной пулей?» – спрашивает он у порядком невротизированных уже актеров в разгар затянувшейся репетиции. – Для кого она?» Ответы самые разные: сопрано готова изничтожить коллег, опаздывающих на репетиции, а баритон – устроить показательную стрельбу в тире, чтоб развлечь своих друзей; один ответ звучит наиболее остро: «Я хочу быть человеком, про которого все знают, что у него есть волшебная пуля»…

В роли дьявола – черного охотника Самьеля – выступает дирижер спектакля, еще один дебютант на этой сцене, совсем молодой австриец Патрик Хан. Это к нему взывает Каспар – Гюнтер Гройссбёк – главный злодей оперы и соперник Макса за руку Агаты: «Я все сделаю, Маэстро, только вытащите меня из хора, я могу быть солистом, я все измерил, солист на целых семь (снова семь!) шагов ближе к дирижеру». Кстати, хору Серебренников тоже поручает многозначные реплики и диалоги. Артисты хора делятся с публикой своими страхами и суевериями, театральными приметами, пренебрежение которыми ведет к провалу. Каждая реплика идеально подобрана под персонажа, очевидно, что в спектакле один–единственный каст, в том числе и у солистов, так что исполнитель практически сливается с ролью.

Между фривольными шуточками про бритые ноги и счастливое белье неожиданно возникают полные боли и отчаяния реплики и диалоги главных героев. «Что ты получила, когда отказалась от своей души?» – спрашивают у сопрано. «Я больше не боюсь», – отвечает она. Именно в страхах увидел режиссер параллели между оперным сюжетом и создаваемой им историей. И персонажи, и артисты, их исполняющие, измучены страхами. Но если Макс боится проиграть в состязании стрелков, то у наших современников страхов значительно больше: не взять нужную ноту, не добиться признания, стать никому не нужным и лишиться ангажементов, да мало ли сомнений на тернистом пути певца. Суеверия, зависть и злоба, манипуляции – все это, по мнению режиссера, процветает в оперном мире, в котором артисты используют все, что в их силах, чтобы добиться расположения одного–единственного человека – бога и дьявола оперы – дирижера. «Маэстро, я все сделаю, только выбери меня».

Так, начавшийся было как стендап-комедия спектакль оборачивается драмой одиночеств и артистических неудовлетворенностей, разрешить которую может только седьмая пуля («Кому она предназначена?»). Но по законам жанра все заканчивается хеппи-эндом с моралите: стрелок промазал, и отныне все турниры должны быть отменены и со страхами поражения покончено.

А музыка? Она также звучит необычайно корректно и интеллигентно, как в исполнении оркестра Консертгебау в яме, так и джаз-бэнда на сцене. Певцы не форсируют голоса и отдаются веберовской романтической гармонии в перерывах между психологическими разборками. Декорации минимальны: три видеоэкрана, несколько стульев и гримерных столов, костюмы вполне бытовые, в полном соответствии с актуальными тенденциями (за исключением исторических костюмов в увертюре и концертных платьев примадонны, о чем извещает The Red One, ведь у примадонны действительно должно быть платьев по количеству выходов, и последнее обязательно белое). И долго еще в воздухе звучит знаменитый хор охотников – главный веберовский шлягер.